Продай меня, если сможешь… - Олли Серж

* * *

Папа купил машину Жигули-«шестёрку». Впереди мой первый класс, поэтому сегодня важный день. Я его очень ждала. Мы едем на рынок покупать школьную форму, рюкзак и тетради. Сестра, как бывалая второклашка, даёт советы.

– Смотри, чтобы лямки были широкие, а спинка твёрдая. А то зимой не покатаешься с горки.

– Да ну… Я красный с Барби хочу. Как у Машки.

– И ручку со стёркой проси. Мне тогда вторую купят.

Стоим с ней у окна и любуемся на новую машину. В комнату заходит папа.

– А ну-ка, «караван любви», быстро выходим. Мама уже нервничает.

Отец горд, но водит ещё неуверенно, слегка напряжён.

Брезентовые павильоны, картонки, бесконечные лотки… И вот я счастливая обладательница красного рюкзака, костюма «тройка», заветных чёрных лакированных туфелек на каблучке и пары ароматизированных ластиков «со вкусом жвачки».

На асфальте появляются первые тёплые капли дождя.

– Ну хорошо, что всё тебе купить успели. Правда, пиджак мне не выбрали, – вздыхает мама.

Небо быстро затягивают тучи, и начинается ливень. Крупные капли лупят в лобовое стекло. Дворники перестают справляться. Рядом сверкает молния, и оглушительно раскатывается по округе гром.

– Ничего не видно, – напряжённо говорит отец, сбрасывая скорость.

В какой-то момент я понимаю, что машина не слушается. Её несёт. Меня ослепляет резкий свет фар, и я сильно бьюсь затылком о твёрдый пластик. От визга Марго закладывает уши, пока нас переворачивает два раза и останавливает какая-то сила. Воспринимаю мир как в замедленной съёмке, чувствуя тупую боль в голове…

Какой-то мужчина вытаскивает меня из машины. Её кольцом обступают люди, что-то причитают женщины…

* * *

Из коридора доносится запах хлорки и запеканки. В детском интернате я уже неделю. Буду здесь, пока родители и сестра в больнице. У всех переломы конечностей, только у меня лёгкое сотрясение. Говорят, что ещё недели три придётся потерпеть, а потом их выпишут. Вначале было страшно. Но мне повезло. Ничего общего с газетными ужасами о жизни детских социальных учреждений мой новый «дом» не имел. Детей было немного. Мальчики и девочки разных возрастов от четырёх до пятнадцати лет.

Пока я лежала, накрывшись одеялом, первые два дня ко мне приходили местные воспитанники, оставляя на тумбочке заколки, цветные стёклышки, крышки от газировки и прочие детские «сокровища». На третье утро с меня вероломно стащила одеяло светловолосая девчонка, когда остальных в спальне уже не было.

– Доброе утро! Что? Так и будешь теперь лежать?

– Отстань, пожалуйста.

– Э нет… Думаешь, что одна тут такая? Да ты дома будешь через месяц! А я раз в полгода сбегаю и отсиживаюсь у местных, чтобы в детский дом не перевели, – присаживается на кровать. – Я Лиля. Тебя как зовут?

– Катя. А тебя не ругают за побеги?

– Да все всё знают. Закрывают глаза просто. Директор – классная тётка. У нас вроде как санаторий тут перед детским домом. Передержка. Откармливают, лечат, психологическую помощь оказывают, а дальше кто-то домой, а кто-то держится, как может.

– У тебя совсем никого? – я никогда не встречала раньше таких детей.

– Ребята. Воспитатель. Арина Борисовна. Ну пойдём завтракать? Знакомиться? А то в большой семье все вафли съедает тот, кто раньше встаёт, – улыбается Лиля.

* * *

В первый класс я пошла в интернате. Директор раз в неделю ходила со мной в больницу к родителям и сестре. В одно из посещений я узнала, что у папы началось заражение крови. Врачи что-то недосмотрели… И через два месяца в родную квартиру мы вернулись втроём. Я, мама и Марго.

* * *

– Катюш, милая! Ты чего на бордюре сидишь? – голос Сергея возвращает из воспоминаний. Меня слегка потряхивает. – Испугалась? Живы там все, – обнимает и отходит, чтобы ответить на звонок.

Садимся в машину. В молчании доезжаем до аэропорта.

Глава 24

Сергей

Два молодых пьяных идиота решили погонять. Родительские «мерины» вдребезги. Сами хоть целы, слава Богу. Одному из них семнадцать, поэтому нас попросили стать понятыми. Но когда инспекторы узнали, что мы сегодня улетаем, быстро отпустили. Можем ехать.

В молодые годы Фёдор и я не были такими безрассудными. Возможно, сдерживало то, что мой отец – оперирующий хирург – частенько водил нас к себе на работу. И никогда не замалчивал особенно поучительные случаи.

До сих пор помню тот день, когда мы с другом в тринадцать лет первый раз покурили сигареты. Стояли за гаражами и, опасливо оглядываясь по сторонам, тянули «Святой Георгий». Как и положено в таких ситуациях, нас заметила соседка сверху, которая вешала бельё. Нажаловалась родителям она в тот же вечер. Но разбора полётов не последовало. Удивлённые и лишённые телевизоров, мы отправились спать.

Сюрприз преподнесло следующее утро. Вместо школы отец повёз нас к себе на работу. Высадил около серого здания клинического морга, которое любой нормальный человек обходит стороной, и, совершенно не реагируя на наши протесты, затолкал внутрь.

С опаской идём по кафельному полу длинного коридора, нос чешется от запаха формалина. Чувствую, как Фёдор толкает меня локтем в бок и кивает в сторону открытой двери. Заглядываю в светлое помещение и ощущаю, как наружу просятся утренние бутерброды. На столах лежат в ряд торчащие из-под пелёнок голые пятки. Папа ловит наши взгляды.

– Не, это не наши клиенты.

Он ещё и издевается!

– Чего позеленели, ребятишки? Нам сюда, – толкает дверь.

Переглядываемся и облегчённо выдыхаем. Мы в учебной аудитории.

– Спасибо, что посетили нашу экскурсию, – продолжает стебаться отец. – На полках вы можете видеть редкие демонстрационные научные образцы.

Мы испуганно таращимся на крыс, лягушек и внутренние органы в колбах. Отец подводит нас к стеллажу, стоящему в дальнем углу.

– А здесь гордость нашей выставки. К сожалению, достаточно неуникальный образец лёгких курильщика. Вы тоже сможете приобрести такие в конце выставки, то есть в конце жизни, – губы родителя смеются, а глаза смотрят испытующе.

– Да поняли мы всё, пап…

– Да, поняли, дядь Миш, – вторит мне друг.

– Ну что? Покурим, и домой? Или поедем в кафе есть мороженое?

Вот, за что люблю родителя. За кнутом следует пряник. Главное – не повторять косяков.

Под недовольное ворчание Димы о молодёжи, возвращаюсь к машине. Катя сидит на бордюре и смотрит стеклянными глазами в одну точку. Подхожу к ней, аккуратно ставлю на ноги. Похоже, девушка сильно испугалась аварии. Выглядят перевёрнутые машины и вправду впечатляюще. Пытаюсь её успокоить и унять дрожь. Чтобы не волновать ещё сильнее, отхожу от своей девочки в сторону, принимая входящий звонок.

– Алло.

– Серёг, –