Князь Немертвый - Рацлава Зарецкая

Та неуверенно кивнула и проводила нас со старушкой обеспокоенным взглядом.

— Где же ваш дом, бабушка? — спросила я, когда мы вышли из лавки. — Ничего, что я вас так назвала?

— Ничего, внученька, — довольно произнесла старушка. — Мне даже приятно. Так уж сложилось, что внуков у меня нет.

— А у меня нет бабушки.

Мы неторопливо пересекли Бабаевскую улицу, по которой то и дело проезжали спешащие по делам экипажи, и свернули на Роговую. С нее открывался вид на недавно построенный собор с высокой колокольней, которую было видно почти из любой точки города.

— Коричневый двухэтажный дом с красивой крышей. Должен быть где-то здесь, — старушка неопределенно махнула тростью.

Я огляделась и почти сразу же нашла нужный дом по левую сторону от нас.

Коснувшись дверной ручки, женщина довольно улыбнулась и кивнула, опознав свой дом.

— Заходи, чаем угощу.

— Спасибо, но меня дома ждут.

— Еще не ждут. Заходи, — уверенно произнесла старушка.

Я послушано вошла в дом.

На своей территории слепая ориентировалась идеально. Прислонив трость к стене, она ловко сняла верхнюю одежду и с первого раза повесила ее на крючок.

— У вас нет слуг? — удивилась я, расстёгивая пуговицы на пальто.

— Да зачем они мне, — бросила старушка, уверенно направившись вглубь дома.

Я последовала за ней и оказалась в аккуратной светлой столовой.

— Сейчас поставлю самовар, — сказала старушка, исчезнув на кухне.

— Вам помочь?

— Не стоит. В своем доме я все прекрасно «вижу».

Я кивнула сама себе и принялась осматривать сервант, в котором стояли чайные сервизы и несколько маленьких портретов женщин и мужчин.

— Это ваши дети? — полюбопытствовала я, когда старушка вернулась с вазой, наполненной вареньем. — На портретах в серванте.

— Мои, да. Никчемные детишки, — недовольно пробормотала женщина.

— Почему никчемные? — осторожно спросила я.

— Потому что отказались принимать от меня дар.

— Дар?

— Колдовской, — старушка, впервые за все время, посмотрела на меня в упор. Так, будто все это время прекрасно могла видеть.

— Вы ведьма? — прошептала я, чувствуя, как в миг участилось сердцебиение.

— Ведьма, да. — Старушка поставила вазочку с вареньем на край стола. — В свое время ко мне половина города выстраивалась за советом, за приворотом. Все шли к Галине Каширской. Но потом началась война, и всем стало не до моих талантов. И хоть она и длилась всего шесть месяцев, после нее обо мне уже не вспомнили. Я могла бы передать свой дар дочери или сыну, но они не захотели нести эту ношу. Трусливо сбежали в столицу, бросив меня здесь. — Старушка вздохнула и зашаркала на кухню, откуда принесла заварочный чайник и еще одну вазу — с печеньем.

— Вы по ним не скучаете? — спросила я. Мне было жаль одинокую старую женщину.

— Ни капли, — раздалось из кухни. — У них были трусливые и завистливые сизо-фиолетовые ауры. С такими не стать колдуном или ведьмой.

— Ауры? — поразилась я. Она что, видит их, как и князь?

— У тебя хорошая аура. — Старушка подошла ко мне так тихо, что я вздрогнула от ее появления. — Светлая, серебристая и крайне редкая. Только еще не засияла.

— А что будет, когда она засияет? — спросила я.

— Тебе многое откроется, — туманно изрекла старушка.

— Что именно?

— Доставай чашки, самовар закипел.

Я послушно открыла сервант и достала оттуда первые попавшиеся на глаза чашки с блюдцами — голубые с синими цветочками.

— А как вы видите ауры, если слепы? — спросила я, расставляя чашки на столе.

— Ну, я не всегда была слепой. А ауры видела с рождения, — старушка пожала худенькими плечами, покрытыми вязаной шалью. — Сейчас же это похоже на разноцветные силуэты во тьме.

— Поразительно, — произнесла я, с интересом рассматривая морщинистое лицо женщины. — А как вы охарактеризуете человека с серебристой аурой?

— Можно подумать, ты сама себя не знаешь, — фыркнула женщина. Она разлила чай по чашкам и потянулась за печеньем.

— Не так хорошо, как хотелось бы.

— Что ж. — Женщина откусила печенье и задумалась. — Прежде всего это люди, сильные и телом, и духом, с хорошо развитой интуицией, целеустремленные. У них много талантов и они быстро обучаются.

Я ждала продолжения, но его не последовало. Старушка принялась дуть на горячий чай и с удовольствием прихлебывать его.

— И это все? — удивилась я.

— А что ты еще хочешь?

— Отрицательные качества.

— Например? — женщина обмакнула печенье в чай. Казалось, она больше заинтересована едой, чем нашим разговором.

— Например агрессивность, бессердечие, кровожадность.

— Дорогая, что за страсти ты говоришь? — поморщилась старушка. — Кровожадность? Вот уж нет. Люди с серебристой аурой благородные, честные и открытые.

— Последнее вот уж точно не про него, — пробормотала я едва слышно.

— Про кого? — сразу же встрепенулась старушка. — Есть еще кто-то с такой же аурой, как у тебя?

— Нет, вам показалось. Ничего подобного, — Я закусила губы, ругая себя за неосмотрительность. Старушка слепа, а значит, другие ее органы чувств наверняка обострены.

— Ничего мне не показалось! — заспорила она. — Я явственно слышала твой бубнеж. Скажи мне, у кого еще есть столь редкая аура.

Старушка даже отставила чашку и подалась вперед — так ей стало интересно, кого именно я имела ввиду.

— Мой дядюшка. Князь Глеб Владимирович Немертвый.

Белесые глаза старушки округлились. Издав тихое «ну разумеется», она медленно откинулась на спинку стула и нахмурилась.

— Так он теперь здесь, в Туле…

— Вы его знаете? — воскликнула я.

— Не лично, — качнула головой женщина. — Лично с ним была знакома моя бабка. В те времена, когда он еще жил в Московской губернии. Она рассказывала про выдающегося человека, который смог сохранить непорочность своей редкой серебристой ауры даже с проклятием. Таких людей крайне мало.

— Он не человек, — сухо поправила ее я.

— Все мы люди, милая. Просто кто-то немного отличается от нормы. Но разве это повод называть его нелюдем?

— Вот и я так думаю, — согласилась я, вспоминая слова губернатора. — Вот только князь не такой. Он жестокий, деспотичный и…

— А ты не спрашивала у него причину такого поведения? — Старушка ласково улыбнулась, и на мгновение мне показалось, что ее морщины разгладились.

— Он не хочет делиться со мной личным. Мы не близки. Совсем.

— А ты хочешь?

— Чего? — не поняла я.

— Сблизиться с ним.

— Нет. Зачем мне это?

— Врешь! — резко осадила меня старушка и, по-доброму рассмеявшись, добавила: — Девочка моя, ты врешь не только мне, но и себе.

— Уж с кем с кем, а с собой я всегда честна.

— А вот и нет. Ты в скором времени это поймешь, дорогая. И князь поможет тебе в этом, я уверена.

— Сомневаюсь, — скептически произнесла я.

Слова старой ведьмы я воспринимала скептически. Точно ли она говорит