26 главных разведчиков России - Леонид Млечин

Шпигельглас выбрал себе оперативный псевдоним, который сегодня кажется, мягко говоря, странным — «Дуче». Так именовали вождя итальянских фашистов Бенито Муссолини. Но в начале тридцатых слово «дуче» не звучало так одиозно. Советский Союз поддерживал с фашистской Италией полноценные отношения.

Приехавший во Францию Сергей Михайлович Шпигельглас превратил в ценнейший, незаменимый источник информации недавно завербованного Сергея Третьякова.

Можно предположить, как изумились бы не только деятели русской эмиграции, но и многие видные парижане, узнай они тогда, что Сергей Николаевич Третьяков работает на советскую разведку. Третьяков! Крупнейший Российский промышленник, до октябрьской революции — один из бесспорных лидеров московских деловых людей, министр Временного правительства, министр в сибирском правительстве адмирала Колчака… В первые годы эмиграции заметная фигура. Но постепенно он отходит в тень. Устроиться на чужбине он не смог. Мучительно искал выхода. И нашел, согласившись работать на советскую разведку.

У Шпигельгласа возникла идея, реализация которой превратила Третьякова в одного из самых ценных агентов в Париже.

Последние годы Сергей Третьяков, поссорившись с женой, жил отдельно от семьи. Шпигельглас обратил внимание на то, что семья Третьякова снимает три квартиры в доме, который очень интересовал советскую разведку.

В доме № 29 на рю дю Колизе находились канцелярия Русского общевоинского союза, объединявшего военную эмиграцию. Русский общевоинский союз в Москве воспринимался как источник постоянной опасности и как главный враг.

По счастливой для советской разведки случайности Третьяков снимал в том же доме три квартиры. Одну, побольше, как раз над штабом РОВС, и другую, поменьше, рядом. В третьей квартире поселилась семья Третьякова. И у Шпигельгласа родилась новаторская по тем временам идея: установить подслушивающую аппаратуру и записывать все разговоры, которые ведутся в святая святых РОВС!

В кабинете председателя РОВС советские разведчики ночью установили подслушивающее устройство, хотя это оказалось непростым делом. 12 января 1934 года началось постоянное подслушивание разговоров, ведущихся в кабинете председателя РОВС Евгения Карловича Миллера. Подслушивающая аппаратура в переписке Иностранного отдела с парижской резидентурой именовалась «Петькой».

Магнитофонов еще не существовало. Почти ежедневно по нескольку часов Третьяков, агентурный псевдоним «Иванов», надев наушники, старательно записывал все, что ему удавалось разобрать. «Петька» оказался далеко не идеальным механизмом, так что временами работа эта была истым мучением. Он научился распознавать собеседников по голосам. Затем он составлял донесение и передавал его сотруднику парижской резидентуры советской разведки.

24 ноября 1934 года Шпигельглас обратился в Центр:

«Считаем нужным отметить проявленную «Ивановым» добросовестность и преданность работе. В ночь на 23 ноября он серьезно заболел и, несмотря на крайне болезненное состояние, все-таки целый день работал, как вы увидите из записей».

4 декабря Центр ответил:

«За добросовестную и преданную работу выдайте ему пособие на лечение в размере по вашему усмотрению, но не превышая месячного содержания».

Шпигельглас отчитался:

«“Иванова” за добросовестную работу я наградил суммой в 2000 франков. Он работает удивительно хорошо и внимательно, не за страх, а за совесть».

Сначала операция называлась «Дело “Крот”», потом переименовали в «Разговор вокруг кнопки», а затем окончательно — в «Информацию наших дней», сокращенно ИНД. Шпигельглас сообщил в Москву, что информацию такой точности резидентура не имеет даже от лучших агентов внутри РОВС. Недавно созданное главное управление государственной безопасности Наркомата внутренних дел интересовали прежде всего данные о заброске разведывательных и террористических групп: схемы действий, цели, методы проникновения на советскую территорию. Эти сведения и искали в записях разговоров.

Сергей Михайлович Шпигельглас дорос в октябре 1936 году до должности заместителя начальника иностранного отдела. Получил специальное звание — майор госбезопасности. Майор госбезопасности носил в петлицах один ромб — как комдив, то есть приравнивался к генералу. Сергей Шпигельглас обладал правом напрямую отправлять Сталину разведывательные сводки ИНО ГУГБ.

Он руководил похищением главы РОВС генерала Миллера.

22 сентября 1937 года генерал-лейтенант Евгений Карлович Миллер появился на парижской улице Колизе в половине одиннадцатого утра. Миллера по-прежнему именовали генералом, и он считал себя находившимся на службе, хотя давно переоделся в штатское. Как и его сотрудники в русском общевоинском союзе. Все они были эмигрантами, все они вынуждены были покинуть родину, проиграв Гражданскую войну и не желая покориться победителям — большевикам.

Миллер занимался делами бумажного свойства у себя в кабинете. А в начале первого ушел, объяснив своему подчиненному — начальнику канцелярии РОВС генералу Павлу Александровичу Кусонскому, что у него назначено свидание в половине первого, после чего он намерен возвратиться на службу. Стоял теплый сентябрьский день, и Евгений Карлович не взял с собой пальто, о чем впоследствии сильно пожалел.

В канцелярию РОВС, объединившего русскую военную эмиграцию, Миллер больше не вернулся.

План похищения, разработанный оперативной группой советской разведки, сработал.

Многолетний агент советской разведки, бывший генерал Белой армии Николай Владимирович Скоблин (муж выдающей певицы Надежды Васильевны Плевицкой), который дружил с Миллером, привел его на встречу с прибывшей из Москвы оперативной группой. Евгения Карловича втолкнули в дом, арендованный советским полпредством, и все было кончено. Его одурманили хлороформом, уже в бессознательном состоянии заткнули рот и связали руки и ноги. Через несколько минут к дому подкатил новенький восьмицилиндровый грузовичок компании «Форд», приобретенный советским полпредством. В грузовик погрузили большой и тяжелый ящик, его вынесли вчетвером.

Связанного генерала, находившегося без сознания, на максимальной скорости везли в портовый город Гавр. Здесь на разгрузке стояло советское судно «Мария Ульянова», доставившее 5522 тюка с бараньими кожами на общую сумму в девять миллионов франков. Груз предназначался для отправки в Бордо.

Портовой команде оставалось выгрузить еще шестьсот тюков, когда «Мария Ульянова» внезапно стала готовиться к отходу. Капитан получил по радио малопонятный ему приказ принять важный дипломатический груз и немедленно покинуть порт. Оставшиеся шестьсот тюков с бараньими кожами вернутся в Россию, где их перегрузят на другой пароход и вновь повезут — на сей раз непосредственно в Бордо.

Фордовский грузовичок, покрытый пылью, подкатил к самому причалу, окутанному туманом. Из машины выскочил человек и с неожиданной прытью поднялся по трапу. Вахтенный провел его прямо к капитану. На несколько минут они остались один на один в каюте. Потом капитан стремительно прошел в рубку готовиться к отплытию, а гость вернулся к трапу, чтобы помочь втащить на борт тяжелый груз. По приказу капитана в этот момент с палубы исчезли все матросы.