Между нами - Novela
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
‒ С кем ты спорил у себя в кабинете? ‒ набравшись смелости, спросила я.
Дэниел пил уже третью порцию скотча, и если я могла судить, ему на самом деле было дерьмово.
Мы сидели за барной стойкой паба «George Inn» и этим вечером (хотя было еще довольно рано) я выступала в роли его трезвого водителя.
Ничего странного, ага.
Впрочем, я ничего не имела против. Дэниел пришел мне на помощь, когда это было нужно, и я хотела ответить ему тем же.
Мне показалось, он заколебался перед ответом. Сделав глоток из стакана, посмотрел на меня и только тогда сказал:
‒ С отцом. У нас с ним… все непросто.
Дэниел пожал плечом, как бы говоря, что в этом нет ничего необычного, но, очевидно, это обстоятельство задевало его больше, чем он того хотел.
На моем лице отразилось изумление, и, заметив это, Дэниел издал что-то похожее на хмыканье.
‒ Знаешь ли, не все отцы приходят в восторг, когда их сыновья вместо карьеры хирурга выбирают балет.
Его голос звучал с сарказмом, но была в нем и горечь, которую я уловила.
‒ Твоему отцу не нравится то, чем ты занимаешься?
Я не могла понять этого. Дэниел не просто обладал талантом, он был успешным и известным. Его признавали и с ним хотели работать крупные мировые театры.
Как этим можно было не гордиться? Разве такой сын не стоил того?
Мужчина мрачно усмехнулся, потерев бровь.
‒ Ему не просто это не нравится – его тошнит от этого.
Он одним глотком допил содержимое стакана, сделав бармену знак повторить. Возможно, в нем говорили эмоции и алкоголь – не могло же быть все так плохо?
Или все же могло?
‒ А твоя мама?
Я надеялась, что с мамой ему повезло больше. Серьезно, я не могла представить, что кто-то – тем более родной отец, не одобряет его.
Он ведь… Ну, он был великолепным. Сложным, закрытым, но я была совершенно уверена, что таких, как Дэниел Райерс не часто встретишь. Я так точно не встречала прежде.
Дэниел постучал пальцем по стакану и не глядя на меня, тихо произнес:
‒ Она умерла, когда я учился в Джуллиарде.
Я пожалела, что затронула эту тему.
‒ Мне жаль.
Вздохнув, он откинулся на спинку барного стула.
‒ Да нет, все нормально. Это было давно. Мама… Она всегда поддерживала меня. Возможно, только благодаря ей я не побоялся пойти против воли отца.
Говоря о матери, он слабо улыбался, но это была не гримаса и не ухмылка, а настоящая, искренняя улыбка.
Это было таким редким явлением, но я радовалась каждый раз, когда это случалось.
‒ Тебе правда это надо? ‒ прищурившись, спросил Дэниел.
Я не поняла, о чем он.
‒ Что именно?
Он качнул головой, и я поняла, что алкоголь уже подействовал на него.
‒ Выслушивать это дерьмо.
Он даже не представлял, как интересен мне был.
‒ Я не против. ‒ Улыбнувшись, я пожала плечами – Дэниел продолжал смотреть на меня, и это заставляло меня нервничать.
‒ Ну а что насчет тебя? Твои родители поддерживают тебя?
Я взяла свой стакан с водой и отпила немного, прежде чем ответить.
‒ А некому поддерживать. ‒ Всякий раз, рассказывая этот факт из своей жизни, я испытывала неловкость. С ним это чувствовалось особенно сильно. ‒ Меня отец растил, его не стало незадолго до моего переезда в Англию. Он никогда не был против моего увлечения танцами, но особо и не понимал его. И в этом нет ничего удивительного – он был из простой рабочей семьи, и сам всегда очень много работал – не до театров было. Он просто радовался, видя, какое удовольствие мне приносит танец.
Я почувствовала ком в горле. Так бывало, когда я вспоминала отца. Он сделал все, чтобы мое детство прошло полноценно, что было непросто, ведь ему приходилось действовать за обоих родителей.
‒ А мать?
Дэниел не сводил с меня взгляда – и если я правильно понимала, ему на самом деле было интересно.
Я чуть поморщилась – никогда не любила говорить на эту тему.
‒ Никогда ее не видела. Она была очень молодой, когда родила меня. Папа рассказывал, ей еще и восемнадцати не исполнилось, когда она мной забеременела. Хотела сделать аборт, но папе удалось как-то ее переубедить. Они договорились, что когда она родит, оставит ребенка ему, а сама сможет уехать куда захочет. Что она и сделала, когда родилась я. Вот, собственно и все, что я знаю о женщине, которая меня родила.
Я с неловкостью пожала плечами – мне больше нечего было добавить. Вообще было странно, что я говорила об этом с Дэниелом.
Помолчав, он провел рукой по лицу, потом сказал:
‒ Это паршиво. Нет, правда, просто пиздец.
Я никогда не слышала, чтобы он матерился, и внезапно это развеселило меня. Я улыбнулась.
‒ Согласна, но… Не знаю, я привыкла.
Он отглотнул из стакана.
‒ Как и я к тому, что мой отец считает, что я занимаюсь дерьмом.
‒ Это не так. То, что ты делаешь… это замечательно.
Я совсем не хотела показаться ему восторженной дурочкой, но должна была показать, что уважаю его работу. Надеюсь, сам Дэниел понимал, что это важно и значимо – для таких людей, как мы с ним, чтобы не говорил его отец.
Взгляд, который мужчина обратил на меня, был долгим, и будто пробирающим насквозь. Он словно видел все то, что я так пыталась скрыть. Я едва удержалась от того, чтобы не начать ерзать на месте.
Хорошо – то, что Дэниел привлекал меня не только в качестве талантливого наставника, а как мужчина – было очевидным. Для меня.
Думаю, он тоже это понимал. Но у меня не было намерения что-то предпринимать по этому поводу. Если бы мы так и остались в тех отношениях, которые сложились на данный момент, меня бы это устроило.
Личная жизнь не была моим приоритетом. Во всяком случае, не в ближайшие годы.
‒ Ты и тот парень – Уэсли – у вас что-то серьезное? ‒ неожиданно севшим голосом спросил Дэниел, чем удивил меня.
Почему он спрашивал об Уэсли? И вообще – как узнал?
‒ Ничего серьезного. Мы не вместе, если ты об этом. ‒ Я попыталась скрыть неловкость за улыбкой. ‒ Просто общаемся, и все.
Я не стала уточнять, что сам Уэсли, скорее всего, не согласился бы со мной. Но мы и правда не были парой, хотя несколько раз неплохо