Та, которой не стало - Буало-Нарсежак

— Удивительно, — выдавил он из себя. — Она меня даже не предупредила.

— Мирей интересовали результаты рентгена, — уточнил Жермен.

— Она показалась тебе… обычной?

— Конечно.

— Когда она тебя поцеловала, ее кожа… Словом, она была такая, как всегда?

— Ничего не понимаю… Господи, да что это с тобой, Фернан? Послушай, Марта, Фернан, кажется, не верит, что Мирей сюда приходила!..

Марта подошла к Равинелю, и тот сразу понял: ей что-то известно. Он вытянулся, как обвиняемый перед судьей.

— Когда вы вернулись из Нанта, Фернан?

— Вчера… Вчера утром.

— И дома никого не оказалось?

Равинель внимательно посмотрел на нее. Глаза у нее горели, губы сжались в узкую полоску.

— Да… Мирей не было дома.

Марта покачала головой.

— Ты думаешь… — протянул Жермен.

— Именно, — отрезала Марта.

— Говорите! Черт побери! — не удержался Равинель. — Что вы знаете?.. Вы были у нас вчера утром?

— О-о! — обиженно фыркнул Жермен. — С моим-то здоровьем!..

— Пожалуй, лучше ему все объяснить, — заметила Марта и бесшумно исчезла в спальне.

— Что объяснить, что? — зарычал Равинель. — Что за идиотский заговор?

— Тихо, тихо… — успокоил его Жермен. — Марта права… Лучше тебе все знать… В сущности, я должен был тебя предупредить сразу же после женитьбы. Но я думал, что брак все и уладит. Врач утверждал, что…

— Жермен! Выкладывай все начистоту, и покончим с этим раз и навсегда.

— Мне не хочется тебя огорчать, старик… В общем, так время от времени Мирей убегает…

Марта поглядывала на Равинеля из спальни. Он ощущал на себе ее инквизиторский взгляд. Остолбенев от неожиданности, он повторил:

— Убегает? То есть как убегает?..

— О! Не часто, — сказал Жермен. — Это началось у нее с четырнадцати лет…

— Она убегала с мужчинами?

— Да нет же. Ты не к тому клонишь, старина. Я говорю тебе: убегает. Ты не знаешь, что это такое?.. Мирей внезапно исчезала из дому. Врач объяснял это становлением характера. Словом, такие штуки бывают в переломном возрасте. Обычно она садилась на поезд или шла пешком до полного изнеможения… Каждый раз приходилось сообщать в полицию.

— Было так неловко перед соседями… — отозвалась Марта, взбивая подушку.

— Во всех семьях что-нибудь да не так, — пожал плечами Жермен. — Даже в самых добропорядочных… Как же она потом каялась, терзалась, бедная моя девочка! Но это было сильнее ее. Когда на нее находило, ей надо было непременно куда-то бежать.

— Ну и что? — раздраженно спросил Равинель.

— Что?.. Да ты шутишь, что ли, Фернан! А то, что у нее, кажется, опять приступ… Дома ее не было, да и заскочила она сюда утром вроде бы не в себе… Так или иначе, через несколько дней она вернется, уверяю тебя.

— Исключено! — взорвался Равинель. — Потому что…

— Вот этого я и опасался, — вздохнул Жермен. — Ты не веришь нам… Марта, он не верит нам.

Марта подняла руку, словно в присяге.

— Н-да… не хотела бы я быть на вашем месте… Приятного мало. Лично я, когда узнала, что Мирей… словом… бедняжка, я против нее ничего не имею… Только если б моя воля, я бы вас обязательно предупредила в первый же день. И все-таки вам грех роптать. Детей у вас нет. И слава богу… а то бы родился какой-нибудь урод с заячьей губой…

— Марта!

— Я знаю, что говорю. Я тогда спрашивала у врача.

Опять врач! Рентгеновские снимки на краю стола.

Пипетка в бумаге. И Мирей, убегавшая из дому с четырнадцати лет! Равинель сжал голову руками.

— Хватит! — пробормотал он. — Вы сводите меня с ума.

— Я, как только вошла, сразу почувствовала, что дело неладно, — продолжала Марта. — Я-то не такая простофиля, как Жермен. Он никогда ничего не замечает. Будь я дома, я бы сразу заметила, что Мирей не в себе.

Равинель искромсал сигарету, превратив ее в чернобелую кучку табака на столе. Его так и подмывало схватить за головы обоих якобы соболезнующих ему супругов и колотить их друг о друга. Убегает!.. Как будто Мирей могла куда-то убежать! Мирей, которую он собственноручно закатал в брезент. Это явный заговор. Все они сговорились… Но нет! Жермен слишком глуп. Он бы себя выдал.

— В чем она была одета?

Жермен задумался.

— Погоди!.. Она стояла против света. Кажется, в своем сером пальто с меховой оторочкой. Да, верно… и в шапочке. Тогда я еще подумал, что она слишком тепло оделась для такой погоды. Этак недолго и простудиться.

— Может, она собиралась на поезд? — предположила Марта.

— Нет. Не похоже. Только вот что странно… у нее вроде был вовсе не растерянный вид. Прежде, во время кризисов, она нервничала, раздражалась, плакала по пустякам. А сегодня утром казалась абсолютно спокойной.

Равинель по-прежнему сжимал кулаки, и Жермен добавил:

— Она славная малышка, Фернан.

Марта гремела кастрюлями за спиной у шурина и, проходя мимо, всякий раз повторяла:

— Не беспокойся… Я пройду.

Но, несмотря на это, Равинелю то и дело приходилось отодвигать стул, а каждое движение давалось ему с трудом. Стенные часы с нелепым циферблатом, поддерживаемым двумя обнаженными нимфами, показывали двадцать минут одиннадцатого. Люсьена, наверное, уже проехала Ле-Ман. В комнатах немного посветлело, но унылое, пасмурное утро, так и не разогнавшее теней по углам, как бы накладывало на стены, мебель и лица тонкий слой пыли.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — неожиданно заявил Жермен.

Равинель вздрогнул.

— Ты думаешь, что она изменяет тебе, да?

Болван! Нет, он, конечно, не разыгрывает комедию, это все искренне!

— Зря ты вбиваешь себе в голову подобные мысли. Я-то знаю Мирей. Может, ее иногда трудно понять, но она женщина порядочная.

— Бедный Жермен!.. — вздохнула Марта, продолжая чистить картошку.

Это означало: «Бедный Жермен! Что ты знаешь о женщинах!»

— Мирей? Бросьте! У нее в голове только дом и домашние заботы. Достаточно на нее посмотреть. — Жермен огрызнулся.

— Она слишком часто остается одна, — вполголоса заметила Марта. — О, я вас не корю, Фернан. Хочешь не хочешь, а приходится разъезжать, но молодой женщине от этого радости мало. Вы, конечно, скажете, что уезжаете ненадолго. Верно. Но отлучка есть отлучка.

— Вот когда я попал в плен… — начал Жермен.

Ох, эта роковая фраза… Теперь он заведется и начнет рассказывать — в который уж раз! — свои истории. Равинель не слушал. Он ломал голову над случившимся, погрузившись в глубокую задумчивость. Как бы раздвоившись, Равинель мысленно вернулся в Ангиан, блуждал по пустым комнатам. Если бы в эту минуту кто-нибудь там оказался, то наверняка увидел бы нечеткий силуэт Равинеля. Разве все тайны телепатии уже разгаданы? Жермен утверждал, что видел Мирей. Но те — а их легион, — кто видел призраки, сначала верили, что перед ними живые существа, облеченные в плоть и кровь. Мертвая Мирей решила явиться перед братом именно в тот момент, когда он, толком еще не проснувшись, был не способен контролировать свои ощущения. Классический пример. Равинель не раз читал о подобных случаях в «Метафизическом журнале» — он подписывался на него до женитьбы. Впрочем, и эти ее внезапные побеги из дому доказывают, что Мирей обладала данными медиума. Должно быть, она крайне легко поддавалась внушению. Вот и сейчас! Возможно, стоило только напрячься, с любовью подумать о ней, как она тут же материализовалась.