Терн - Ник Перумов

— Что?

— Нэисс сказала, что ты перебила всю её Ветвь. Откуда она это знает, если ты тащила её бессознательной?

— А… это потом. У них, сидхов, так. Чуют они друг друга Ветвь свою то есть. Она, когда в себя пришла, почуяла. Ну и…

— Погоди, погоди… Подарочек, тобой там оставленный?!

— Да, — вздохнула Стайни и совсем низко опустила голову.

— Тоже скажешь, что ничего не помнила и не соображала? — в голосе Тёрна впервые прорезался гнев.

— Помнила… раз тебе рассказываю. Только это ведь не я его оставила, понимаешь, не я! — последние слова Стайни почти выкрикнула, прижимая кулачки к груди. Маленькие кулачки, и совершенно не верилось, глядя на них, что обладательница небольших аристократических ладоней, так не похожих на руки потомственной крестьянки, перебила несколько десятков сидхов в их собственной лесной крепости, причём проделав все трюки с бесчувственной Нэисс на плечах.

Тёрн резко отвернулся, кулачищи его сжались, шипы на локтях и плечах угрожающе шевельнулись — под бронёй перекатывались бугры могучих, как и положено дхуссу, мускулов. Не столь впечатляющих, как у многих матёрых дхуссов-воителей, но оставляющие далеко позади человеческие.

— Тёрн… Я…

— Помолчи. Пожалуйста, — оборвал он, не поворачивая головы. — Я не верил, — вдруг вырвалось у него. — Не верил, и всё тут. Чтобы целую ветвь… Сидхов… и дома их спалила, они ж там живьём горели, догадываюсь я, что ты им оставила…

— Тёрн… — беспомощно прошептала Стайни. — Тёрн, я… Ну как мне… ну что мне…

Дхусс не ответил. Стоял, сгорбившись, сжимая и разжимая кулаки, ссутулившись и втянув голову в плечи.

— Ладно, пошли, — проговорил он после долгой паузы уже своим обычным голосом. — Погубленное не воротишь. Но у тебя большой долг передо мной, Стайни.

— Почему? — вдруг резко спросила Гончая. — Перед той сидхой… да, признаю. А перед тобой?

— Может, ты и узнаешь. В своё время. — Дхусс уже шагал по тропинке. — А ты не молчи, начала уж — договаривай…

* * *

…Оставленный позади «подарочек» действительно сработал как надо. Никакие огненные шары магов, никакие драконы и близко бы с ним не сравнились. Над лесом высоко в ночные небеса поднялся столб пламени, на краткое время осветив всё вокруг не хуже дневного светила. Гончая не думала о гибнущих сейчас жуткой смертью в разожжённом ею пламени. Ей… ей было хорошо. Словно что-то перестало жечь изнутри, словно тело наконец примирилось с выпитой алхимической отравой.

…Последний сидх выскочил прямо перед ней — страшный, перемазанный копотью, левая щека рассечена до кости, края раны черны от яда (видно, досталось от одного из «химических зверей»), — но на ногах он стоял крепко и лёгкий, узкий меч держал уверенно. Меч странный — там, где полагалось кончаться эфесу и где должен был размещаться противовес, из рукояти выходил ещё один клинок, длиной примерно в пол-локтя, прямой, трёхгранный, словно специально предназначенный пробивать в ближнем бою пластины доспехов.

Гончая к тому моменту уже устала, очень устала. Слишком туго натянуто всё внутри, слишком много она выпила того, чего пить не следовало, слишком далеко зашла по этой дороге. Рука в перчатке дрогнула, меч прошёл не косо, чтобы, едва задев шею сидха, вспороть её, а прямо, да ещё и медленно, сидх успел закрыться. Железо столкнулось, разлетелось, а сидх вдруг оказался совсем рядом, мокрой от собственной крови рукой хватая Гончую за кисть, сжимающую эфес. От раны на щеке шёл резкий кислый запах разъедающего плоть яда, сидху оставалось жить совсем недолго, он это, похоже, знал и спасать себя не собирался.

Выворачиваясь, Гончая пнула сидха в колено, рванулась в сторону, крутясь вокруг себя, однако противник держался крепко. Не расцепляясь, они ударились о дерево, Гончая выпустила свою ношу, освобождая вторую руку, но поздно. Очень некстати подвернулся покрытый мхом камень, мечи столкнулись раз, другой, а потом клинок Гончей в какой-то момент оказался внизу, сидх взвизгнул, ударил. Стайни уклонилась, мечи столкнулись прямо на камне, оба вырвавшись из мокрых от пота и крови ладоней. Сидх хрипя, ткнул Гончую прямо в грудь трёхгранным шипом, острие оцарапало кожу, но Стайни уже успела выхватить короткое, всего в палец длиной, тонкое лезвие и всадила его сидху в горло.

…Уже никто не мешал ей выбраться из чащи. Все ловушки разом словно умерли. Без всяких приключений измученная Гончая вынесла свою добычу под чистое ночное небо. Как следует связала — но мягко, чтобы не затекли руки и ноги пленной.

До самого места, где Гончую ждал закрытый возок с парой бреоннов в ливреях Шкуродёрни, сидха так и не пришла в себя. Это было хорошо, оставалось лишь время от времени прикладывать к лицу пленницы смоченную дурманящим настоем тряпицу. Слуги-бреонны Гончую боялись до судорог и повиновались не то что её слову, а взгляду или просто движению глаз. И всё шло хорошо — вплоть до самого Таэнгского хребта. Как сидхе удалось развязаться, как удалось перебить действие усыпляющего снадобья — Гончая так и не узнала. Она тоже поддалась усталости — эликсиры Некрополиса выходили с кровавой рвотой — и на какой-то момент действительно расслабилась. Схваченная лежала тихо, не шевелясь, и Стайни привалилась спиной к стенке возка, отяжелевшие веки сомкнулись сами собой и…

И следующее, что она помнила, была только боль.

* * *

— Ты прав, Тёрн. Некрополис не прощает неудач. С меня содрали бы шкуру, в прямом смысле этого слова. А если я сама не вернусь почему-то — они всё равно пустят за мной следом трёх или даже четырёх Гончих, из тех, кому уже снадобий не надо. Ну, кроме ядов, конечно же, или там поджечь что-то.

— Посмотрим, Стайни, — голос дхусса звучал стеснённо и глухо. — Посмотрим. Не Некрополис твой главный враг, ты должна понимать.

— А кто ж тогда?

— Ты сама.

— Вот ещё! С чего это ради?

— Сама ведь говорила — от себя не убежишь.

— А я и не стараюсь. Это ж не я все те дела творила. Опоили меня, одурманили, я и не…

— Молчи! — внезапно рявкнул Тёрн. — Молчи. Раскаяться тебе надо, не передо мной, даже не перед Нэисс — перед собой…

— Тьфу! Тёрн, ты точно как говорун странствующий ерунду понёс. Каяться, от себя не убежишь… Словно и не воин.

Дхусс угрюмо усмехнулся:

— Некрополис — он внутри тебя, Стайни. И не только его эликсиры, с ними мы и многоучёный Ксарбирус, сподобь Семь Зверей, справимся. Если ты останешься такой же, как была, — Некрополис тебя найдёт. Потому что ты будешь думать как Мастера, действовать как Мастера, и не надо к прорицателю обращаться, чтобы узнать, что ты предпримешь дальше. А не покаявшись, совесть свою не разбудив, над убитыми тобой не зарыдав — гвоздь Некрополиса тебе из себя не вытянуть. Ты уж мне поверь.

— А что? Ты уже на себе пробовал? Уж не Гильдии ли Мастеров ты…