Из жизни Ксюши Белкиной - Вера Колочкова

— Да ты наоборот похорошела, на человека стала похожа! И глаза вон засияли как… И вообще — ты ничего, оказывается, симпатичная… И фигурка имеется, и личико не из самых последних… И говорить хорошо умеешь… А к врачу ты, кстати, ходила?

— Нет…

Не решилась, что ли?

— Ага…

— Ну и зря! Надо было справку взять – пугнуть этого сволочугу, чтоб больше руки не распускал! Ну да ничего, я ему еще устрою… Болит под ребром–то?

Болит, еще как болит… Рука у Сереги тяжелой оказалась. Выполнил–таки страшное свое обещание, когда она от очередного «удовольствия» отказалась, подкараулил в коридоре и побил… Ладно еще, Нину бог туда принес на ее счастье. И никому ведь не расскажешь! Тогда и во всем остальном признаваться надо – в «отношениях» этих постыдных… Хотя Нина говорит – пусть! Лучше пусть все правду знают, чем побои терпеть! Она ж не понимает, глупая, что Серегин кулак для нее – вообще цветочки по сравнению с тем унижением… Нет, не готова она еще… Как вспомнит его искаженное гневом лицо – сразу не по себе становится. Как будто унизила его страшно своим отказом, преступление совершила… Права, права Нина! Если ничего не делать – всю жизнь они хороводом вокруг нее плясать будут, каждый свой кусок выгрызая! Вот и Дарья Львовна — месяц с ней не разговаривала, не здоровалась даже. Сердилась. А зарплату подняла! Хоть на копейку – но подняла же!

Казалось, от бьющих прямо в лицо лучей заходящего солнца и мысли в голове согреваются, плавятся потихоньку от удовольствия, перетекая блаженно одна в другую. А отчего ж нет – мысли–то хорошие, новенькие, правильные… Даже свою остановку чуть не проехала! А еще к выходу пробираться надо – народу–то полно…

А дома соседи от двери огорошили – ей, оказывается, из Дании звонили! Событие для их коммуналки несусветное — Ксюше Белкиной звонили из Дании! Подумать только! Все высыпали в коридор, смотрят круглыми от священного ужаса глазами, а бабушка Васильевна еще и рот ладошкой зажала для пущего эффекту… Асия, захлебываясь, рассказывает в подробностях, как телефон затрезвонил, как «залюлюкала – запереливалась» в трубке музыка, а потом вежливый женский голос попросил позвать Ксению… Они хотели мать кликнуть, а в трубке говорят – нет, мол, мать не надо, только Ксению подавай…

— В общем, звонить тебе будут, сказали, еще раз в девять часов, чтоб никуда не уходила…Чтоб непременно дождалась, потому как из Дании из самой звонят… — закончила шепотом Асия. – Ксюш, а кто это, а? Ты сама–то хоть знаешь?

— Знаю.

— Ну?!

— Это Лиза, дочка Ивана Ильича…

— Зинкиного жениха, что ли? Который умер недавно? — уточнила Галия Салимовна.

— Ну да…

— А ты тут при чем?

— Да ни при чем. Просто получилось так…

— Странно! Как это получилось? Жила с ее отцом Зинка, а к телефону зовут тебя…

Пресс–конференцию давать не хотелось. Вот не хотелось, и все тут! Ксюша, вежливо улыбнувшись и осторожно обойдя Галию Салимовну, быстренько прошла в свою комнату, посмотрела на часы. Восемь уже… А правда, зачем она Лизе понадобилась? Поминать Ивана Ильича она и сама будет, и без ее просьбы… В воскресенье уже сорок дней, надо и в церковь сходить, и пирогов напечь… А вдруг она хочет шубу обратно забрать? А мама с Олькой уже поясок на манжеты перекроили… Хотя зря испугалась – вряд ли Лизе так срочно шуба понадобилась…

Так и просидела, не выходя из комнаты до назначенного времени, гадая, что за дело может быть к ней у Лизы. Выйдя без пяти девять в коридор, оперлась плечом о стену возле телефона, сложила по–бабски руки калачиком – стала ждать. Вскоре высыпали в коридор щебечущей стайкой и девчонки Фархутдиновы, и Галия Салимовна застыла торжественно в дверях своей комнаты, сведя сердито к переносице черные брови, и бабушка Васильевна показалась в дверях ванной с тазиком, наполненным постирушками, и даже Антонина Александровна – о, чудо! — взглянула на нее абсолютно трезвыми глазами, выйдя из кухни с половником в руке.

Ровно в девять телефон действительно зазвонил, заставив всех отчего–то сильно вздрогнуть, будто и не издавал никогда ранее противных резких звуков, будто не привыкли они к ним за эти годы, а ждали нежнейшего перезвона, каким поют телефоны только в далекой Дании…

— Але… Слушаю… — хриплым от волнения голосом проговорила Ксюша в трубку.

— Ксения, здравствуйте! Это Лиза, вы меня помните?

— Да, конечно, Лиза, что вы… Конечно же, помню! Здравствуйте!

— Ну, вот и хорошо… А я к вам, знаете ли, с просьбой!

— Да, слушаю…

— Вы не поживете в отцовской квартире, Ксения? Мне так спокойнее будет! Простите, что я с просьбой по телефону – приехать никак не получается. Я очень хотела приехать – сорок дней отвести…

— Лиза, да вы скажите, что нужно – я все сделаю! – закричала вдруг в трубку Ксюша. – Хотите, я сама там поминки устрою? И стол накрою, и всех знакомых ваших обзвоню…

— Это было бы просто замечательно, Ксения! А звонить никому не нужно – кто сам придет, тот пусть отца и поминает… Тогда вы прямо завтра и переезжайте, хорошо? Ключи возьмете у Татьяны Алексеевны из восемьдесят третьей квартиры. Я позвоню, она вам и денег на поминки даст – я ей оставляла на всякий случай. И еще – к приятелю моему на девятый этаж поднимитесь, к Трифону… То бишь к Антошке Трифонову, он художник, у него там своя студия… Скажите ему, что картины его я здесь уже пристроила – пусть он мне на сотовый позвонит, все расскажу… И на поминки его позовите – он с отцом дружил… Ну вот, вроде бы все, Ксения… Вы завтра сможете переехать?

— Да, конечно… А можно, я с дочкой? Одну не хочу оставлять…

— С дочкой? С дочкой можно… Так я завтра вечером вам туда уже позвоню, хорошо?

— Да, конечно…

— До свидания, Ксения! Спасибо!

— Что вы… Вам спасибо…

Ксюша положила трубку, медленно развернулась к замершим от любопытства соседкам. Ничего себе… Как это? Ей? Жить в квартире Ивана Ильича? Да такого просто нельзя себе и представить…

— Уедешь от нас, Ксюш, значит? – подошла к ней Асия, ласково обняв за плечи. – Счастливая…

— Да уж…Вот оно как бывает! – улыбнулась широко и торжествующе Галия Салимовна. – Зинка мечтала–мечтала, да не тут–то было! Пусть–ка теперь Ксюша в тех хоромах поживет…

— Ксюшка, а правду Зинка говорила, что там в ванной вода холодными пузырьками кипеть может, если крантик особый повернуть? Или врет все? – спросила, подойдя поближе, бабушка Васильевна.

— Правда, бабушка… — улыбнулась растерянно Ксюша. – Это называется джакузи…

— Вот и хорошо, Ксюшенька! Вот и замечательно! И поживи там с этими самыми кузями, как человек… А то что ж это, совсем затуркали девку…

— Так ей теперь главное – от Зинки отбрыкаться! – вставила свое слово Антонина Александровна. – Она ж теперь от нее хрен отвяжется – тоже там жить захочет…