Плевицкая - Леонид Млечин

Получив отпуск, оказался в столице в роковые дни Февральской революции. Растерявшийся командующий Петроградским военным округом генерал-лейтенант Сергей Семенович Хабалов поручил боевому офицеру очистить от восставших Литейный проспект, поставив во главе сборного отряда из нескольких рот, взятых из разных запасных батальонов.

Отряд полковника Кутепова был единственным, первоначально действовавшим не без успеха. Но стихия брала верх, и к вечеру 27 февраля он оказался изолированным и потерял связь со штабом округа. Часть отряда укрылась в здании миссии Красного Креста, другая смешалась с нахлынувшей толпой. Кутепов остался в одиночестве.

Александр Исаевич Солженицын, посвятив действиям его отряда несколько глав в третьей части своей эпопеи «Красное колесо» — «Март Семнадцатого», пришел к выводу, что Кутепову удалось сделать «немного, но если бы из тысяч офицеров, находящихся тут, еще хотя бы сто сделали по столько же, то никакая революция бы не произошла».

В декабре 1917 года Александр Павлович вступил в Добровольческую армию и ушел в Первый Кубанский поход командиром третьей роты 1-го офицерского полка. Перед смертью генерал Корнилов назначил его командиром полка. Во главе 1-го армейского корпуса генерал Кутепов взял Курск, а затем и Орел.

Журналист Николай Николаевич Брешко-Брешковский (сын знаменитой эсерки, во время Второй мировой войны он станет сотрудничать с нацистами и будет убит во время бомбардировки Берлина британской авиацией) написал тогда хвалебную статью о Кутепове под названием «Герой Харькова и Курска»:

«Несмотря на целые хаосы проволочных заграждений, которыми, как паутиною, оплетаются красные, всюду, где лишь наступают Кутеповцы, их сопровождает успех. Один за другим ошеломляющие, нанесенные с неотразимой мощностью удары… Что-то стихийное в этом безудержном стремлении 1-го армейского корпуса, стремлении на Москву. Один видный генерал, прошумевший конник, полушутя сказал генералу Кутепову:

— А ведь я, пожалуй, ворвусь со своим корпусом раньше вас в Москву…

— Что же, — ответил с ясной улыбкой Кутепов, — я буду только искренне вас приветствовать… Для меня, как для русского человека, важнее всего, чтоб Москва была возможно скорее очищена от красной погани. А кто войдет в Белокаменную первым, это не важно».

Весной 1919 года удача сопутствовала кавалеристам Деникина. 3-й Кубанский конный корпус генерал-майора Андрея Григорьевича Шкуро, 2-й Кубанский корпус генерал-майора Сергея Георгиевича Улагая, конница Кавказской Добровольческой армии генерал-лейтенанта Петра Николаевича Врангеля легко прорывали линию фронта и губительным смерчем прокатывались по тылам Красной армии.

Когда генерал Врангель взял Царицын (ныне Волгоград), Деникин приехал его поздравить. 20 июня 1919 года днем обедал у Врангеля. Петр Николаевич провозгласил тост за здоровье главнокомандующего. Антон Иванович подчеркнул значение этого дня:

— Сегодня мною отдан приказ армиям идти на Москву.

Именно в Царицыне Деникин подписал ставшую знаменитой «московскую директиву». Она начиналась словами: «Имея конечной целью захват сердца России — Москвы, приказываю…»

Он верил, что победа над большевиками не за горами.

«Директива, получившая в военных кругах наименование „Московской“, потом, в дни наших неудач, — вспоминал Деникин, — осуждалась за чрезмерный оптимизм. Да, я был тогда оптимистом. И это чувство овладело всем Югом — населением и армией. Оптимизм покоился на реальной почве: никогда еще до тех пор советская власть не была в более тяжелом положении и не испытывала большей тревоги… Все мечтали „идти на Москву“».

Именно тогда пути Врангеля и Деникина разошлись. Генерал Врангель предлагал сконцентрировать силы на Царицынском направлении. Считал, что это позволит правому флангу наступающих соединиться с сибирской армией адмирала Александра Васильевича Колчака и уже вместе, объединенными силами, брать Москву.

А Деникин директивой от 20 июня 1919 года потребовал наступать на столицу через Курск, Орел и Тулу. Наступление Добровольческой армии продолжалось почти полгода и поначалу было очень успешным. 1-й армейский корпус генерала Кутепова 7 сентября вошел в Курск, 30 сентября — в Орел. Казалось, дорога на Москву открыта. Но в этом историческом поединке Красная армия оказалась сильнее.

Деникин растянул фланги армии, распылил силы. Сравнительно небольшие по численности белые части захватили большие территории, удержать которые не смогли. А Красная армия, отбив наступление адмирала Колчака на востоке и заставив его отступить вглубь Сибири, обрела свободу действий и могла сосредоточить крупные силы на своем южном фронте. С этого момента началось отступление армии Деникина.

Полковник Скоблин командовал Корниловской ударной группой (1-й и 2-й Корниловские ударные полки, четыре тысячи штыков, шесть артиллерийских батарей), которая удерживала Орел. В боях за город в первых числах октября 1919 года группа понесла тяжелые потери, но не позволила наступавшей Красной армии прорвать фронт и окружить белые части.

Цветные полки развернули в дивизии. По приказу главнокомандующего Вооруженными силами Юга России генерал-лейтенанта Деникина № 2544 в конце октября 1919 года были образованы две дивизии: Корниловская ударная и офицерская генерала Маркова. Корниловскую дивизию 1 ноября принял Скоблин.

Новые комдивы рассчитывали на производство в генералы, но Деникин не спешил порадовать их генеральскими погонами. Антон Иванович вообще не любил раздавать награды и звания. Скуповато отмечал отличившихся офицеров. Сменивший его Врангель проявил бо́льшую щедрость. 26 марта 1920 года он произвел Скоблина в генерал-майоры. Николаю Владимировичу было всего 27 лет! Невероятная карьера для столь молодого человека. Скоблина избрали председателем Орденской Николаевской думы из семи заслуженных офицеров.

Месяцем позже, в апреле 1920 года, генеральские погоны получил и Антон Васильевич Туркул, который после смерти Михаила Дроздовского принял его дивизию. В эмиграции судьба Туркула переплетется с судьбой Плевицкой и Скоблина.

В Первую мировую Антон Васильевич был трижды ранен, награжден орденом Святого Георгия, произведен в штабс-капитаны. После революции вступил в отряд полковника Дроздовского, который пробивался на Дон.

Кутепов неизменно восхищался Туркулом. Увлеченно рассказал о его подвигах атаману Войска Донского Африкану Богаевскому (а тот записал слова Кутепова в дневник):

— Что за удивительный человек! Необыкновенной храбрости и смелости, не знающий чувства страха: в каре, окруженном пулеметами; с оркестром посреди, который играет вальсы, он спокойно отбивает бешеные атаки красной конницы, подпуская ее на двести шагов. Горсть храбрецов тает, но он сам ведет ее в атаку на ту же конницу. В коляске на паре серых коней он, раненый, едет впереди цепи, заходит в тыл противнику, с пехотой делает мамонтовские рейды по тылам красных. И всегда весел, в отличном расположении духа.

В результате двух революций 1917 года офицерство утратило всё и находилось в состоянии сильнейшего психологического стресса. Поэтому многие так страстно ненавидели большевиков. Сравнительно немногочисленные слои общества — с одной стороны, большевики, а с другой — воинственно настроенное офицерство — навязали стране Гражданскую войну. Ни те ни другие не желали успокоения и замирения. Напротив, поднимали градус противостояния. Переговоры, компромиссы, взаимовыгодные договоренности — всё это даже не обсуждалось. Уничтожить врага под корень!