Спецслужбы Белого движения. 1918-1922. Разведка - Николай Кирмель

Внутренние угрозы

Белое движение представляло собой широкой спектр разнородных политических сил — от сторонников реставрации самодержавия до приверженцев буржуазно-демократической республики. Основой их консолидации явилось неприятие большевистской идеологии, советского строя и его экономической модели. По своему составу оно было крайне неоднородным: от бывших крупных земельных собственников и фабрикантов до простого крестьянина и рабочего, от высших военачальников и государственных чиновников до учащихся военных и гражданских учебных заведений. Но при всем этом белый лагерь не нашел опоры среди широких слоев населения.

Главной целью, которую поставили перед собой лидеры Белого движение, являлась военная победа над Советской Россией. Решение других проблем, влиявших на безопасность белогвардейских государственных образований (о будущей форме государственности России и её социально-экономического строя и т.д.), откладывалось на послевоенный период. Однако в ходе войны помимо ведения боевых действий на фронтах им пришлось защищать политический строй, суверенитет, независимость и территориальную целостность, а также сохранять политическую и социальную стабильность в обществе.

По нашему мнению, серьезная ошибка, допущенная белыми еще в начале войны, заключалась в «непредрешении» будущего политического строя и форм собственности. Окончательное разрешение этих вопросов предусматривалось провести после ликвидации советской власти. «Будущих форм государственного строя руководители армии (генералы Корнилов, Алексеев) не предрешали. Ставя их в зависимости от воли Всероссийского Учредительного собрания, созванного по водворении в стране правового порядка, — говорилось в первом политическом обращении, составленном А.И. Деникиным. — …Я призываю вас всех, кто связан с Добровольческой армией и работает на местах, в этот грядущий час напрячь все силы, чтобы немедля организовать кадры будущей армии и в единении со всеми государственно мыслящими людьми свергнуть гибельную власть народных комиссаров».

Упоминание об Учредительном собрании и «народоправстве» не могло удовлетворить монархически настроенное офицерство Добровольческой армии. Адмирал А.В. Колчак также отмечал, что идея Учредительного собрания не действует. В то же время монархические лозунги не пользовались популярностью среди интеллигенции, рабочих и крестьянства.

Для неграмотного, аполитичного крестьянства «буржуазные» лозунги были чужды и непонятны. А что было хотеть от безграмотных крестьян, если образованные офицеры затруднялись ответить на очень важные в тот момент времени вопросы: за что они воюют и что несет белая власть простому человеку? Деревенских жителей больше интересовала другая проблема — чья будет земля. От сменивших советскую власть антибольшевистских режимов они ждали разрешения аграрного вопроса, разумеется, в свою пользу. Однако белые, отменив большевистский Декрет о земле, так и не смогли предложить закона, удовлетворяющего нужды основной массы населения страны, поскольку вожди Белого движения слишком далеки были от простого народа, о нуждах и интересах которого брались судить и за будущее которого собирались воевать. По мнению участника Белого движения подполковника Э.Н. Гиацинтова, несмотря на то, что генерал М.В. Алексеев был сыном простого солдата, он солдат не знал, поскольку «никогда в строю не служил… Это был не Суворов и не Скобелев, которые, хотя и получили высшее военное образование, всю жизнь провели среди солдат и великолепно знали их нужды…» Довольно близко знавший будущего руководителя Добровольческой армии историк русской журналистики, цензуры и революционного движения, офицер М.К. Лемке еще в середине 1916 года писал, что М.В. Алексеев «не понимает основ гражданского управления и вообще невоенной жизни страны» и «все берется решать…» Невысокую оценку давали современники и А.И. Деникину. По мнению участника Белого движения Н.Н. Головина, его строки «грешат тем непониманием народных масс, которое привело затем самого автора… к крушению…» Другой участник Белого движения — генерал П.С. Махров — писал о А.И. Деникине, что он, «как все интеллигенты, мало знал русского мужика… не был психологом разношерстной толпы».

Таким образом, можно сказать, что лидеры Белого движения — генералитет распавшейся русской армии — были далеки от проблем рабочих и крестьян — основной массы населения страны, поэтому в той острой кризисной ситуации стали выразителями интересов дворян и интеллигенции — тех социальных групп, к которым принадлежали сами. Соответственно, проводимая ими политика вызывала недовольство широких слоев населения.

Например, неразрешенным аграрным вопросом оказались недовольны крестьяне. В ответ они были обвинены властями в «склонности к большевизму» со всеми вытекающими отсюда последствиями. Видимо, царские генералы были не знакомы с выработанными еще генералиссимусом А.В. Суворовым рекомендациями по подавлению и нейтрализации мятежей, в которых великий полководец «требовал осуществлять умиротворение, а не разорять мятежные земли», советовал не втягиваться в партизанскую войну, «не меньше оружия поражать противника человеколюбием». Единственным методом разрешения возникших социальных противоречий являлся массовый террор, энергично проводившийся против всех несогласных с действиями белых режимов в самых разных формах: арестах, безрассудных расстрелах, в т.ч. заложников, рейдах карательных отрядов и погромах. Ответной реакцией населения было широкое партизанское движение, которое активно использовали в своих целях большевики и эсеры.

Как показывает анализ научно-исследовательской литературы и архивных документов, настроения сельского населения, причины и характер восстаний крестьян в основном стали предметом пристального изучения органов контрразведки. Так, по данным колчаковских спецслужб, общая численность партизан в Сибири составляла от 14 000 до 19 000 человек. Советские исследователи называют почти на порядок большую цифру — около 140 000. Для борьбы с партизанскими отрядами адмирал А.В. Колчак направлял боеспособные воинские части. На Юге России массовое партизанское движение вынудило А.И. Деникина приостановить наступление на Москву и перебросить часть своих войск под Киев и на подавление махновского выступления. Подобным образом оказался ослабленным белогвардейский фронт и на Севере, что дало возможность частям Красной армии перейти в широкое контрнаступление.

Проводимые в отношении повстанческих отрядов войсковые операции требовали разведывательного обеспечения. Как свидетельствуют архивные материалы, деникинские и колчаковские разведывательные органы с целью получения сведений о противнике на «внутреннем фронте» активно использовали конные разъезды, засылали в отряды агентуру, проводили опросы местного населения и допросы пленных партизан.

Не предрешая будущего государственного устройства, белогвардейские правительства восстановили частную собственность и свободу торговли, освободили цены на большинство продуктов питания, что, скорее всего, отвечало интересам крупных собственников, нежели широких слоев населения. Владельцы предприятий и торговцы, получая огромные правительственные субсидии, использовали их в своекорыстных целях, обогащались сами и коррумпировали обнищавший чиновничий аппарат. Стремясь восстановить свои материальные потери, понесенные в ходе большевистских экспроприации, они ничего не сделали для восстановления производства, не сулившего им быстрой прибыли, и смотрели на войну с позиций выгодного вложения денег. «Все требовали от власти защиты своих прав и интересов, но очень немногие склонны были оказать ей реальную помощь, — признавал потом А.И. Деникин. — Особенно странной была эта черта в отношениях большинства буржуазии к той власти, которая восстанавливала буржуазный строй и собственность. Материальная помощь армии и правительству со стороны имущих классов выражалась ничтожными в полном смысле этого слова цифрами. И в то же время претензии этих классов были весьма велики».