Запретная магия - Марина Эльденберт

В горке из одеял не было ничего сексуального и желанного, но в моей памяти и так уже отпечаталось достаточно, чтобы знать, что под этой горкой. Достаточно, чтобы желание продолжало бурлить в моем теле.

Усилием воли заставляю себя отвернуться.

Мне положено думать о своей находке. Если все про тот обряд правда, то мои шансы вернуть себе магию как можно скорее только что увеличились. Я хотел бы думать об этом, но думаю только о цветочнице, к которой достаточно руку протянуть…

Да, ночь обещает быть долгой.

Алисия

Мне было жарко. Невыносимо жарко. Скользил по коже легкий шелк рубашки: по обнаженной груди, чувствительной к ласке, по ключицам, по шее — так сладко, так остро, до сбивающегося дыхания и закушенных губ. Я комкала простыни, сжимая их пальцами в какой-то невыносимо-исступленной чувственности, но даже это не шло ни в какое сравнение с тем, как я отзывалась на ощущения от шелка, и, продолжая его прикосновения, скользили по коже губы… его светлости?!

— А-р-р-р-р! — это взвыл лев, которому я заехала пяткой в бок. Вскочив, он так хлопнул крыльями, что меня чудом не сдуло с кровати, а вот его спящей светлости на лоб упало перышко.

— Прости! — крикнула я. И добавила, глядя на подскочившего его светлость: — Это я не вам.

— Что случилось? Вы опять чуть не спалили кровать?! — раздраженно поинтересовался он.

— Вам виднее! Ой, нет, не виднее. Вы, кажется, спали.

— Я задремал от силы на полчаса. — Он снял перо со лба и указал льву на пол: — Брысь!

Лев, разумеется, не пошевелился, а я только плотнее закуталась в покрывало. Не представляю, что на меня нашло: щеки горели, как вчера кровать. Хотя я не видела, как горит моя кровать, но подозреваю, что было ярко. И жарко. Жарко было и мне сейчас, и вот совершенно не факт, что от покрывала, с которым я не собиралась расставаться. Потому что напрягшиеся соски царапали плотную ткань.

— Вы почему такая красная? — поинтересовался его светлость, заглядывая подо льва. Это был единственный способ смотреть друг другу в глаза.

— Потому что мне жарко.

— Так вылезайте из покрывал!

— После того, как вы лишили меня сорочки?

Его светлость вздохнул:

— Ладно. Хотите, я отвернусь?

— Хочу!

— Ваше платье. — Он указал в сторону моего наряда, который в весьма недурной сохранности пребывал на кресле. — И на всякий случай: ваша постель загорелась, потому что вы любите покурить в кровати.

— ЧТО?!

Я как раз вставала, и от таких новостей чуть не запуталась в покрывалах.

— Это самое простое, что можно сказать по поводу пожара в вашей комнате.

— Нет.

— Что — нет?!

— Я не буду курить!

— Я не заставляю вас курить. Я просто говорю, что вы могли…

— Не могла! Придумайте что-нибудь еще.

— Что, например?

— Не знаю. Но вы же эрцгерцог, обязательно что-нибудь придумаете.

К тому моменту, как наш диалог достиг апогея, я уже добралась до кресла. Подхватила свой наряд и ретировалась в ванную комнату, где быстро выпуталась из кокона, переоделась в свой наряд (достаточно бодро переживший и ночь, и все, что с ним было до того). Единственная складка собралась на подоле, в самом низу — и в этом, к слову, преимущество недорогих тканей! Чтобы их помять, требуется нечто гораздо большее, чем поездка на мобильезе за город.

А в кринолине вообще в мобильез не влезешь.

Сама не знаю, почему я об этом подумала, но вот с лифом у меня возникли проблемы. Моя сорочка, которая сейчас была разорвана до талии, была с плотной резинкой. Эта плотная резинка поддерживала грудь и не позволяла ей просвечивать через ткань. Сейчас же, когда я влезла в платье и застегнула его на все пуговицы, помимо декольте у меня еще и отчетливо обозначились соски, и две выпуклости.

Я ополоснула лицо. Постояла у раковины. Глубоко подышала.

Соски не хотели принимать привычное состояние.

Я еще глубоко подышала.

Походила туда-сюда.

— Эри Армсвилл! С вами все в порядке?

Нет! Вы порвали мою сорочку, и теперь я не могу выйти в приличное общество. В неприличное тоже. Да даже в ваше не могу!

— Да.

— Да?

— Все у меня превосходно.

— Покажитесь!

— Зачем?

— Затем, чтобы я знал, что с вами все в порядке! Покажитесь, или я войду!

Я высунула голову из-за двери, и, честно говоря, зря. Потому что полуобнаженный его светлость в этот момент застегивал штаны.

Надо отдать должное, сложен он был хорошо. Широкие плечи и грудь, узкие бедра. Сразу видно, что досуг его светлость проводит не в кабинете с газетой: четкий рельеф мышц намекал скорее на то, что с физической подготовкой у него все в норме. Я поймала свой взгляд на штанах. То есть там, где заканчивался эрцгерцог и начинались штаны. То есть… в общем, именно там, где его руки должны были уже эти штаны застегнуть!

— Эри Армсвилл?

Вот тут я почувствовала себя странно. Никогда не думала, что так тяжело поднять глаза до уровня глаз. Они просто как магнитом обратно притягивались, или как грузиками, вроде тех, что цепляют на рыболовные крючки. С той лишь разницей, что по весу напоминали якоря.

— Вы это нарочно сделали? — поинтересовалась я, добравшись взглядом до герцогского подбородка.

— Что именно?

— Вот это! Позвали меня, чтобы покрасоваться?!

Я наконец достигла герцогских глаз. Которые сейчас показались еще темнее.

— Я вас позвал заранее, эри Армсвилл. Потому что обычно вы никогда не делаете то, что вам говорят!

Его взгляд скользнул по моему лицу, хотя мне почему-то показалось, что большей частью — по моим губам.

— Все со мной в порядке! Довольны?

— Более чем. — Голос у него спустился до таких низин, что, по ощущениям, его светлость готовился зарычать, как его лев. — Если ванная вам больше не нужна, я бы хотел умыться.

Вторил его словам громкий «р-р-р-лизь». Я перевела взгляд на льва, который сидел в центре спальни и вылизывал лапу.

— Как его зовут? — поинтересовалась, чтобы сгладить неловкость.

— Никак. Это маджер, у них нет имен.

— Совсем?

— Совсем. Ванная, эри Армсвилл!

Я сложила руки на груди, что временно спасало ситуацию, и выскользнула из-за двери. Его светлость подхватил рубашку и прошел мимо меня, выставив ее перед собой как белый флаг. Правда, флаг обычно держат над головой, а он держал его на уровне живота, но я предпочла не размышлять почему. Устроилась в кресле прямо напротив льва и покачала головой: