Валькирии. Женщины в мире викингов - Йоханна Катрин Фриксдоттир

Это захоронение впервые обнаружили в 1878 году. Историки знали о его существовании несколько десятилетий, но сенсационное предположение, что останки принадлежат женщине, лишь недавно подтвердил анализ ДНК. Результаты исследования опубликовали в 2019 году. В выводах говорилось, что она была не простой воительницей: о ее высоком статусе свидетельствуют как дорогие одежды, так и доска для игры в кости[140]. Эта публикация буквально стала «вирусной», вызвала сенсацию в научном сообществе и поспособствовала популяризации образа девы щита[141]. Огромный интерес широкой публики к этому открытию свидетельствует о готовности общества пересмотреть историю и восстановить репутацию женщин, которых незаслуженно вычеркнули из хроник[142]. Но это в первую очередь характеризует нашу собственную эпоху. В рамках сегодняшней культуры мы склонны довольно однобоко рассматривать феномен силы. Для нас это понятие означает физическую мощь и способность подчинять других с ее помощью. Поэтому, пересматривая историю, мы восхищаемся женщинами, которым удалось стать сильными, «как мужчины». В этом нет ничего удивительного, ведь сегодня мы относимся с одобрением к женщинам, которые хотят стать физически более сильными и здоровыми. Подобный пересмотр образа дев щита встречает положительный отклик и у поклонников исторических реконструкций, «по ролям» разыгрывающих знаменитые битвы.

Теперь, когда доказано, что останки в захоронении принадлежали женщине, что нам делать с этой информацией? От этого открытия вопросов становится только больше. Можем ли мы быть уверены в том, что пол и гендер этого человека были идентичны? Кто знает, возможно, это был викинг-кроссдрессер. Для авторов отдельных исландских саг такого понятия, как женщина-воин, не существовало вовсе. Для них воин – по определению мужчина, а его половая принадлежность не имеет значения. По их мнению, как только девы щита ступают на поле брани, они сразу превращаются в мужчин – носят мужскую одежду и откликаются на мужские имена[143]. Возможно, для этих средневековых авторов, как и для их читателей, гендер был более гибкой конструкцией, чем принято считать. Не исключена и возможность того, что некоторые женщины в поиске острых ощущений или по другим причинам переодевались в мужчин, чтобы присоединиться к числу воинов-викингов. Одним из последствий этого открытия стало даже предположение, что среди викингов могли существовать и трансгендеры. Очевидно, что подавляющая часть древних скандинавов придерживалась взглядов, вписывающихся в бинарную гендерную систему, но в некоторых сагах поднимался вопрос о том, может ли человек, рожденный в женском теле, стать мужчиной, если будет соответствующим образом вести себя и одеваться[144]. Все эти нюансы говорят о том, что мы не можем свести пол человека исключительно к набору хромосом[145].

Тем не менее накопленные знания о верованиях и культуре викингов заставляют археологов быть все более и более осторожными в выводах о том, чьи именно останки скрывают те или иные захоронения, исходя исключительно из их внешнего вида и тех подношений, которые в них присутствуют. Служат ли они прямым отражением социальной роли человека или его могли похоронить с предметами, напрямую не относящимися к тому, чем он занимался? Мы не можем знать этого наверняка. Если человек – мужчина или женщина – похоронен с оружием, но прямых указаний на то, что он им пользовался, у нас нет, ответить на этот вопрос становится очень непросто. В 2008 году археологи раскопали останки тридцати семи высоких и крепко-сложенных молодых людей норвежского происхождения на территории Сент-Джонс колледжа в Оксфорде[146]. Ученые отмечали, что скелеты свидетельствуют об отменной физической подготовке, а на костях присутствуют множественные следы от ранений. Из этого было сделан вывод о том, что это захоронение воинов. Следуя этой логике, мертвого человека, похороненного вместе с оружием, следует относить к категории воинов только в том случае, если его останки соответствуют этим двум параметрам. Но кости женщины из захоронения Bj.581 близ Бирки, согласно описанию, были «тонкими и изящными», без каких-либо следов ранений. Так что вопрос о том, владела ли она оружием, с которым ее похоронили, остается открытым[147].

Функциональность того или иного объекта – еще один спорный момент, который в особенности касается оружия. Копья и стрелы могут использоваться для охоты, а некоторые виды топоров – в домашнем хозяйстве для рубки дров или расчленения туш животных. В некоторых сагах утверждается, что мечи – не самый эффективный вид оружия, зато они являются отличным свидетельством высокого статуса своего обладателя или просто служат семейной реликвией[148].

За последние десятилетия археологи значительно усовершенствовали свои методы интерпретации находок, обнаруженных в захоронениях. В частности, они пришли к выводам, что погребальные подношения, скорее, предназначались не только для умерших, но и для живых, которые проводили обряд погребения. Если это были люди состоятельные, то похороны могли превращаться в настоящие представления. В ходе таких церемоний, если позволяли средства, в могилу помещали множество дорогих предметов, включая одежду и аксессуары, еду и напитки, а также животных (вероятнее всего, их резали на месте и хоронили либо целиком, либо по частям). Покойников хоронили в одежде, но подношения, которые клали вместе с ними в могилу, чаще всего были старыми и иногда настолько повреждены, что не могли иметь никакой практической ценности. Скорее всего, это были семейные реликвии, а возможно, что-то, что характеризовало умершего или имело для него символическую ценность[149]. Важное значение имел и внешний вид захоронения. Это могли быть курганы или каменные могилы, по форме напоминающие склеп, корабль, гроб или повозку. Для их возведения требовалось немало усилий, которых не жалели ради того, чтобы произвести впечатление на свидетелей похоронного обряда[150]. Вероятно, последняя воля умершего учитывалась родственниками при выборе того, как будет выглядеть захоронение и каким будет обряд, но проконтролировать это он, разумеется, никак не мог. Похороны были (и остаются по сей день) возможностью для скорбящих не только почтить память близкого человека, но и засвидетельствовать статус и материальный достаток всего рода, что и делалось при помощи подношений[151]. Из этого можно сделать вывод о том, что подношения и внешний вид захоронений служат отражением статуса и социальной роли не столько самого умершего, сколько оплакивавших его родственников и их представлений о самих себе.