После дождя: Роман - Маргарет Мюр

А вот себе мсье Гримо подобрал нечто попроще. Минимум интеллекта, зато много плоти, вульгарности и темперамента. По имени Жанетт. Рыжая, с нахальными и почему-то тоже рыжими глазами. Наверное, из-за отсвета ее яркого облачения. Вся выдержанная в кричаще-красных тонах. Мини-платье, мелькающие из-под него трусики, помада на губах, маникюр и педикюр, плоская сумочка в руках и массивные китайские бусы — все это было красного цвета.

Как пляшущее пламя пожара в ночи. И темперамент такой же. «Вспыхивает от первого поцелуя и долго горит в постели, пока не зальешь ее своей спермой». Это поэтическая цитата из непристойной речи прораба, произнесенной шепотом, Роберту на ухо.

Подружка мсье Гримо объяснялась на жестком канадском французском, хрипловатым от спиртного и табака голосом. К сожалению, его университетский французский не выдержал этого простейшего испытания. Девица выражалась явно не на том литературном наречии, которое преподавали в Кембридже, не говоря уже о массе местных словечек и молодежного жаргона.

А отведенная для него красотка между тем уже перешла к активным действиям. Ее нежные пальчики непринужденно и уверенно пристроились у него на бедре. А затем весьма быстро оказались на самом чувствительном месте, поглаживая через ткань, как бы прощупывая и проверяя то, с чем ей предстояло познакомиться поближе этой ночью. По ее представлениям, разумеется. Предмет знакомства не замедлил отреагировать на этот интимный жест, свидетельствуя о готовности его владельца к более близкому общению с дамой.

— Роберт, я надеюсь, мы не будем слишком долго утомлять компанию своим присутствием, — певуче и жарко прошептала ему Сюзанна, нежно покусывая за мочку уха. - Время уже позднее. Уверена, что вы не откажетесь сопроводить даму до дома. Думаю, что смогу вознаградить вас за джентльменский поступок. И не только чашечкой кофе, — многозначительно добавила она, еще более красноречиво сжимая коготками быстро разбухающее мужское начало. — У меня здесь своя машина. Пойдемте. — Она отстранилась немного, маняще и лукаво улыбнулась, провела язычком по губам традиционным дразнящим жестом и нарочито задыхаясь, как бы от страсти, прошептала: — Не будем томить твоего «шалуна». Так же, как и мою уже влажную «кошечку». Мы идеально подходим друг другу.

Да, подумал Роберт, сделано откровенное предложение, от которого трудно отказаться. Даже неприлично... Она это не поймет. Будет воспринято как оскорбление. Да и компания может неправильно интерпретировать его поведение. Еще, не дай Бог, примут за голубого или просто импотента. Впрочем, на импотента он не похож. Внизу уже распирает настолько, что даже неудобно вставать и идти на виду у всех. Слишком плотно, по фигуре, сшиты брюки у делового костюма. Не рассчитано на такую ситуацию.

Кстати, это предложение не осталось незамеченным и окружающими. Партнеры по переговорам и развлечениям и их подруги откровенно поощрительно уставились на него, ожидая достойной реакции. Подталкивая выразительными взглядами на выход. Настоящая банда сутенеров. А некоторые девицы смотрят с сожалением и завистью. Такой лакомый кусочек мужской плоти, и не им достался.

Что остается делать? Поддаться искусу? Сдаться перед происками темных сил и кричащим зовом плоти? Или все же найдется какой-то выход? Для начала, надо исчезнуть из поля зрения присутствующих и избавиться от эротической атмосферы этого вертепа. А потом? Схитрить? Тайно исчезнуть? Мол, сейчас, моя прекрасная леди. Я весь горю от нетерпения. Вот только отлучусь вначале в мужскую комнату. И шмыгнуть наружу, через запасной выход. Исчезнуть, потеряться безвозвратно. Сослаться потом на последствия алкоголя. Дескать, что дальше было - не помню. Память отшибло. А очнулся уже в гостинице. Как туда попал, не знаю.

Впрочем, так не пойдет. Некрасиво, не по-мужски. Как трусливый шакал, сбежать от женщины. Так нельзя обращаться даже со шлюхой. Наверное, будет лучше просто проводить даму до дома в ее машине, распрощаться, шаркнув ножкой и галантно поцеловав на прощание в щечку. Потом взять такси и отправиться спать одному на огромной гостиничной постели.

А еще лучше проводить даму только до машины. Выдавить из себя пару глупых фраз на прощание. Мол, извини, лапочка, детка, рыбка, киска. Ты такая милая и сексуальная, сладкая как мед. Я просто таю от тебя, как снеговик по весне. Но, к сожалению, сегодня не могу. Табу. Мамочка вообще не разрешает спать с малознакомыми девочками. Она у меня очень строгая. И помахать на прощание рукой вслед удаляющимся красным огням габаритных фонарей, послав вдогонку воздушный поцелуй. А потом, собрав остатки сил, добраться до собственной машины. Сделать несколько дыхательных упражнений из йоги, помогающих прояснить сознание и ускорить реакцию, и вперед, за руль. Какие-нибудь полчаса в транспортном потоке и подъем на лифте до гостиничного номера он выдержит, на одних рефлексах и усилии воли.

7

Серый рассвет проник сквозь незадернутые с вечера шторы и с бесцеремонностью горничной второразрядного отеля разбудил гуляку-постояльца. Роберт поморщился, ощутив все прелести похмелья. Очень хотелось пить, но для этого нужно было встать, что казалось совершенно немыслимым. Он решил потерпеть.

Уже битый час он лежал на кровати, уставившись в гостиничный потолок. В пораженном алкоголем мозгу блуждали обрывки мыслей и воспоминаний о вчерашнем. По счастью, организм оказался железным, а воля стальной. А вот сердце — не камень. Не кремень, не мрамор, не гранит. Хотя не кровоточит, но все же саднит. Он выдержал это нелегкое испытание. Самое трудное, конечно, оказалось прощание с дамой. Даже сослаться на то, что из-за проклятого алкоголя он временно не в форме, и то не получилось. Уж слишком заметной была здоровая мужская реакция на сладкую и манящую женскую плоть. Объяснение с Сюзанной было долгим и сумбурным. Он что-то такое говорил о своих чувствах к другой женщине, о том, что дал священную клятву. Конечно, не забыл упомянуть о том, что она сама достойна высших чувств, что он восхищен ее красотой, но не может предать ту, другую.

Странная и нелепая ситуация. Очень непривычная. Впервые в жизни он рассказывал одной женщине о любви к другой. Одновременно и исповедовался, и оправдывался. Получилось что-то вроде репетиции предстоящего объяснения в этом новом для него чувстве, которое он раньше считал просто выдумкой женщин и поэтов. Потом они долго стояли, обнявшись на прощание, у раскрытой дверцы ее машины. И даже целовались, страстно и взахлеб. Просто чудо, что он все же смог от нее оторваться. Не уехать вместе с ней. Было грустно и даже хотелось плакать. Дама записала номер своего телефона на его ладони. А он снял и отдал ей на память свой шелковый галстук.

Возвращаясь к своей машине, он чувствовал спиной ее взгляд. Она не уезжала. Сидела за рулем, с распахнутой дверцей, как бы оставляя для него возможность возвращения. Если честно, то была какая-то секунда, когда это могло произойти. Он даже начал поворачиваться, но потом остановился, пересилил себя и решительно зашагал дальше, уже не оборачиваясь.

Да, дама оставила номер телефона. Это напомнило ему, что у него есть и другой номер — домашнего телефона Кристины. И почему бы не позвонить ей прямо сейчас? Уже можно, поскольку наступило не просто утро, а скорее полдень. Жаль только, что телефон стоит на письменном столе, а не у изголовья. Какой идиот его так расположил? Это техническое устройство необходимо не только для работы и должно быть доступным в любом состоянии. Так тяжело вставать и шевелить не только конечностями, но и языком. Мускулы затекли, в голове звенит, как будто по ней стучат сотни молоточков. В горле страшная сухость. Налицо все признаки отравления организма. Поскольку в таком состоянии он давненько не бывал, еще со студенческих времен, то оказался не готовым к такой передряге. Даже не запасся аспирином. Надо бы позвонить в обслуживание и заказать кофе и стакан томатного сока.