Принцесса полночного бала - Джессика Дэй Джордж

Мальва попыталась символически заткнуть Примулу, надев последней на голову подушку, но Маргаритка оттащила близняшку. Мальва недовольно зарылась в подушку лицом.

– Можете хоть все считать себя проклятыми, если хотите, – донесся до сестер ее приглушенный голос, – но я предпочитаю думать о будущем.

– Например? – вскинула бровь Фрезия.

Все сестры расположились в гостиной. Некоторые шили, младшие собирали рассыпанную по ковру головоломку. Роза отдыхала на диване у окна, утомленная путешествием в теплицу.

– Наше время внизу закончится, и мы получим свободу, – решительно заявила Мальва.

– Чем заняты мои принцессы в такой славный денек? – В комнату суетливо вошла Анна, их пухлая гувернантка.

Анна родилась в Бретони и приехала в Брук в качестве компаньонки и переводчицы королевы Мод. Когда Розе исполнилось четыре года, Анну убедили принять должность королевской гувернантки, поскольку ее достоинства включали знание аналузского языка, игру на фортепиано и познания в истории и науках – вдобавок к свободному владению бретонским и вестфалинским. Она стала девочкам и другом, и учителем, и Роза горько сожалела, что они не могут рассказать Анне о проклятии.

Мальва открыла рот, чтобы ответить гувернантке, затем снова закрыла, неспособная говорить. Не имело смысла пытаться посвятить в их тайну кого бы то ни было. Они просто немели или начинали нести чушь, и принцессы давно оставили эти попытки.

– Ничем, – наконец пробормотала Мальва.

– Поскольку вы достаточно здоровы, чтобы заниматься «ничем», почему бы нам не побеседовать о вестфалинской истории?

Анна переводила взгляд живых черных глаз с одной сестры на другую, напоминая Розе большого воробья.

Сестры школьного возраста дружно застонали и последовали за гувернанткой в классную комнату, оставив старших в гостиной.

– Роза, мы не прокляты, – сказала Лилия. Она пересекла комнату и подоткнула старшей сестре плед вокруг коленей. – Не зацикливайся на этом. Еще всего несколько лет…

– Всего несколько лет – и я умру, – резко возразила Роза, отворачиваясь от сестры.

Она уставилась в окно на зимний сад. Внизу ковылял по тропинке старый Вальтер с полной тачкой мульчи, за ним следовали три младших садовника. Сердце ее пропустило удар, но тут же успокоилось: Галена среди них не было. Девушка вздохнула.

Лилия пощупала ей лоб.

– Тебе хуже? Может, приляжешь?

– Нет, все хорошо. – Роза заставила себя улыбнуться. – Правда. Я просто хочу посидеть тут и отдохнуть. Спасибо тебе.

Видимо, Роза уснула, поскольку в следующий миг проснулась оттого, что Фрезия трясет ее, пытаясь разбудить. Младшая сестра уже надела бальное платье из розового атласа и убрала волосы лентами.

– Полдвенадцатого, – с обреченностью в голосе произнесла Фрезия. – Давай тебя собирать.

Как повелось с первого дня ее болезни, Лилия и Фрезия помогли Розе надеть бальное платье. Они нарумянили ей щеки и соорудили прическу, затем завязали новые бальные туфли, доставленные в тот день.

Старшая уже достаточно окрепла, чтобы одеваться самой, но держать руки над головой, укладывая волосы, сил пока не хватало. Она прикинула, не отправиться ли на полночный бал в ночной рубашке и домашних тапочках, чтобы подчеркнуть тот факт, что она нездорова и не надо ее заставлять присутствовать, но сделала ошибку, поделившись этой мыслью с Лилией.

Та пришла в ужас. А вдруг их всех накажут, если хоть одна не будет выглядеть отменно? С тех пор как они пропустили ночь, обстановка накалилась, поэтому Роза позволяла им одевать себя в атлас и украшать драгоценностями. Затем она следила, чтобы остальные сестры, вплоть до плачущей, сотрясаемой кашлем Фиалки, были одеты так же.

Добросердечная Сирень подсунула подушки под головы посапывающим горничным и накрыла их одеялами. Войдя в покои принцесс после ужина, служанки вскоре, как всегда, попадали на пол, сраженные сонным заклятием. Они проснутся поутру с закостеневшим телом и распухшей головой и обнаружат, что их подопечные преспокойно лежат в кроватках, а их новехонькие бальные туфельки протерты до дыр.

– Мы готовы?

Лилия оглядела одиннадцать сестер. Раньше этот вопрос всегда задавала Роза, это она проверяла завязки и подбирала выбившиеся локоны. Но с тех пор как заболела, старшая принцесса не чувствовала в себе ни сил, ни склонности заниматься их внешностью, поэтому Лилия взяла на себя и эту обязанность.

Все кивнули в знак согласия, Роза повисла между Мальвой и Гортензией, Фиалку поддерживали Орхидея и Маргаритка, а Фрезия подпирала Сирень. Петуния и Примула держались за руки. Петуния даже улыбалась, она до сих пор любила танцевать. Лилия опустилась на колени в центре восточного ковра, покрывавшего пол гостиной, и длинным пальцем провела по узору к центру.

Лабиринт замерцал. Окрашенный в золотистый цвет шелк превратился в настоящее золото. Рисунок словно провалился в пол, сияющие полосы расширились, преобразовавшись в угловатые ступени, спиралью уходящие в темноту. Лилия взяла со стола лампу и осторожно поставила ногу на первую ступеньку, свободной рукой придерживая подол.

У подножия их поглотила темнота. Как только Роза ступала на землю, золотая винтовая лестница снова поднималась, не оставляя им пути к отступлению, пока первый луч зари не коснется восточных холмов Вестфалина. Как Рионин с братьями добрался до королевского сада? Каким образом их мать впервые установила контакт с этими тварями? Принцессы не смели спрашивать.

Лампа Лилии здесь казалась лишь маленькой искоркой, и они следили за ней жадными до света глазами. Сквозь ворота, через лес, к берегам озера, по воде – на полночный бал.

Примчавшись поговорить с королем больше месяца назад, Гален наткнулся на королевского дворецкого, господина Фишера. Господин Фишер не позволял младшим садовникам в заляпанных грязью башмаках разговаривать с королем. Господин Фишер вообще не пускал младших садовников во дворец.

Уходя, отверженный Гален миновал доктора Келлинга – тот заехал во дворец проведать принцесс. Доктор окликнул его, заинтригованный печальным лицом юноши, бредущего прочь от передних дверей:

– Молодой человек! Могу я вам чем-нибудь помочь?

Гален не раз видел, как доктор приходит и уходит, и знал, что это близкий друг королевской семьи. Келлинга отличали непокорная грива седых волос и внушительные брови над поблескивающими голубыми глазами.

– Да, господин доктор, – ответил Гален. – Я хотел… ну, я надеялся поговорить с королем.

И стиснул зубы, осознав, как глупо это звучит. Какое право имеет он обращаться к королю?

– Касательно чего? Какие-то неполадки с Садом королевы?

– Нет-нет, сударь, – заверил его Гален. – Это насчет… насчет принцесс. Мне показалось, я мог бы… помочь. – Юноша расправил плечи и взглянул Келлингу прямо в глаза. Возможно, это и дерзость с его стороны, но ему невыносимо было видеть горечь на измученном лице Розы. – Я хочу помочь им, сударь, – твердо повторил он.