Драконы Хаоса - Дон Перрин

— Надо отдохнуть еще минутку. Восстановить дыхание, — задыхаясь, произнесла Дариэль. — Ты не ранен?

Он резко покачал головой:

— Нет. Нам нужно идти дальше, предупредить остальных. Рассказать им об Идроне.

Боль из-за предательства сенатора сжимала его сердце, уменьшая радость от удачного побега.

Дыхание Дариэль было резким и прерывистым, и Кэйларран понял, что и сам пыхтит. Он подвинулся поближе, прижавшись ногой к ее бедру. От Диковатой Эльфийки пахло дымом и потом. Ее нога была горячей и дрожала, но это прикосновение очень успокаивало.

— Извини, что не доверяла тебе, — сказала Каганести вполголоса. — Прости, что называла тебя… всеми этими словами…

Квалинестиец пожал плечами в темноте, зная, что она почувствует это движение.

— Все в порядке. Я понимаю. Ты думала о нападении.

— Ты никогда не спрашивал меня, как я смогла пережить нападение. — Когда она снова заговорила, ее голос звучал еще тише, а дыхание стало еще более прерывистым.

Это было неожиданно.

— Я думал, просто предполагал, что ты чудом избежала смерти.

— Я тоже сбежала, — прямо сказала она.

У Кэйларран перехватило дыхание.

— Я боялась, так боялась. Но я слышала Элиада. Хотела добраться до него. И действительно пошла к нему, несмотря на давивший на меня страх. Но я… Я не спасла его. Не могла спасти. И не увидела ни одной причины, которая бы удерживала меня от бегства.

Кэйларран лежал абсолютно спокойно, в его груди едва шевелилось дыхание, а в голове — мысли.

Несколько минут Дариэль ничего не говорила. Ее дыхание замедлилось и стало более ровным, а боль в легких Кэйларрана ослабла. А когда ее дрожь утихла и женщина легла, спокойно и тихо прижавшись к боку эльфа, боль оставила и его сердце.

— Нам надо идти, — сказал он, наконец. Его голос прозвучал в темноте очень громко.

Дариэль со вздохом села и начала извиваться и крутиться. Он тоже сел.

— Что ты делаешь?

— Пытаюсь освободить свои запястья. Не сделаю ни единого шага, пока мои руки не будут свободны. — Она так завалилась набок, что чуть не упала. — Я чувствую узелок наверху. Если бы только мне удалось его увидеть…

Усмехаясь, Кэйларран отодвинулся от нее.

— Может быть, я смогу помочь? — Он покачался на пятках и сделал несколько глубоких, расслабляющих вдохов с продолжительным выдохом, потом перекатился на спину. Плотно прижав колени к груди, он протянул свои связанные руки под ними и поднял их перед собой, после чего торжествующе сел и пошевелил пальцами перед Дариэль.

— Ты спрашивала, чему я учился в то время, когда должен был играть в лесу? Моя мать учила меня кувыркам и акробатике.

Через мгновение она усмехнулась. А потом повернулась и отставила свои связанные запястья так далеко назад, насколько могла.

— Надеюсь, твоя мать научила тебя еще и узлы развязывать.

И мир обернулся смертью…

Затряслось потемневшее небо, а земля под ним бурлила, точно расплавленная лава. У отряда Соламнийских Рыцарей практически не было времени на то, чтобы успеть заметить грядущее жуткое бедствие, и еще меньше времени было у них, чтобы попытаться спастись. Кричали люди и лошади, когда их начинало швырять по воздуху или стремительно засасывать в текущую землю. Не лучше себя чувствовали и четыре сопровождавших их дракона — небеса вокруг них обернулись таким мощным штормом, что их кидало в разные стороны, словно крошечные игрушки. Первым погиб золотой дракон, руководивший этой четверкой, ударившись о скалы с такой силой, что было слышно, как ломается хребет. Бронзовый старик вначале отважно старался удержаться в полете, но, в конце концов, ослаб и стремительно упал на землю. Только двое серебряных сумели продолжать полет какое-то время, но уже ничего не могли сделать ни для своих сородичей, ни для людей.

У Штоддарда хватило времени только на то, чтобы заметить, как Блэйн упал с лошади и был смят поднявшимся земляным вихрем, прежде чем и его самого сбросило с запаниковавшего животного. Рыцарь Розы рухнул на землю с громким лязгом, но тут же облегчение от падения на твердую почву уступило место ужасу.

Это произошло, когда он увидел, как пульсирующая мгла обретает форму. Смерть пришла за ними… да, смерть в виде размытого контура огромного дракона. Штоддард знал о драконах Хаоса, состоящих из магмы, но этот отличался от них. Его тело было бурлящим звездным полем, живым водоворотом. Размах крыльев этого зверя был вдвое больше, чем у любого из драконов, сопровождавших войско из пятидесяти мужчин, а в его пасти, возможно, могли целиком уместиться два или три боевых коня вместе с броней.

Серебряная драконица не успела заметить этого огромного контура. Ужасные когти дракона Хаоса порвали ее крылья. Она взревела от боли и попыталась развернуться, но уже не могла контролировать свой полет. Не желая довольствоваться тем, чтобы просто позволить ей упасть и разбиться, чудище Хаоса схватило ее когтями и, несмотря на сопротивление, разорвало ей горло. Только тогда тварь выпустила тело серебряной, повернувшись к следующему противнику.

Жених погибшей серебряной гневно взревел и изо всех сил постарался провести атаку, но волны пульсирующего воздуха, окружавшие дракона Хаоса, лишали серебряного гиганта возможности набрать необходимую скорость. Его ужасающий противник поверг отважного дракона с такой же легкостью. Он высоко поднял голову, открыл пасть — и раскалывающий уши звон обрушился на раненого рыцаря.

Штоддард не осмеливался отпустить рукоять меча, чтобы прикрыть уши, хотя ему этого очень хотелось. По его лицу побежали слезы. Голова серебряного дракона свесилась набок, а глаза слепо смотрели вдаль. Чудовище потрясло телом и отпустило его.

«Паладайн… сохрани нас, — подумал Штоддард. — Ему подчиняется… все вокруг! Он… пятьдесят отличных людей… драконы. Неужели никто не может остановить его?»

Дракон Хаоса расправил крылья и оглядел сцену разрушения. Его глаза, казалось, заметили Штоддарда.

Всякие мысли покинули Рыцаря Розы. Никогда за всю свою жизнь он не чувствовал себя настолько беспомощным, настолько… испуганным.

Гигантское существо раскрыло свою широкую пасть и заревело.

В этот раз страха оказалось слишком много. У Штоддарда потемнело в глазах.

Струйка воды покатилась по его опаленному рту. Вначале Штоддард сглотнул ее рефлекторно, а потом начал нетерпеливо пить, когда потекло еще больше влаги. Вода побежала по его щеке.

— Мне очень жаль, — прошептал кто-то из окружавшей его темноты. — Я слишком сильно опоздал…

Утолив жажду, рыцарь перестал глотать. Вскоре остановился и поток воды, хотя и не прежде, чем вымокли его подбородок и шея.