Поцелуй страсти - Джейн Киддер

— Шоу… — Майлз с укоризной посмотрел на приятеля.

Но Александр выпил уже слишком много бренди и шампанского и не услышал негромкого призыва Майлза.

— Виктория Недотрога — кто ж еще?

У Ливингстона округлились глаза.

— Виктория Пемброк? Бог мой, что интересного ты нашел в этой старой деве, когда к твоим услугам самые ослепительные красотки в этом зале?

— Он даже пригласил ее на танец, — добавил Алекс добродушно. — Но она, разумеется, отвергла его предложение.

— Разумеется! — рассмеялся Ливингстон. — Тебе, Уэлсли, следовало прежде обратиться к нам, и мы бы тебе поведали, что леди Виктория никогда ни с кем не танцует. Она до того задирает нос, что не способна рассмотреть паркет бального зала у себя под ногами.

Майлз блеснувшими от гнева глазами посмотрел на хохочущих приятелей.

— Довольно насмешек! Если я услышу еще одно непочтительное слово в адрес леди Виктории, я буду вынужден, джентльмены, пригласить вас на небольшую прогулку!

Александр и Ливингстон мгновенно протрезвели.

— Извини, Уэлсли, — сконфуженно пробормотал Ливингстон, — мы не знали, что это у тебя серьезно.

— При чем здесь «серьезно»? — с жаром произнес Майлз. — Я всего лишь пригласил леди на танец. Обыкновенная вежливость велит пригласить на танец дочь хозяина.

Алекс облокотился о плечо Ливингстона и громким шепотом произнес:

— Заметь, однако, он не пригласил Джорджию, хотя она тоже хозяйская дочь.

— Это упущение нетрудно и исправить, — с вызовом произнес Майлз. Повернувшись на каблуках, он решительно направился к Джорджии Пемброк, которая, заметив его приближение, приветствовала его любезной улыбкой.

Сделав несколько туров вальса с трепещущей от счастья девицей, Майлз через несколько минут вернулся к своим приятелям. На этот раз, правда, никто из них не смеялся. Наоборот, они смотрели на него со все возрастающим уважением. Разглядывая их внезапно посерьезневшие лица и удивляясь происшедшей в них перемене, Майлз спросил:

— Ну что? В чем дело-то?

— А дело прямо-таки удивительное, — отозвался Алекс. — Нет, в самом деле, этот человек получает от судьбы все, что только хочет.

— О чем это, черт побери, вы судачите? — осведомился Майлз. — И отчего таращитесь на меня с таким значительным видом?

Марк Брукс с видом заговорщика приблизился к Майлзу.

— Мы, как ты изволил выразиться, на тебя таращимся, поскольку тебе удалось сделать совершенно невероятную вещь.

— Ничего не понимаю! О чем это ты?

— Когда я засвидетельствовал свое почтение леди Фионе, она сказала мне, что леди Виктория, отказав тебе в танце, чрезвычайно теперь об этом сожалеет и хочет поставить тебя в известность, что с радостью примет повторное предложение… если ты, разумеется, все еще испытываешь желание с ней потанцевать.

Майлз с минуту молча смотрел на Марка Брукса. Затем, тряхнув волосами, он неожиданно для всех разразился громким смехом.

— Знаете, кто вы такие — британцы? Вы сумасшедшие — вот вы кто! Самые настоящие сумасшедшие — все до единого!

Марк Брукс сразу же перестал улыбаться и сдвинул на переносице брови.

— Какая муха тебя укусила?

— Да потому что вы такие и есть! — выдавил Майлз, захлебываясь от смеха. — Леди Фиона просит меня, чтобы я попросил тебя к ней подойти и, в свою очередь, просит тебя сказать мне, что леди Виктория не станет возражать, если я приглашу ее на танец. Нет, ты только подумай об этом, Марк! Это же абсурд!

Марк наградил Майлза не слишком доброжелательным взглядом.

— Ты хочешь сказать, что в Америке подобную ситуацию разрешили бы более простым способом?

— Простейшим! — воскликнул Майлз. — В Америке Девушка просто подошла бы к мужчине, извинилась за то, что отвергла его первое предложение, и сказала бы, что готова с ним танцевать. Они оба пустились бы в пляс, и на этом, как говорится, инцидент был бы исчерпан.

Марк нетерпеливым жестом сразу же отмел подобное развитие событий.

— Слишком просто, а потому скучно. Впрочем, старина, каким бы путем к тебе ни пришло это известие суть его заключается в том, что леди изменила свое первоначальное намерение. Теперь встает другой вопрос — ты по-прежнему хочешь пригласить ее?

— Нет, — ответил Майлз. Поставив пустой бокал на серебряный поднос, он вежливо поклонился приятелям и, не сказав больше ни слова, вышел из бального зала.

Майлз вышел на балкон, опустился на каменную скамью и сокрушенно вздохнул. Ему вдруг захотелось домой. Закрыв глаза, он представил себе устремленные к небу сосны, горные кряжи и вершины Колорадо — и него сжалось сердце.

А ведь он возлагал на эту поездку такие большие надежды! Они с отцом большую часть долгой колорадской зимы только и делали, что говорили о поездке и строили планы выведения новой породы лошадей путем скрещивания американских мустангов с породистыми английскими скакунами. Новая порода, по их с отцом разумению, должна была сочетать качества скаковой и рабочей лошади. Когда началась весна и Майлз наконец ступил на палубу корабля, направлявшегося в Англию, исполнить задуманное казалось ему нетрудно. Что, в самом деле, сложного? Он пересечет океан, отправится к любимой бабушке и с ее помощью приобретет несколько породистых жеребцов. Потом он вернется домой и займется делом. Вот, собственно, и все.

Так что же сложилось не так?

— Все не так. Все, — пробормотал Майлз, откидываясь назад и упираясь затылком в холодную каменную стену у него за спиной. — Все пошло не так, как было задумано.

Весь первый месяц пребывания в Англии он потратил на безуспешные поиски нужного ему жеребца. И вот теперь, когда он нашел Кингз Рэнсома — коня, который устраивал его во всех отношениях, выяснилось, что уговорить владельца продать жеребца невозможно.

А тут еще бабушка! Майлз, конечно, любит ее, как никого на свете, но и она тоже… Она готова женить его на любой девице-аристократке, на которую Майлз только бросил случайный взгляд. К тому же ему не слишком нравилось, что бабушка мечтает женить его, Майлза, оставить в Англии — хотя он и понимал, что эта мечта рождена одной только пламенной к нему любовью. Но ему никто не нравится, хотя нет, одна все-таки приглянулась. Виктория Пемброк, которая терпеть его не может.

Майлз пожал плечами, твердя себе, что игра не стоит свеч и его дальнейшие ухаживания ни к чему не приведут. В конце концов, завтра утром он вернется к бабушке и, вероятно, никогда уже не увидит леди Викторию.

В эту минуту девушка, о которой он размышлял, вышла на балкон и, опершись о каменные перила, с наслаждением вдохнула влажный воздух ночи.

— Душновато в зале, не так ли?

Услышав голос Майлза, Виктория вздрогнула и повернулась к нему, прижав руку к груди.