История уголовного розыска. 1918–1999 - Сергей Холодов

По нему был арестован невиновный человек. Этим делом лично занимался заместитель наркома госбезопасности СССР Богдан Кобулов. Своих постов едва не лишились начальник московской милиции Виктор Романченко и начальник Московского уголовного розыска Касриэль Рудин. В результате неимоверных усилий сотрудников угрозыска преступник был пойман. Но прежде чем сыщикам улыбнулась удача, стрелок лишил жизни двенадцать человек…

Впервые криминальный стрелок, получивший у сыщиков прозвище «Снайпер», объявился в июне 1943 года. Вечером в лесопарке на окраине Москвы были найдены двое убитых: мужчина и женщина. При осмотре места происшествия оперативники МУРа обратили внимание на то, что гильз рядом с телами не было. Значит, преступник стрелял из револьвера. Но эксперты уверяли, что оба выстрела были сделаны с большого расстояния — не менее двадцати метров. Это, в свою очередь, говорило о том, что убийца отменно владеет оружием: попасть в голову человека с такого расстояния да еще с первого выстрела — дело весьма непростое.

Насторожила муровцев и такая деталь: одна из пуль прошла навылет. Ее нашли рядом с телом, но это оказалась не пуля, а шарик от подшипника. Очевидно, что неизвестный стрелок был не только снайпером, но еще и человеком, хорошо разбирающимся в огнестрельном оружии, способным переделать револьвер для стрельбы самодельными пулями.

Известия о том, что в столице объявился какой‑то снайпер, отстреливавший людей, как куропаток, распространились по городу в считанные дни. Поговаривали, что в Москве завелась жестокая банда, причем руководит ей не уголовник, а немецкий диверсант, специально заброшенный в советский тыл, чтобы сеять панику. Впрочем, версию о немецком следе муровцы отмели сразу. Она не подтверждалась ни материалами экспертиз, ни агентурными данными. Скорее всего, убийца — это человек, долгое время прослуживший в армии или имевший отношение к оружейной промышленности. На поиски снайпера и были брошены все наличные силы московского угрозыска.

Между тем загадочные убийства продолжались. Буквально на следующий день — еще два трупа. Картина убийства такая же: два выстрела — и оба в голову. А пятая жертва снайпера, найденная неподалеку, только чудом осталась жива: с тяжелейшим ранением пострадавшую доставили в больницу. Но через несколько дней раненая женщина скончалась, не приходя в сознание.

Личности погибших установили без труда. Все — законопослушные москвичи, работники военных предприятий: рабочий Крамаров и его жена, инженеры Коновалов, Эпельбаум и Турчина. Застрелив своих жертв, преступник забрал обувь, часы, головные уборы и деньги.

Оперативную группу, начавшую поиски злоумышленника, возглавил лично начальник МУРа Касриэль Рудин, человек, имевший большой опыт сыскной работы, причем в тяжелых условиях военного времени. Поскольку в качестве пуль снайпер использовал шарики от подшипников, Рудин решил для начала проверить все предприятия и мастерские города, где изготавливалась такого рода продукция. Проверку поручили молодому оперативнику Александру Скороходову. Выбор пал на него неслучайно. Дело в том, что парень явно отличался незаурядными актерскими способностями, он легко находил общий язык со всеми, быстро втирался в доверие, разыгрывал то простачка, то искушенного в тонкостях какого‑либо ремесла человека. Вот он‑то, по замыслу Рудина, и должен был негласно проверить все производственные артели Москвы, занимавшиеся изготовлением подшипников.

В течение нескольких дней Скороходов педантично обходил все известные артели и мастерские города. Где‑то прикидывался проверяющим из наркомата торговли, где‑то — барыгой, интересующимся артельной продукцией. И вскоре в одной из таких мастерских внимание сыщика привлек некто Василий Вырвич, слесарь‑инструментальщик. За ним было немедленно организовано наблюдение. И не зря.

Буквально на следующий день после работы Вырвич спокойно вышел из мастерской и прямиком отправился в ближайшую пивную. Там его уже поджидал приятель. Выпив по кружке пива, дружки вышли на улицу и отправились проходными дворами в неизвестном направлении. Скороходов — за ними. Ходить в одиночку в темноте по московским дворикам — занятие опасное: можно легко нарваться на шпану или грабителей. Но Александр Скороходов был не робкого десятка. Он аккуратно, не выпуская из виду подозрительную парочку, пробирался по темным закоулкам.

И вдруг в одной из подворотен Вырвич навел на своего приятеля «ствол»: «Все, гад, допрыгался? Сейчас я тебя убивать стану!» Дружок от неожиданности оторопел. И в этот момент, не раздумывая ни секунды, Скороходов бросился на Вырвича. Завязалась борьба, затем — выстрел. Пуля угодила Вырвичу в живот. Тот упал. А его приятель залепетал: «Это не я… я не хотел».

На Петровке, 38 в ходе допроса выяснилось следующее. Вырвич и его дружок Игорь Бут были знакомы еще с 1939 года. И одно время даже считались друзьями, пока оба не влюбились в одну и ту же девушку, Татьяну. Барышня выбрала Бута, а Вырвич затаил обиду. Четыре года он вынашивал план мести, и вот июньским вечером 1943‑го решил свести с бывшим приятелем счеты. Однако не вышло: Скороходов помешал.

Позже, кстати, выяснится, что Бут не такой романтичный юноша, каким казался вначале. Их семейная жизнь с Татьяной не заладилась: Бут регулярно бил жену, а потом она при загадочных обстоятельствах выбросилась из окна. Вырвич полагал, что смерть Татьяны на совести Бута, так что его план расправы с бывшим дружком был продиктован и желанием отомстить за смерть любимой девушки.

Дальнейшая судьба обоих приятелей оказалась незавидной: Игоря Бута за избиения и убийство жены приговорят к расстрелу, а Вырвича отправят на фронт, в штрафную роту, искупать вину перед Родиной. В ноябре 1943 года он погибнет при форсировании Днепра.

Но это случится позже. А пока, летом 1943‑го, эксперты, изучив изъятый у Вырвича револьвер, пришли к выводу: пятерых человек на окраине Москвы застрелили из другого оружия. Вырвич и его приятель никакого отношения к этим убийствам не имеют.

Прошел месяц. 5 августа 1943 года, когда в Москве по случаю освобождения Белгорода и Орла гремели праздничные салюты, в том же лесопарке, где уже были убиты пять человек, снова обнаружили трупы: супругов Авдейко. Почерк тот же: выстрелы с большого расстояния и патроны явно кустарного производства. А через неделю новый эпизод: убит некто Иосиф Барон, бывший нэпман, а в тридцатые годы руководитель производственной артели по изготовлению скобяных изделий. Рядом с телом Барона сыщики обнаружили следы женских туфель. Похоже, у снайпера появилась сообщница.

Итак, восемь трупов за неполные два месяца. Такого в столице не было со времен Гражданской войны. На всех барахолках и рынках, в общественном транспорте и просто на улицах горожане наперебой рассказывали друг другу жуткие подробности того, как в Москву проникли немецкие диверсанты, сеявшие панику и убивавшие москвичей. А руководит диверсантами какой‑то барон. Вот так в сознании обывателя человек с необычной фамилией, ставший жертвой неизвестных преступников, сам превратился в главаря преступной шайки.

Вскоре этим делом заинтересовались органы государственной безопасности. На ковер к первому заместителю наркома госбезопасности Богдану Кобулову был вызван начальник МУРа Касриэль Рудин. Кобулов потребовал в кратчайшие сроки найти немецких шпионов, орудовавших в Москве. А еще было принято решение направить в помощь столичным сыщикам опытных чекистов. Те рьяно взялись за расследование. И вскоре появился первый подозреваемый по делу — рабочий одного из московских заводов Николай Дудочкин.