Стеклянные дома - Луиз Пенни

– К сожалению, месье, ваши слова, как и мои, нуждаются в проверке.

– И как вы это сделаете?

– Мой агент разбирается с вашей информацией. Я отправил ему фотографию. Скоро у нас будет подтверждение. И тогда мы сможем поговорить.

– Отлично.

– Merci.

– Поторопитесь, – сказала Рут с дивана. – Я просохла.

– Ты не просыхаешь с тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года, – заметил Габри, наливая ей виски в чашку костяного фарфора.

– Выборы Никсона, – вспомнила Рут. – Действует очень отрезвляюще.

– Вы заметили, что вокруг этого существа повсюду птицы? – спросила Клара.

– Он похож на статую, – сказала Рейн-Мари.

– Надеюсь, они обгадят его, – заявил Матео.

Теперь, когда птицы стали садиться на голову и плечи человека в мантии, он должен был бы казаться комичным, но воробьи только усиливали ощущение чего-то жуткого. Он походил на черную мраморную статую на кладбище.

– С тобой все хорошо? – спросила Рейн-Мари.

Арман, как и все остальные, смотрел на фигуру на лугу. Он словно вошел в транс.

– У меня какое-то странное ощущение, – прошептал он. – На мгновение я подумал: что, если мы все понимаем неправильно и он пришел сюда не со злом, а с добром?

– Вы не первый, кто приписывает кобрадорам героические качества, – сказал Матео. Он стоял рядом и слышал их разговор. – Этакий Робин Гуд. Восстанавливает справедливость. Но тут, – он наклонил голову к окну, – тут что-то другое. Почти ощущается запах гниения.

– Это запах навоза, – пояснил Габри, подливая Матео вина. – Месье Лего удобряет свои поля. – Он глубоко и удовлетворенно вдохнул и выдохнул. – А-а-а. Запах дерьма. Как вы его называете – кобрадор?

– Это всего лишь слово, – ответил Матео. – Прозвище.

Он поскорее отошел, прежде чем Габри начал задавать вопросы.

– Он дал этому существу прозвище? – спросил Габри у Гамашей.

Арман пожал плечами и посмотрел на Матео, болтающего с Кларой. И подумал, случайно ли Матео упомянул о кобрадоре именно в присутствии Габри. Как раз после того, как Гамаш попросил его не распространять слухи.

Случайная оговорка? Намеренная? Стратегическая?

– А где Кэти? – спросила Мирна.

– Несколько минут назад была здесь, – ответил Патрик, оглядываясь.

– Она сказала, что съездит в микропивоварню в Саттоне и привезет еще пива, – сообщила Леа, поднимая свой стакан. – Доказательство того, что Господь любит нас и хочет, чтобы мы были счастливы. Бенджамин Франклин.

Гамаш посмотрел на Леа Ру, думая, не настанет ли в недалеком будущем день, когда он будет работать на нее. На следующего премьер-министра Квебека.

Габри, следуя за Рут с бутылкой виски, словно преданный викторианский слуга, сказал:

– Ненавижу пиво. Никогда его у нас не будет. Оно плохо влияет на атмосферу.

– А утка – нет? – спросил Патрик, уставившись на Розу.

– Мы делаем исключения, – сказал Габри. – Утка и прибаутка – одна семья.

– Вообще-то, мы любим, когда Рут и Роза поблизости. На их фоне остальные не кажутся сумасшедшими, – добавила Клара.

– Что ж… – протянула Леа.

– Стеклянные дома, – сказала Рут, прижимая к себе Розу и недовольно глядя на Леа.

Она рассеянно положила руку с выступающими венами на крылья Розы, крепко прижатые к спине. Как у очень маленького архангела. Роза и впрямь была настоящий архангел.

Леа вздохнула и улыбнулась:

– Вы совершенно правы. Мои извинения.

– Кстати, ты ошибаешься.

– В чем?

– Бенджамин Франклин не говорил этого о пиве, – сказала Рут.

– А кто это говорил? – спросила Мирна.

– Франклин, – ответила Рут.

– Но вы только что… – начал было Патрик.

– Он говорил это не о пиве, – пояснила Рут. – Он писал другу о вине. Цитату похитили люди, которые считали, будто интеллектуала и дипломата лучше подавать как человека из народа. Предпочитающего пиво вину. Такова политика, non? – Она снова повернулась к Леа. – Иллюзия.

– Вы правы, – сказала Леа и подняла стакан с пивом за пожилую женщину.

Но ее глаза больше не светились весельем.

«Да, – подумал Гамаш, держа в руке стакан виски, которое налил ему Габри, но не притрагиваясь к напитку, – здесь явно происходит нечто большее, чем заметно глазу».

– Он не выглядит знакомым? – спросила Рейн-Мари.

Никому не нужно было спрашивать, кого она имеет в виду.

– Ну, если учесть, что он стоит там уже больше суток, то да, кажется, – ответила Клара.

– Нет, взгляни еще раз.

Они молча уставились на фигуру в мантии, стоящую в одиночестве на деревенском лугу в хмурый ноябрьский день.

Тишина, казалось, простерлась за стены комнаты. За стены гостиницы. Проникла во всю деревню. Стеклянный купол словно увеличивался в размерах. Накрывал все больше и больше пространства Трех Сосен.

Два дня назад дети на лугу играли, смеялись и кричали. Теперь ничего этого не было. Ни потасовок. Ни беготни. Даже птицы на его плечах замерли, словно окаменели от соприкосновения с ним.

– Он похож на святого Франциска Ассизского, – заметила Клара.

– Я тоже так подумала, – кивнула Рейн-Мари. – Со всеми этими птицами.[15]

– Не обманывайте себя, – сказала Леа. – Это никакой не святой.

– Вы не спрашивали архангела Михаила о нашем госте? – спросил Гамаш.

Рейн-Мари повернулась к нему, удивленная вопросом. Но ей тоже было любопытно услышать ответ.

Никто из них не верил, что архангел Михаил действительно приходит к старой чокнутой поэтессе. Они даже не верили, что она сама в это верит. По-настоящему.

Но всем было любопытно.

– Спрашивала.

– И?..

На вершине холма появилась машина, едущая в деревню.

– Наверно, Кэти, – сказал Патрик. – Нет. Это не наше авто.

Машина остановилась напротив существа. Птицы взмыли в воздух, но фигура в мантии осталась стоять.

Наконец машина двинулась дальше.

Приехал Жан Ги с новостями.

* * *

– Что же выяснил инспектор Бовуар? – спросил прокурор.