Альт-летчик - Комбат Найтов

Адмиралы молчали. Молчал и Николай. Ведь полковники от адмиралтейства флотом не командуют. Но сегодняшняя их полная беспомощность парализовала их, ведь эсминцы были вооружены и имели полный комплект личного состава. Но все зачарованно смотрели, как над линкором поднимаются облака цветного мела. Ни одного выстрела не последовало. Люди не знали, что делать в этом случае. А ведь пулеметы вели огонь! Пусть и холостыми выстрелами. Командование и экипажи эсминцев предпочитали смотреть это «кино».

– Да, шанс, как вы сказали, призрачный, но есть, – наконец выдавил из себя Григорович. – Угроза потери Кенигсберга, несомненно, будет купироваться именно обстрелами с моря. Но как мы обнаружим флот в море?

– Точно так же, как я провел разведку 25 августа над всей линией будущего фронта. Самолеты вот этой серии, которые стоят у борта, могут находиться в воздухе 14 часов, – ответил князь Александр.

– Лодки типа «Ша» в качестве разведчика даже удобнее, так как пилота можно заменить, рулевое управление дублировано. По скорости они немного уступают нашим истребителям, но превосходят по этому параметру любой самолет иностранного производства. К тому же они собраны из дюралюминия полностью. Анодированы алюминием и окрашены в несколько слоев.

– Мы бы хотели их увидеть, – сказали члены Совета.

– Это не сложно, требуется только высадиться в Серой Лошади или на мысе Устинский.

Император звякнул колокольчиком и передал вахтенному помощнику приказ подать катер к парадному трапу. Туда перекочевало все императорское семейство, включая «Аликс», которая, по моим сведениям, была главным зачинщиком того, что меня перестали принимать прошлой осенью. И причина была офигительной! Я назвал шарлатана шарлатаном, имеется в виду «доктор Могульский», или как его там, модный спиритист и разводчик лохов на деньги. Этого оказалось достаточно для того, чтобы включилось три «не» с ее стороны. У нее существовало только два мнения: ее и неправильное. Из-за присутствия женщин и детей на борту им идти пришлось в Серую Лошадь, мы же с князем перелетели туда и подъехали на автомашине за ними. Остальные воспользовались местной конюшней и двуколками для подвоза боеприпасов. В машину поместилось все семейство, благо она большая. Экипаж минно-торпедной станции был выстроен для проведения Высочайшего смотра, но царь не удосужился даже одним глазком взглянуть на тех, кто испытывает самое грозное оружие флота. Это на другом берегу озера. Он осенил себя крестом, глядя на новенький купол местного собора, и зашагал в сторону вылезших на пляж «шаврушек». С видом знатока постучал по борту лодки.

– Какой в ней экипаж?

– Пилот и штурман, механик, два стрелка. Пять человек.

– Сашенька, ты на ней летал?

– Нет, Николя. Я увидел ее только сегодня.

– Ну-с, Степан Дмитриевич, я не слышу приглашения прокатить меня?

– И нас! – тут же заявили две княжны-авиаторши.

– Только механика требуется взять. Шестой парашют принесите! И еще одно кресло установите, – отдал я приказание.

– Это еще зачем?

– Так положено, это – авиация, – за меня ответил Александр Михайлович. Взлет, правда, произвел не слишком приятное впечатление на императора, зато девицы просто визжали от восторга, им к полету было не привыкать. После взлета Николай успокоился, сидя в правом кресле, а заметив какой-то пароходик, попросил сымитировать атаку на него. Но вид близкой воды ему не пришелся по душе.

– Слишком большая скорость, – заметил он после набора высоты. – Давайте возвращаться. Так сколько их требуется?

– Что-то около трехсот.

– Где строить собрались?

– Рига, Москва, три завода в Петербурге и в Гатчине. Все заводы чисто сборочные. Выпуск основных деталей налажен на Васильевском заводе под Владимиром, у господина Вогау, но полного комплекта чертежей на заводе нет, только деталировка. По 50 машин в серии. За два-три месяца должны управиться.

– Можете приступать к работам.

– Там необходимо, чтобы военная контрразведка все просмотрела и подготовила. Особенно в Риге.

– Сашенька, обеспечь. – На посадке Николай опять сжался, летать ему не понравилось.

А через два дня я получил приказание прибыть в Кронштадт на 16-й причал. Там мой «Роллс-Ройс» погрузили в трюм яхты «Штандарт», которая доставила всех в Уккосаари, небольшой причал неподалеку от современной Торфяновки, погранперехода через советско-финскую границу, но на территории сегодняшней Финляндии. Граница теперь проходит по этому заливу. Там находился загородный дом Александра Третьего, в котором прошло детство Николая Второго. И каждый год его семейство приезжало в эти места. Официальный повод от меня довольно долго, целых пять дней скрывали. Оказывается, Адмиралтейств-совет представил меня к званию инженер-контр-адмирал, и эта самая Аликс решала, «удовлетворять» ходатайство или нет. Утром на следующий день, как мне были вручены новые погоны с аксельбантами, я отпросился в Питер, «переодеться», и назад более не возвращался. «Штандарт» ушел в Ригу и встал на ремонт, дел было выше крыши, а гонять полдня мячик на корте – это не для меня. Почти сразу поступили деньги и распоряжение построить 10-местную летающую лодку повышенного комфорта для императорской семьи. В авиацию поверили.

Вместе с эполетами, а они похожи на крылышки на плечах, прилетели бумажки, бумаженции и бумажищи. Кроме того, появилась целая свора адъютантов. Отдел есть «отдел», никуда не денешься. Целых два кабинета, правда по соседству. Один в Адмиралтействе, он – главный, второй – в Генштабе, который решил, неожиданно для себя, что воздушная разведка – это и их ипостась, и выделил для этого еще один отдел. Флот и армия, как почти во всех странах мира, мирно не уживались и соперничали между собой. Я же пока являлся уникальным специалистом по подготовке кадров и разработке средств ведения этой самой разведки. Заодно этот кабинет стал местом общения между флотом и оперативным отделом Генерального штаба, который приступил-таки к разработке Восточно-прусской операции. Времени оставалось в обрез, поэтому четверо пилотов, под командованием штабс-капитана Нестерова, пересели на модернизированные «Фарманы-HF-14», имевшие какой-никакой кокпит и оборонительный пулемет, и приступили к фотографированию и картографированию приграничных оборонительных сооружений в указанном районе. После СКМ-1 и СКМ-2м, это были «летающие метлы», но выдавать себя противнику – себе дороже. Ежедневно поездом все снимки отправлялись в Петербург и попадали как раз в тот самый кабинет в Генеральном штабе. Не без приключений! Посылочками заинтересовалась немецкая разведка, которая, под видом ограбления, попыталась завладеть одной из таких посылок. К счастью, слежку за собой заметил один из курьеров мичман Ваксмут, который сообщил про это своему непосредственному начальнику инженер-механику мичману Звереву. В момент «ограбления» в рулоне, вместо пленки, находилась карта и план работ по мелиорации уезда в Августовском районе, через болота в котором шла тропа контрабандистов. И отчет пограничной стражи по пресечению данного вида деятельности в том районе. Позже выяснилось, что наша уловка удалась, немцы даже предложили использовать эти самые самолеты для пресечения этой деятельности и на территории Пруссии. Ущерб казне контрабандисты наносили весомый по обе стороны границы. Заодно «познакомились» с новейшими разработками германского авиапрома: невооруженным «фоккером А-1», истребителем «Авиатик С-1» и самолетом-разведчиком Таубе А-54, последний, кроме разведывательных функций, мог нести примитивные авиабомбы. Кроме того, на морском участке иногда встречались поплавковые самолеты фирмы «Zeppelin». Вся авиация, обратите внимание (!), строилась вокруг дирижаблей! Как и предлагали светлые головы из командования военно-инженерного управления имперской армии. Что совершенно не удивительно: обе стороны были ближайшими родственниками, и не пропускали сезонов в Баден-Бадене. Один мозг на всех! И «имею мнение, хрен оспоришь!». Летающие «монстрики» встречались достаточно часто, они вели как глубинную разведку, так и занимались «слаживанием». Именно на дирижаблях впервые появились радиостанции, и немцы первыми применили это средство в качестве летающего командного пункта. Увы, выпуск таких гигантов был не по силам тщедушной экономике России. Дирижабли строились, но из немецких материалов, с помощью немецких инженеров. Двигатели поставлялись оттуда же. Но по размерам и грузоподъемности они значительно уступали «Цеппелинам». Всерьез немецкий Генштаб нашу «авиацию» и не рассматривал. В сравнении с гигантской машиной имперских ВВС наш «воздушный корпус» выглядел худенькой маленькой мышкой, рядом с огромным «крысиным королем, о семи головах». Ну, а так как информация о наших «сложностях» регулярно сливалась в Германию непосредственно через посла, то и германская разведка меня давно уже «списала», считали, что занимаюсь «прожектерством» и «дою лохов на деньги». Экономически компания держалась на выпуске гражданской продукции. Свою нишу дельтапланы в военном ведомстве не получили. Флот только-только начал осваивать моторные модели, и дальше полетов с берега с редкими посадками на корабли, толком еще их не освоил. То есть аппараты служили связными, сбрасывая вымпелы на корабли. Не бог весть какие функции. Радиостанции могли все то же самое сделать дешевле и быстрее. Однако Особый комитет нашел и передал под переделку новенький пароходик «Царь», построенный в Шотландии на верфях Barclay Curle & Company Ltd в прошлом году, который перегнали из Либавы в Гельсингфорс. В Петербург провели на буксире его «систершип» «Prince of Wells», на который решили ставить не паровые машины, а четыре турбины: две переднего хода и две малые – заднего хода. Это – будущие эскортные авианосцы, тоже находящиеся под «надзором» нашего отдела Особого комитета. В связи с этим истребитель И-1 срочно модернизируется, у него появится продольный «киль» и убираемый посадочный крюк. Кроме того, строятся два биплана, точнее, полутораплана с толстым крылом, пикирующий бомбардировщик и торпедоносец, с базированием на кораблях. Но до этого еще далеко, и я стараюсь не размениваться на «мелочи». По времени мы уже не успеваем с этими проектами к началу войны. Основное внимание – строящимся летающим лодкам и истребителям. Плюс вытаскиваем из Германии линзы для оптических бомбовых прицелов и оборудование для производства гексогена «Е», который еще не получил признания в германских вооруженных силах из-за его нестабильности. Его еще пытаются лить, а не прессовать, отсюда и проблемы. Генерала Ипатьева направили на Донбасс, наладить производство толуола и других компонентов для ВВ, которые ранее в России не производились. Пока под зад не пнешь, никто не пошевелится! В целом в результате того самого совещания серьезная подготовка к войне началась, наконец-то. С огромным опозданием, но «лед тронулся, господа присяжные заседатели». Вряд ли это поможет, но упремся – разберемся. Кстати, после встречи в предместье Парижа с автором доставленного Кобой письма, я как бы перестал считаться «отступником» и «отошедшим от партии человеком». Руководство партии одобрило принятие данного поста. Чисто по делам, а екатеринбургский депутат Госдумы от РСДРП(б) Петровский одновременно был председателем достаточно крупного в тех местах кооператива и входил в состав местного профсоюза и официально являлся нашим поставщиком большой части приборов, мы имели возможность встречаться в Гатчине, что решало проблему со связью, так как Коба осенью 1912 года был в очередной раз арестован и едва сумел выкрутиться, но надзор за ним стал гораздо более жестким, и вырваться в Питер у него не получалось. Дальнейшие усилия привели его в Туруханский край, впрочем, там оказались все представители-легалы, но до этого еще было далеко. Связь была, хотя в данный момент времени она не слишком требовалась. Линия на вступление в войну партией поддерживалась, будущие мобилизационные планы полностью соответствовали целям и задачам грядущей революции. Увы, судорожные попытки хоть что-нибудь сделать в текущих условиях натыкались на сплошное «кумовство», распил бюджета, приходилось проводить кучу никому не нужных встреч, причем очень упорствовали «кадеты», стремясь любыми путями прорваться к открывшейся кормушке. От них и через них в чужие генштабы уходила информация о наших усилиях.