Сказочное невезение - Диана Уинн Джонс

Кристофера все это изумило.

– Дело тут в моем положении наблюдателя, Грант, – сказал он мне. – Оно позволяет мне смотреть на все эти племенные порядки со стороны. Признай, странная ведь ситуация, когда такая толпа носится по нижнему этажу только ради того, чтобы угодить двум женщинам.

Изумился он до такой степени, что за ужином из него просто сыпались вопросы. Группа слуг, к которой нас приписали, ужинала в верхней зале в семь – в восемь мы должны были быть готовы прислуживать Семейству за ужином. Их ужин назывался Вечерней Трапезой и был крайне официальным событием; впрочем, и наш ужин проходил в довольно официальной обстановке. Куча слуг собралась за большим столом в одном конце огромного зала. В другом конце стояли стулья, лежали журналы, а также висела доска с лампочками, только поменьше, – на случай, если мы кому-то понадобимся во время еды; телевизора не было. Эндрю поведал мне не без грусти, что телевизионного сигнала в Столлери нет, ну вот хоть плачь. Пока Эндрю вроде бы был самым приятным из слуг, с которыми мы успели познакомиться.

В общем, за столом было шестеро лакеев, а еще мы, хилый старикашка с заложенным носом (то ли швейцар, то ли бухгалтер, то ли кто-то еще) и куча женщин. Мисс Семпл, разумеется, – она объяснила мне, что щеголеватая пожилая дама – горничная графини, а такая же щеголеватая дама помоложе – горничная леди Фелиции. Эти две дамы оказались довольно противными. Разговаривали они только друг с дружкой. Тут же были смотрительница верхней буфетной, старшая горничная, старшая поломойка и еще несколько всяких старших. Хьюго тоже полагалось тут быть, но он уехал в Лудвич с графом Робертом. Остальные слуги питались в нижней зале, за исключением мистера Амоса – мисс Семпл сказала, он ужинает один.

Тут же была миссис Балдок. Она была домоправительницей, но я про себя называл ее директрисой. Такой здоровущей особы я еще никогда не видел: толстенная, ростом за метр восемьдесят, со стального цвета седыми волосами и огромным бюстом. Прежде всего бросались в глаза яркие красные пятна на обеих ее щеках. Кристофер сказал, что румянец у нее нездоровый. Она вплыла в залу последней. При ее появлении все встали. Миссис Балдок произнесла короткую молитву, а потом оглядела стол и тут заметила нас с Кристофером.

– Завтра утром ровно в девять тридцать прошу вас обоих в покой домоправительницы, – проговорила она.

Мне эта фраза показалась настолько зловещей, что я чуть не до конца ужина не поднимал головы и не произносил ни слова. Кристофер – другое дело. Принесли еду – вкуснейший мясной пирог с целой горой картофеля в масле: втащили блюдо четыре горничные. Миссис Балдок разрезала пирог, потом горничные обнесли нас всех. За еду все принялись только после миссис Балдок.

– Что это? – спросил Кристофер, когда горничная принесла ему его кусок.

– Мясной пирог, сэр, – ответила девушка.

Она была почти ровесницей Кристофера, и сразу было видно, что она считает его ну просто рас красавчиком.

– Я не о том; как это так, что слуги прислуживают слугам? – пояснил Кристофер. – Вы сами-то когда ужинаете?

– У нас сытный полдник в шесть тридцать, сэр, – ответила девушка, – только…

– Сколько же здесь приемов пищи! – не унимался Кристофер. – Выходит, что нужна отдельная кухня и еще куча прислуги, которая обслуживает вас?

– Ну, вроде того, – ответила девушка, нервно поглядывая на миссис Балдок. – Сэр, я прошу прощения, нам не положено разговаривать во время обслуживания.

– Ну, тогда я у тебя спрошу, – обратился Кристофер к Эндрю. – Как по-твоему, обслуживание тут никогда не прекращается, да? Сейчас мы поужинаем, чтобы прислуживать Семейству, а эти юные прелестные создания поели в шесть тридцать, чтобы прислуживать нам. А чтобы обслужить их, кто-то еще должен поужинать в шесть, а до того кто-то – еще раньше, чтобы и их обслужить тоже. Выходит, кто-то из слуг ужинает тогда, когда у нормальных людей завтрак – иначе все эти приемы пищи просто не втиснуть.

Эндрю рассмеялся, а вот некоторым другим лакеям эта шутка совсем не понравилась. Один из них, по имени Грегор, сердито пробормотал:

– Ишь ты, шутничок нашелся!

А другой, по имени Филипп, сказал:

– Думаешь, ты тут самый умный, да?

За спинами у них четверо горничных изо всех сил старались не хихикать, а с дальнего конца стола взирала миссис Балдок. Собственно, взирали все. Почти все старшие разгневались, личные горничные ужаснулись, а миссис Балдок просто взирала без всякого выражения. Невозможно было понять, оценила ли она речи Кристофера или сейчас уволит его прямо на месте.

– То есть готовят здесь беспрерывно, – подытожил Кристофер. – Как же вы справляетесь, если кухни всего три?

Тут миссис Балдок открыла рот. Она сказала:

– И еще пекарня. Атеперь помолчите, юноша.

– Слушаюсь, мадам, – сказал Кристофер. – Пирог отменный, в какой бы кухне его ни испекли.

Они с миссис Балдок устремили друг на друга взгляды через весь стол. Все головы поворачивались от одного к другому, как на теннисном матче. Кристофер обаятельно улыбнулся.

– Всего лишь любопытство, мадам, – сказал он.

Миссис Балдок в ответ только хмыкнула и погрузилась в еду.

Кристофер поглядывал на нее исподтишка, не переставая задавать вопросы.

Едва ужин закончился, нам сразу пришлось подскочить. Оставив горничных убирать посуду и хихикать Кристоферу в спину, мы помчались вслед за лакеями по лестнице в столовую. Она оказалась мрачной комнатой с высокими потолками, чем-то похожей на залу с черным полом. Мистер Амос дожидался, чтобы показать нам, как складывать жесткие белые салфетки в форму замысловатого кораблика, а потом – как правильно создавать два серебряных островка из столовых приборов и винных бокалов на блестящей черной поверхности стола. У каждого ножа, вилки и ложки было свое, строго определенное место.

Мы пытались справиться как можно лучше, и тут Кристофер вдруг побледнел.

– Живот схватило, Грант, – сказал он мне горестным шепотом. – Не привык я сперва налопаться пирога, а потом бегать по лестницам.

– Схватит у тебя и кой-что другое, если мистер Амос услышит такие речи, – объявил ему противный дворецкий, Грегор. – Попридержи язык. Полотенце перекиньте через руку, вы, оба, и встаньте вон к той стене. И не шевелитесь, а то вздую.

Это оказалось нашим занятием на следующий час. Предполагалось, что мы будем следить за тем, что делают мистер Амос и другие лакеи: они же кружили вокруг да около двух дам, каждая из которых сидела рядом со своим островком серебра и хрусталя, вот только мне кажется, что половину времени я продремал стоя. Когда не дремал, таращился на огромную картину – мертвая птица и какие-то фрукты, – висевшую на противоположной стене, а еще мечтал о том, чтобы оказаться дома, в книжном магазине. Дамы нагнали на меня невыносимую скуку. Говорили они только про то, что за наряды они купят себе, как только истечет время траура, и о том, где в Лудвиче остановятся, пока будут делать все эти покупки. Казалось, что есть они будут бесконечно.