На тайной службе у Москвы. Как я переиграл ЦРУ - Хайнц Фельфе

В период «третьего рейха» в результате стремления к экономической независимости Германии в стране имелось очень ограниченное количество валюты. Рейхсмарка являлась неконвертируемой валютой, все валютные операции проходили через банки. С имеющимися в наличии запасами твердой валюты рейхсбанк и министерство экономики обращались весьма бережно, особенно после начала войны. Шелленберг добился того, что ежемесячный валютный бюджет VI управления повысили со 100 тыс. до нескольких миллионов рейхсмарок. Но как могло хватить этой суммы, если разведка должна была вестись по всему миру? В задачи VI управления входила работа против США с территории латиноамериканских государств, ведение разведки против Советского Союза, работа против Англии с территории всех европейских государств, а на Балканах надо было вести поиски какой-то выгодной нам рабочей формулы для всех возможных вариантов расстановки сил в регионе, вплоть до поддержки создания нужного правительства в каком-либо государстве.

Проведение специальных акций (например, освобождение Муссолини и последующее создание его теневого правительства) было также делом рук VI управления и стоило многих денег. Что же тут значили несколько миллионов валютного месячного бюджета?

По всем этим причинам приходилось изыскивать пути более легкого финансирования операций разведывательной службы. Кроме проблемы приобретения средств в иностранной валюте имелись также трудности по переводу этих денег в нейтральную или вражескую страну. Насколько было бы проще, если бы за границей у Германии имелся достаточный капитал и мы могли бы перечислять необходимую сумму прямо нужному получателю путем оформления замаскированных или дутых деловых расчетов, не вызывающих подозрения у налоговых, таможенных и других контролирующих ведомств.

Одним из путей превращения рейхсмарки в иностранную валюту являлся сбыт за границей дефицитных медикаментов, например инсулина, морфия. При продаже этих товаров на черном рынке в Швейцарии можно было получить прибыль до 100 процентов и более, причем в желанной валюте — либо в долларах США, либо в швейцарских франках. Часто мы не могли снабдить нашего агента необходимой суммой в валюте для проведения определенного мероприятия: либо не позволял бюджет нашего управления, либо таможенный и валютный контроль на границе мог привести к провалу агента. В таких случаях мы снабжали агента медицинским заключением о наличии у него сахарного диабета и большой партией инсулина в ампулах. Медицинское свидетельство защищало его от подозрений таможенников, а затем он превращал провезенный инсулин в валюту. Наряду с инсулином и морфием большим спросом в Швейцарии пользовались гормональные препараты.

Однажды (я еще недолго просидел на стуле начальника реферата) на мой стол легла записка, которая уже обошла несколько рефератов, потому что никто не знал, что с ней делать. Сообщение поступило из Дании и содержало данные на врача Вернета, испытывавшего у себя на родине затруднения с проведением исследований в области гормональных препаратов. Он занимался проблемой усиления недостаточно выраженных мужских половых признаков путем постоянного введения гормонов половых желез.

Трудности заключались в том, что тогда не могли изготовлять медикаменты с длительным замедленным действием, а неравномерный прием и дозировка вызывали вредные последствия. Приложенные к сообщению результаты лабораторных испытаний и опытов вроде бы подтверждали, что, хотя работа и не была доведена до конца в плане применения гормонов и их промышленного изготовления, она обещала дать положительные результаты, судя, по крайней мере, по опытам на животных.

У меня сложилось мнение, что возникшие проблемы надо решить, а затем организовать прибыльную продажу этих гормонов в Швейцарии. Насчет возможностей сбыта я не сомневался, потому что одним из побочных действий пилюль являлось повышение мужской потенции, а для этого всегда найдется клиентура. Таким путем можно было бы быстро получить значительное количество валюты для нужд разведывательной службы. Я полагал, что если стимуляторы всегда находили хороший сбыт, то почему бы не попробовать продавать гормоны с таким действием.

Чтобы помочь продолжить эту находящуюся в стадии исследований и опытов работу, у VI управления возможностей не хватало. Тогда я написал докладную записку Гиммлеру. Поскольку все бумаги рейхсфюреру СС не должны были превышать одну страницу, я предельно сжато сформулировал идею и на первое место выдвинул то соображение, что упомянутая исследовательская работа может дать средство в борьбе с гомосексуализмом и даже в его лечении. Мне было известно, что эта проблема была «идеей фикс» Гиммлера, который ввел для эсэсовцев и полицейских, подчинявшихся собственной, внутренней юрисдикции, такую драконовскую меру, как смертная казнь, за проступки в этом плане.

В докладной я не упомянул о том, что указанные гормоны могут повышать мужскую потенцию, поскольку Гиммлер, имея болезненно пуританский характер, не оценил бы такого их свойства. Я предложил предоставить д-ру Вернету возможность завершить свои исследования в Германии и в случае успеха начать массовое производство этого препарата, чтобы затем продавать его в Швейцарии. Выручка пошла бы на пополнение валютного бюджета внешней политической разведывательной службы.

Фирма по сбыту гормональных пилюль в Швейцарии могла бы не только принести нам значительные средства, но и облегчила бы финансирование наших людей. Более того, наличие банковских счетов швейцарской торговой фирмы позволило бы осуществлять любые финансовые трансакции.

Моя докладная преодолела все препоны, прошла через начальников группы, управления и шефа РСХА, и вскоре мне сообщили из секретариата Гиммлера, что он принял мое предложение. Главному врачу СС дали указание оказать д-ру Вернету всяческую поддержку и ежемесячно информировать меня о ходе работы, чтобы своевременно подготовиться к организации сбыта препарата в Швейцарии. Я потом каждый месяц звонил в канцелярию главного врача СС, но в ответ слышал только, что до осуществления операции с пилюлями дело еще не дошло. Исход войны положил конец этому замыслу.

В мои обязанности в общем-то не входило заниматься данной информацией о работе д-ра Вернета в Дании и давать ей какой-то ход, поскольку это совершенно не касалось разведки, и тем более в Швейцарии. Но я усмотрел здесь возможность извлечь пользу для разведывательной работы, проявил инициативу и начал дело с перспективой на успех. В результате я получил положительную оценку начальника группы и шефа управления, что облегчило мою дальнейшую работу.

В связи с этим делом я был вызван к Шелленбергу, который, очевидно, хотел познакомиться с инициативным новичком. Он встретил меня словами: «Ах, вы — Фельфе, так вот вы какой».

В ходе разговора он без стеснения заявил мне, что в нашей работе не надо принимать в расчет идеологию. Засчитывается только успех. По его мнению, следовало больше действовать в открытую по этому принципу, ибо есть еще слишком много неспособных людей, которые плохую работу прикрывают идеологическими фразами. Только много позже я понял, что Шелленберг бесстыдно, походя выдал мне, новичку, карт-бланш на совершение преступлений. Подобные взгляды Шелленберга явились причиной того, что изучение идеологии противника не было включено в сферу деятельности его управления.