Радио Мураками - Харуки Мураками

Не могу сказать, чтобы я пользовался бешеной популярностью у слабого пола. Хотя было несколько женщин, которым я нравился. И даже, к счастью, настолько, что они готовы были со мной встречаться на протяжении довольно длительного времени. Я почти уверен, что это происходило вовсе не потому, что моя внешность казалась им симпатичной. Думаю, существовала некая совокупность: образа мыслей, пристрастий, манеры речи (ну и отчасти черт моего лица — могу же я хоть немножечко себе польстить). Так вот, именно в качестве этой уникальной совокупности я и оставался на какое-то время притягательным для тех или иных девушек и женщин.

Этот факт служит несомненным доказательством того, что кроме приятной или неприятной внешности у человека есть и другие достоинства. И уверенность в этом меня воодушевляет и служит, так сказать, источником вдохновения на протяжении всей моей утомительной и суматошной жизни. Поэтому-то я вполне собой доволен и не хочу быть «хоть чуточку посимпатичней».

Слушайте, а может, я действительно нахал? А?

Скорее всего, так оно и есть. Остается надеяться, что вы меня простите…

Утром я встаю очень рано (где-то около пяти). Я включаю на кухне радио и под звуки утренней радиопрограммы (чаще всего на волне «Эн-эйч-кэй») варю себе кофе и жарю тосты. Я не очень-то вникаю в то, что говорят ведущие, — просто слушаю от нечего делать.

Подавляющее большинство слушателей утреннего эфира на общественном радиоканале «Эн-эйч-кэй», судя по всему, — люди пожилые. Ведущий обращается в основном к этой возрастной аудитории, и почти все письма, на которые он отвечает в своей программе, написаны стариками. Выбор музыки тоже соответствующий — никаких хитов от Matchbox 20 [56], зато, скажем, песня Рэнтаро Таки «Цветок»[57]в исполнении детского хора при районном управлении Ота и тому подобные изысканные вещи — всегда пожалуйста.

И вот совсем недавно я, как обычно, вполуха слушал радио. Ведущий зачитывал письмо радиослушателя (пол мужской, имя не указано, возраст — за 60). Этот замечательный радиослушатель писал, что в один прекрасный день он решил во что бы то ни стало запомнить наизусть как можно большее количество знаков после запятой в числе «пи». «Теперь, — читал ведущий, — я помню число „пи“ до шестисотого знака. Я повторяю его вслух каждое утро. Таким образом я предотвращаю старение своего мозга». Да-а, бывают же люди!

Но я думаю, что те, кто живет с этим дядечкой, — его семья, родственники — не очень-то им восхищаются. Если в твоем доме кто-то каждое утро вслух повторяет все 600 знаков после запятой в числе «пи», то, наверно, очень скоро ты этого человека возненавидишь. И вообще, запомнить 601 знак числа «пи» — это, конечно, великое достижение, но по большому счету довольно трудно представить себе ситуацию, в которой это ценное знание могло бы пригодиться.

В свое время были какие-то ученые или какое-то научное учреждение, которые постоянно посылали в космос сигнал с закодированным числом «пи». Интересно, они до сих пор это делают или уже потеряли надежду найти во вселенной других разумных существ и установить с ними контакт?

А знаете, почему было выбрано число «пи»? Потому что отношение длины окружности к диаметру — это вещь универсальная, так сказать, вселенская константа. И любая цивилизация, достигнув определенного уровня развития, обязательно открывает число «пи». Некоторые даже считают, что по количеству известных знаков — после запятой — в числе «пи» можно определить относительный уровень развития той или иной цивилизации.

Где-нибудь на планете Трафальма[58]один из местных жителей поймает сигнал с Земли, расшифрует его и побежит к своим: «Братцы! Там, в Солнечной системе, отыскалась цивилизация, которая знакома с числом „Пи“!» Жители Трафальмы — это, безусловно (и в лучших традициях старых фильмов Никкацу[59]), существа, наделенные разумом. «Нич-ч-чего себе!!! — скажут разумные инопланетяне, — Да они там на своем шарике уже до шестисотого знака дознались. Теперь нам кирдык. Ну что ж, неприятно, конечно, но, видно, придется туда сгонять, сбросить на них водородную бомбу…» Сами понимаете, чем такой сценарий для нас закончится.

А вот чего я не понимаю, так это почему в пять часов утра я должен думать о каких-то проходимцах с Трафальмы? Не иначе как на эту мысль меня навел феноменальный дядечка со своим числом «пи». Вот и слушай после этого передачи «Эн-эйч-кей».

Во время своего недавнего визита в Нью-Йорк я отправился на пробежку в Центральный парк. Было раннее утро. На проволочной ограде у пруда я заметил сапсана. Сапсан — это такая птица, и видел я ее до этого только в специальной клетке в зоопарке. Поэтому здорово удивился. Все-таки здесь не леса и не горы, а Центральный парк — самое сердце Нью-Йорка. Я даже — непроизвольно — потер глаза. Но ничего не поделаешь — это был самый натуральный сапсан. Однозначно. Я замер на месте, зачарованный его поблескивающим свирепым оперением и взглядом холодных и диких глаз. Невероятно красивая птица.

В Нью-Йорке я, как правило, останавливаюсь либо в Нижнем Манхэттене, либо в Мидтауне[60], неподалеку от Центрального парка. Вообще-то я предпочитаю Нижний Манхэттен, а точнее, тот край, где расположены книжные магазины и магазины подержанных пластинок. Но возможность утренней пробежки по Центральному парку зачастую перевешивает все остальное, и в результате я забираюсь в более высокие широты. Думаю, не будь в Нью-Йорке Центрального парка, меня бы в этой части Манхэтгена тоже не было.

Оказалось, что сапсанчик, от которого я все еще не мог отвести глаз, был здешней достопримечательностью. Вообще-то сапсаны гнездятся на скалистых обрывах, но если вдуматься, нью-йоркские высотки ничем не хуже, а в Центральном парке полным-полно всякой мелкой живности, пригодной в пищу, — птичек там или белок. Во всяком случае, мой сапсанчик, как мне показалось, вполне безбедно существовал в самом центре гигантского мегаполиса. Похоже, он был птицей семейной и даже растил птенцов. Конечно, не очень приятно, что пищей ему служат птички и белки, но что поделать — законы природы еще никто не отменял.