Путешествие белой медведицы - Сьюзен Флетчер

Я умел плавать и, скорее всего, смог бы ухватиться за какой-нибудь обломок. К тому же земля была совсем недалеко.

А вот медведица, запертая в железной клетке…

Доктор велел мне оставаться рядом с ней. Но я должен был поговорить с ним — прямо сейчас.

Я прошёл через палубу; она стала невероятно скользкой. Ветер трепал мою одежду, а капли дождя размером не меньше горошины больно били по лицу. Я предположил, что доктор ухаживает за Кетилом, и не ошибся. Когда я вошёл в кладовую, корабль сильно тряхнуло, и фонарь над моей головой закачался, осветив лица двух мужчин. Кетил тяжело дышал, и свежая кровь сочилась через повязки, которые накладывал доктор. В ведре я увидел вещи, снятые с моряка, покрытые мокрыми красно-бурыми пятнами.

Интересно, выживет ли он? Это вообще возможно, если он потерял столько крови?

Я вспомнил, как медведица подбросила в воздух тело пирата — как дитя, резвящееся с игрушкой. Доктор был прав. Медведь — это дикий, опасный, непредсказуемый зверь. О чём я только думал, когда зашёл перед сном в её клетку?

Доктор поднял глаза.

— Артур, я велел передать тебе, чтобы ты следил за медведицей. Тебе лучше вернуться туда.

— Но…

Кетил застонал от боли. Я почувствовал странную неловкость: как я могу просить за медведицу в присутствии человека, которого она едва не разорвала в клочья? Но кто-то должен был за неё вступиться. В конце концов, это королевская медведица, и доктор должен был спасти её.

— Но медведица. Что вы думаете…

Доктор перевернул Кетила на бок — тот вскрикнул — и что-то прошептал ему на ухо, поправив повязки.

— Что вы собираетесь делать с медведицей, если мы пойдём ко дну?

Кетил резко приподнялся, и в его глазах появился лихорадочный блеск.

— Ко дну? Мы что, тонем?

— Нет, — успокоил его доктор. — Не переживай; это хороший крепкий корабль, и мы держимся на плаву.

Он взял Кетила за плечи и уложил обратно. Доктор ловко подхватил концы повязки и связал их, чтобы зафиксировать её.

— Уходи, — попросил он меня. — У тебя важное дело.

— Но медведица утонет, если…

— Ну и пусть, — сказал Кетил. — Пусть утонет! Если бы я мог встать с этих досок, я бы сам утопил её голыми руками!

— Поди прочь, Артур! — отмахнулся доктор. — Если случится самое страшное, мы отпустим медведицу и потом попробуем поймать. Но пока об этом рано говорить. Поживём — увидим.

Когда я открыл дверь, ветер с новой силой принялся трепать одежду и плеснул мне в лицо солёной водой. Я прищурился и посмотрел на юг, где виднелась неясная береговая линия, а потом перевёл взгляд на запад, откуда надвигался шторм. Он приближался, и чёрные тучи всё сильнее заволакивали небо.

Как бы не стало слишком поздно.

Вскоре шторм докатился до нас. Свист ветра, рёв и шипение волн, шум дождя и нарастающий рокот оглушили меня. Корабль мотало из стороны в сторону, дерево трещало и скрипело, как будто могло разлететься на щепки в любую минуту. Капитан отдал приказ убрать парус. Суша, маячившая перед нами, окончательно скрылась за завесой дождя и волнами, которые накатывали одна за другой.

Я оставался рядом с клеткой не только из-за просьбы доктора. Дело в том, что клетка прочно крепилась к палубе, а за прутья можно было держаться. Медведица свернулась калачиком в углу клетки поближе ко мне; она тихонько порыкивала — как будто жаловалась и хотела сказать, что ей всё это не по душе. Я ответил, что полностью с ней согласен, и начал тихонько петь, — чтобы не только утешить её, но и успокоиться самому.

Когда солнце опустилось за горизонт, море вздыбилось огромной волной, которая показалась из белого тумана, как грива лошади, несущейся галопом. Корабль подлетел, столкнувшись с мощным штормовым валом; медведица жалобно взвыла и начала съезжать в сторону кормы, цепляясь за пол клетки когтями. Я крепко ухватился за прутья решётки. Мимо прокатилось ведро для трюмной воды. Кастрюля. Ложка. Ботинок.

И вдруг всё прекратилось; мы поймали гребень волны. Но не успел я перевести дух, как мы соскочили вниз, и на нас обрушилась очередная чудовищная масса воды.

Мы обречены. Теперь я точно знал это, чуял нутром. Если бы не пираты, мы, пожалуй, смогли бы пережить этот шторм. Но из-за пробоины наш корабль постоянно кренился на правый борт. И если поначалу это было едва заметно и мы вполне могли оставаться на плаву, то сейчас судно стало тяжёлым и неповоротливым, и мы медленно уходили под воду.

Я слышал крики, но сквозь завесу дождя и клочья морской пены видел лишь беспорядочные тени. Наверное, моряки перебирались в шлюпку. Я отошёл от клетки буквально на пару шагов, чтобы получше разглядеть, что происходит, но тут палуба начала ускользать у меня из-под ног, и корабль подлетел на кручёной волне. Я упал и покатился к корме — как черепаха, перевёрнутая на спину…

Я со всей силы ударился о дверь капитанской каюты. Вода продолжала заливать палубу. Я попытался встать, но корабль с грохотом взлетел, и я упал, стукнувшись головой о палубные доски. Вокруг раздавались ужасающие звуки — скрип, вой, треск, — как будто мир рассыпался на мелкие кусочки; меня снова накрыло водой; корабль опасно завалился на правый борт… а потом его резко качнуло, и я почувствовал палубу под ногами.

Я протёр глаза и поморгал. В шуме погибающего корабля я мог различить глухие удары и шелест волн, но эти звуки казались мне такими далёкими, что на мгновение я подумал, будто мы попали на песчаную отмель. Из-за дождя я почти ничего не видел, кроме тёмной воды, заливающей палубу с правой стороны. Это были даже не волны; море словно хотело поглотить нам всем своим телом.

Я поднялся на ноги и медленно, на ощупь пошёл вдоль стены капитанской каюты к кладовой. Кормчий, судя по всему, сбежал и оставил румпель без управления. Но доктор точно должен был знать, что делать. Я наконец добрался до двери, но она не открывалась, и тогда я навалился на неё всем весом. Наконец дверь поддалась.

— Доктор! — крикнул я.

Но его не было. В тусклом свете фонаря, свисавшего с потолка, я увидел, что Кетил тоже пропал. Остались лишь скомканные повязки. Наверное, доктор забрал его в шлюпку.

Огромная тяжёлая волна обрушилась на корму. Корабль содрогнулся; тени побежали по стенам кладовки. Я схватился за дверной косяк, чтобы удержаться на ногах. И тут, в шуме и гвалте бушующих волн, я услышал голос медведицы: громкий, протяжный, печальный вой, словно обвинявший меня в предательстве.

И я её понял.

У меня ещё оставался шанс на спасение, а вот у медведицы…

Медведица, которая умела плавать, которая была рождена, чтобы плавать в холодном открытом море… просто пойдёт ко дну.

Где же ключи? Я видел их в деревянном сундуке доктора, когда мы накладывали швы медведице. Но где?..