Последний снег - Стина Джексон

сфокусировать взгляд. Туман был в голове. Мысли метались, не давая сосредоточиться на чем-то одном, важном. Перед глазами встало лицо Вани, как она отчаянно зовет его в темноте, пытаясь выкарабкаться из ночных кошмаров. Потом на смену Ване пришел Юха. Он вонзил нож в крышку стола, и тот долго вибрировал. Росло неприятное ощущение, что их подставили.

Они собирались ограбить старика, и только, Убивать — нет. План был простой: ворваться ночью, когда вся семья спит, и быстренько все провернуть. Войти — выйти. С деньгами. Не причинив никому вреда. Ему хотелось закричать Габриэлю в лицо, что он все испортил, что из-за него им теперь конец. Но язык не слушался. Изо рта не вырвалось ни звука.

Взгляд Габриэля по-прежнему был прикован к огню. Паники, охватившей Лиама, он, казалось, не замечал. Как и холода. Просто неподвижно стоял и смотрел в огонь. Лиам весь съежился, пригнулся как побитая собака, когда Габриэль протянул руку:

— Дай мне оружие.

Приказал отцовским тоном, не допускающим возражений. Теперь он придумывал правила игры, и Лиам, если хочет выжить, должен ему подчиниться.

Лиам покосился на пистолет, лежавший на камне.

— Что ты задумал?

Удара ладонью по голове было достаточно, чтобы Лиам пошатнулся.

— Заткнись и делай, как я говорю. Давай пистолет. — Габриэль нависал над ним как дьявол.

Лиам потянулся за пистолетом, взял его дулом вниз. И сделал шаг в сторону. Голос в голове громко кричал, что нельзя выпускать оружие из рук.

Но уже через секунду Габриэль навалился на него и заехал локтем в голову, от чего в ушах зазвенело. Вырвать пистолет ему было пара пустяков.

— Иди в машину, кретин.

Лиам послушался. Через грязное стекло ему было видно, как Габриэль перемотал оба пистолета скотчем и закинул далеко в реку, с которой уже сошел лед. Бурные весенние воды мигом поглотили добычу. Пистолеты не скоро вынесет на берег, если вообще вынесет. Но почему-то эта мысль не утешала.

Из пакетика на сиденье Лиам вынул две таблетки и положил под язык. Бороться с искушением он не мог — нужно было что-то, что успокоит, вернет ясность мысли.

Снаружи Габриэль начал наконец одеваться. Черные штаны, черная куртка, черные ботинки. Лицо — белая маска на фоне черной одежды. Оделся, шлепнулся на пассажирское сиденье, весь пропахший костром, и захлопнул дверцы. Ярость, исходящая от него, заполнила тесное пространство салона, не давая дышать. Лиам весь напрягся, мышцы горели. Ощущение было, что он висит над пропастью и ему ничего не остается, как разжать пальцы.

Габриэль стукнул кулаком по приборной панели и издал вопль. Он молотил по пластику, пока крышка бардачка не слетела с петель, а на костяшках не выступила кровь. Затем повернулся к Лиаму и схватил его за воротник, в глазах полыхала ярость. Лиам пытался увернуться, на брат был сильнее, он всегда был сильнее.

— Не знаю, что с тобой не так, — прошипел он. — Может, мать тебя на пол уронила, может, ты уже родился уродом. Плевать. Но я не дам тебе испоганить мою жизнь. Я лучше сам тебя прикончу.

— Ну давай! Убей меня. — А что еще сказать?

Лиам зажмурился в ожидании удара. Если не сопротивляться, злость брата стихнет. Он старался не выдать, что боится, но от страха чуть не обмочился.

Габриэль хотел ударить его головой в лоб, но в последний момент передумал.

— Это ты пересрался! — сказал он. — Испугался и случайно нажал на спусковой крючок. Вот что произошло.

Лицо брата было совсем близко, Лиам чувствовал его дыхание. До него дошло, что задумал Габриэль, и ему стало еще страшнее. Брат всегда так делал, с самого детства. Когда стеклянная ваза разбилась, когда снегокат отца, который они взяли, провалился под лед, когда сгорело ателье матери, когда соседский радиоуправляемый автомобиль нашелся у них в подвале… Каждый раз он стоял и показывал на него, чтобы спасти свою задницу: «Папа, иди посмотри, что этот урод натворил!»

— Так все и было, — повторил Габриэль. — Но я сам виноват. Знал же, что ты не годишься для этой работы. От страха ты делаешь глупости, теряешь голову. А с тех пор как заделался папашей, все только стало хуже.

Лиам оттолкнул его от себя с такой силой, что тот влетел в дверцу. Габриэль что-то кричал, но он опять не разбирал слов. Кровь ударила в голову. Сидел и смотрел на бурную реку, на черный дым, поднимающийся над бочкой. Все улики уничтожены: оружие на дне, одежда сожжена. Все, что осталось, — картинка в его голове. Мертвый старик… Никто ему не поверит, сдаст брата — сядут оба. Перед глазами снова возникла Ваня. Обнимала его за шею, ездила у него на спине, как на лошадке. И звонко смеялась.

— Я не собираюсь сидеть в тюрьме из-за тебя, — сказал Габриэль. — Но и тебе там делать нечего.

Он уже успокоился. Зажег сигарету, затянулся и зашелся хриплым кашлем. Какое-то время они сидели молча. Химия таблеток начала проникать в кровь, мысли замедлились. У Лиама нашлись силы завести машину. Нужно ехать домой, к Ване. Все будет хорошо, стоит ему только вернуться к ней.

Пока они ехали, небо потемнело, лес затянуло серым туманом. Габриэль сидел с закрытыми глазами, сжав кулаки. Когда они въехали в поселок, Лиаму показалось, что все смотрят на них, словно на машине было написано, что они сделали. Он припарковался перед домом, где Габриэль жил со своей девушкой. Заглушив мотор, прокашлялся и сказал:

— Все, я завязываю.

Габриэль никак не прореагировал, и Лиам ткнул его в бок. Солнце снова вышло из-за туч и резало глаза.

— Ты слышал, что я сказал?

У брата напряглись жилы на шее.

— Мы еще не закончили.

— Я — закончил. Не хочу, чтобы ты приходил ко мне. Не хочу видеть тебя рядом с Ваней.

На губах Габриэля заиграла улыбка. Что его рассмешило? Лиам ждал новой атаки. Ждал, что брат будет бить его головой об окно, врежет по носу. Но ничего такого не произошло. Вообще ничего не произошло. Только воздух вибрировал от напряжения.

— Не переживай. На фиг ты мне нужен.

— Вот и хорошо.

— Я могу тебе доверять?

— О чем ты?

— Глупостей не наделаешь?

Заныл зуб. Открыв дверцу, Лиам сплюнул на землю. Во рту был привкус крови.

— Не наделаю.

Он сказал это только для того, чтобы брат отстал, и это сработало. Габриэль смерил его долгим взглядом — немое предупреждение — и вышел из машины. Лиам смотрел, как он заходит в подъезд. Яркое солнце нестерпимо резало глаза. В машине было тепло, но Лиам