Духовная война. Победа царя шаддая над дьяволосом - Джон Буньян

Забвениедобру было велено сесть на место. Страж Верность пригласил следующего по имени Жестокосердие.

— Жестокосердие, тебя весь город знает как человека, который внушал жителям нашего города желание ожесточить свое сердце против Царя Шаддая и не допускал в их сердца даже искры раскаяния и сожаления об их отступничестве и возмущении против Его законов. Признаешь ли ты себя виновным?

— Мне незнакомо чувство раскаяния, не ведомы мне и укоры совести или сожаление. Я ни к кому не испытываю привязанности, и меня не смущает ничье горе: чужая скорбь мне в радость, чужой плач — лучшая музыка для меня…

— Вы видите, господа, что подсудимый не отрицает своей вины и даже словно хвастается своими грехами, — заключил судья.

Жестокосердию разрешено было сесть. Вперед был приглашен подсудимый Ложныймир.

— Ложныймир, ты обвиняешься в том, что, проживая без дозволения в нашем краю, коварно и злобно поддерживал жителей в их возмущении против Царя Шаддая. Ты внушал им опасную уверенность и необоснованные надежды, мешал им образумиться и покаяться… Признаешь ли ты себя виновным?

— Господа судьи, признаю, что имя мое Мир, но отнюдь не Ложный. Если кому из вас угодно спросить обо мне кого-либо из близко знающих меня, или бабушку, присутствовавшую при моем рождении, или крестных, бывших при моем крещении, вам все скажут, что никогда никто не называл меня Ложныммиром. Я человек тихий, всегда любил жить спокойно и мирно, и то, чем дорожил сам, желал и другим. Поэтому, когда я замечал, что кто-либо из моих ближних был чем-то обеспокоен или встревожен, я тотчас старался успокоить его. Когда разразилась война между Царем Шаддаем и Дьяволосом, многие жители испугались грозящих им бед и разрушений. А я, как мог, старался их успокоить всеми правдами и неправдами, стремясь возвратить мир в их растревоженные души. Следовательно, я был всегда благочестивым человеком, ибо таковыми и бывают настоящие миротворцы. А миротворец достоин уважения. И я прошу вас, уважаемых и почитаемых в городе правдолюбцев, громко заявить ныне, что моя деятельность заслуживает не осуждения, не сурового наказания, но всяческой похвалы и поощрения. А сам я имею право предъявить обвинителям моим иск за оскорбление личности.

Судья обратился к присутствующим с просьбой помочь суду установить истинную сущность подсудимого Ложныймир. Помочь суду вызвались двое. Одного звали Ищиистину, а другого — Свидетельствуйистину.

Судья привел этих двух добровольных свидетелей к присяге. Первым дал показание Ищиистину:

— Я знал сего подсудимого еще ребенком и свидетельствую, что его всегда звали Ложныймир. Я знавал и отца его, которого звали Лестью. Девичья фамилия его матери была Изнеженность, и оба они пожелали назвать сына своего Ложныммиром. Я часто слышал, как мать звала сына: «Иди скорей, Ложныймир, не то сама приду за тобой». Она часто брала его к себе на колени и, целуя, повторяла: «Милый мой Ложныймир, сладкий ты мой, как ты мне дорог!» И крестные отец и мать звали его так.

Потом дал показание Свидетельствуйистину.

— Все сказанное предыдущим свидетелем — истинная правда. Имя подсудимого — Ложныймир, он сын Лести и Изнеженности. Я не раз замечал, как он, бывало, сердился, когда его называли другим именем. Было это во времена Дьяволоса, когда Ложныймир в нашем городе был чрезвычайно важной персоной.

Судья вновь обратился к Ложномумиру:

— Подсудимый, ты совершенно напрасно хотел нас заверить в том, что зовут тебя не Ложныймир. Поддерживать мир в городе само по себе очень хорошее дело. Поэтому мы просто не можем обвинять тебя в этом. Но ты проповедовал мир, противный законам нашего доброго Владыки Шаддая. Ты учил, что в Душе может царить мир, если она живет в грехе. Ты назвал наш суд справедливым, поэтому нам надо заслушать еще нескольких свидетелей.

Первым судья попросил высказаться свидетеля по имени Всезнающий.

— Мне известно, — заявил тот, — что подсудимый в течение долгого времени любыми средствами старался вселить спокойствие в сердца горожан Души. Я сам слышал, например, как он убеждал людей, предающихся разнообразным порокам: «Все это пустяки, не тревожьтесь, не беспокойтесь о будущем. Главное — мир, ибо цель оправдывает средства».

— Уважаемый Враглжи, какое вы можете нам представить свидетельство? — обратился судья к следующему свидетелю.

— Я слышал, что он не раз утверждал, будто спокойствие на путях порока несравненно лучше угрызений совести на пути истины.

— Где он это говорил?

— На площади Безумия, в доме Простоватого, что по соседству с домом Самообольщения. И это я слышал не однажды, а раз двадцать.

— Нам достаточно свидетельств, — заявил судья, — и потому, страж, отведи подсудимого на место и выведи вперед следующего, некоего Бесправды…

— Бесправды — чужой и нежеланный гость в нашем краю, — обратился к нему судья, когда перед ним предстал следующий обвиняемый. — И ты обвиняешься в том, что искажал законы нашего великого Царя Шаддая, думая этим вытравить из Души Его имя. Ты знал, что город, отдаваясь во власть Дьяволоса, подвергает себя самой большой опасности, однако ты это допустил. Признаешь ли ты себя виновным?

— Нет.

Тогда были вновь приглашены свидетели.

— Я видел, — заявил Всезнающий, — как подсудимый жег, рвал и топтал ногами все, что еще оставалось от писаных законов Царя Шаддая. Я стоял неподалеку, когда он получил это приказание от Дьяволоса.

— Кто еще, кроме вас, был свидетелем этих действий?

— Я, — поднялся Враглжи, — и многие другие, так как он нимало не смущался так действовать и открыто, и ревностно исполнял приказания своего нового начальника Дьяволоса.

— Подсудимый, почему же ты отказываешься признать себя виновным, если весь город видел, как ты это делал?

— Я должен был дать вам какой-нибудь ответ, и так как меня зовут Бесправды, то я и действую соответственно своему имени. До сих пор я имел немало выгоды от этого и думаю, что и теперь я выгадаю, если не стану говорить правду.

Вина Бесправды была таким образом доказана, и судья попросил стража Верность отвести его на скамью подсудимых.

Следующим на допрос был вызван Беспощадность.

— Подсудимый, тебя зовут Беспощадность. Ты, иноземец, нелегально поселившийся в нашем краю, обвиняешься в том, что подстрекал жителей города на сопротивление их законному Владыке, зная, какой гнев они этим навлекут на себя. Ты старался не дать им опомниться и раскаяться в своих преступлениях, хотя и знал, что покаяние для жителей было единственным способом спасения от погибели. Признаешь ли ты себя виновным?

— Я невиновен. Мои действия имели целью поднять дух жителей, ибо я не мог вынести вида их глубокого уныния. И звать меня вовсе не Беспощадность, а Возбуждениедуха.

— Как? Ты отрекаешься от своего имени? Призовите свидетелей!

Первым взял слово свидетель Всезнающий: