Грани безумия. Том 1 - Ирина Успенская

– С удовольствием, мастер, – улыбнулся Лучано и взял чашку.

Вдохнул пряный сладкий аромат и задумчиво сказал:

– Кажется, я очень плохо перебрал дворцовую охрану. Меня даже не предупредили.

– Не ругай их, мальчик, – улыбнулся в ответ мастер Ларци и, взяв еще одну чашку, сел в любимое кресло Альса. – Я пришел за несколько минут до смены караула. Славный лейтенант гуардо чрезвычайно порадовался, что к лорду Фареллу приехал его почтенный батюшка, воспитавший такого прекрасного сына. Не мог же он держать меня в коридоре!

– А сейчас на том посту стоит уже другой гуардо, – понимающе кивнул Лучано. – Который вас попросту не видел.

Знакомый прием, Лучано сам часто им пользовался. Когда охранники меняются, они редко предупреждают, кто мимо них проходил. Батюшка, значит?

– Лорд Фарелл… – повторил Ларци, с удовольствием покатав эти два слова на языке, словно леденец, и Лучано будто увидел себя его глазами.

Нарядный камзол и бриджи из тончайшего арлезийского бархата цвета спелой вишни, белоснежная рубашка и чулки, дворянская парадная рапира на боку. Отросшие волосы перехвачены лентой в тон камзолу, на туфлях – пряжки, за которыми давным-давно охотится Перлюрен, так что пришлось завести особый шкафчик для обуви. На руках – перстни. Рубиновый – подарок ее величества, аметистовый – трофей от недоброй памяти синьора Денвера, и третий – черный морион с гербовыми щитками по бокам: на золотом поле черный эмалевый кот с золотыми же глазами. А еще несколько перстней, подаренных желающими подольститься, он принял, но не носил. Вон на туалетном столике шкатулка, заполненная драгоценными побрякушками, в том числе дворянской цепью, которую Лучано, несмотря на требования этикета, во дворце упрямо не надевал.

Да, лорд. Благородный дорвенантский синьор, фаворит и Рука короля!

Мастер Ларци хмыкнул, и Лучано под его взглядом вмиг почувствовал себя обычным оборвышем на улице родной Вероккьи, которого почтенные люди близко не подпустят, чтобы кошелек не стянул.

– Пей шамьет, а то остынет, – мягко посоветовал Ларци и пригубил свой.

Лучано обреченно поднес чашку к губам. Вдохнул аромат, еще раз и третий. Пахло только знакомыми специями, смешанными в строгом соответствии с рецептом. Он набрал чуть шамьета в рот, понежил на языке… Ничего! Ничего, кроме самого шамьета и пряностей!

Впрочем, если сам Ларци Тысяча Ядов снизошел до того, чтобы сварить шамьет, кто же откажется? Уж точно не его ученик, который лучше всех знает, что личные яды мастера невозможно распознать. И потому выбор всего один: пить или не пить.

Почти наслаждаясь бесстрастным и безнадежным спокойствием, охватившим его, Лучано медленно выцедил половину. Опустился во второе кресло и поставил чашку рядом на подлокотник. Отменный шамьет! Если даже отравленный, на вкусе и запахе это никак не сказалось. Стоит получить хотя бы это последнее удовольствие от маленького шедевра своего мастера.

Ларци, посмотрел на него, встал, подошел и… отвесил быстрый тяжелый подзатыльник, так что у Лучано голова качнулась вперед.

– За что? – изумленно выдохнул он, выпрямляясь.

– Идиотто, – уронил мастер, словно это было объяснением. Вернувшись в кресло, снова поглядел на Лучано, вздохнул и пояснил: – Если ты мне доверяешь, нечего пить хороший шамьет с такой рожей, будто тебя сейчас от него скрючит. А если не доверяешь, то зачем пьешь, идиотто?!

Лучано несколько мгновений смотрел на него, пытаясь найти нужные слова и не находя ни одного. Потом уронил голову, прикрыв лицо ладонями, и… рассмеялся. Претемная Госпожа, с чего он вообще решил, что Ларци собирается его отравить? Может, потому что чувствовал за собой вину? Он ведь хочет уйти из гильдии, оставить мастера, который посвятил ему столько лет, без наследника! Вот и подумал на миг, что Ларци все знает и предпочитает убить неверного ученика, чем отпустить. Благие и Баргот, какой бред! Лучано убрал руки и выдохнул, изнемогая от невероятной смеси облегчения, вины, счастья и благодарности:

– Простите, мастер. Вы же знаете, я бы все равно выпил.

Сколько лет прошло с того их разговора, когда Ларци пообещал сам отравить глупого мальчишку, если тот совершит что-то непростительное? Иногда Лучано казалось, что вечность, иногда – что это было вчера. Но в одном он был уверен твердо: оба они помнят этот разговор и знают, что случись такое, Лучано послушно примет свою смерть из рук единственного человека, который имеет на это право.

«Единственного? – спросил он сам себя растерянно. – А как же Альс и Айлин? Разве ты не обязан им подаренной жизнью, клятвой верности, дружбой и… любовью? Разве ты не принадлежишь теперь еще и им?»

Он взял чашку и в несколько глотков равнодушно допил шамьет – вкусный и совершенно обычный. А потом подумал, что когда искал следы яда, напиток ему казался гораздо вкуснее. Такой букет чувствовался!

– Все равно охрану следует гнать садовой метлой, – вздохнул он и пояснил, указав глазами: – Вон за той дверью – спальня короля.

Брови мастера взлетели на самый лоб, а потом Ларци хмыкнул и, вернув обычное выражение лица, согласился:

– Тогда гони, конечно. А то пускают всяких, не дворец, а проходной двор! – Помолчал и небрежно добавил: – Кстати, мне действительно тебя хвалили, пока провожали сюда. Лорд Фарелл – это, лорд Фарелл – то! Их послушать, так ты славный парень, хоть и странный, как все итлийцы.

– Гуардо меня любят, – улыбнулся Лучано. – Точнее, они любят короля, а я – приложение к нему. Итлийский Кот его величества, мастер шамьета и сплетен.

– Рука короля, – сказал Ларци, не спрашивая, а утверждая, и Лучано кивнул.

– А также глаза и уши, – сказал он спокойно. – При дворе уже все об этом знают, но я не зарываюсь, лишнего не придумываю, взяток не требую, а если беру подарки, то с разбором и только ради репутации. Нельзя же быть рядом с колодцем и даже не отхлебнуть? На меня бы смотрели как на безумца. Или как на идиотто, с которым невозможно вести дела.

Мастер одобрительно кивнул, мелкими глотками отпивая шамьет. Хотел что-то сказать, и тут за окном зашуршало, Ларци неуловимо напрягся, быстро глянул на Лучано – и тут же уголки его губ дрогнули в удивленной улыбке. Через подоконник, пыхтя и сопя, перевалился Перлюрен. Деловито спустился вниз, осторожно приблизился и обнюхал ноги Ларци, а потом подбежал к Лучано и заскулил, просясь на руки.

– Ну и где ты был? – обреченно поинтересовался Лучано, поднимая зверька за шкирку и сажая на колени. – Опять кого-то ограбил? Перед кем мне в этот раз придется извиняться?

Щека Перлюрена предательски оттопыривалась. Лучано привычно и умело разжал ему пасть, запустил туда пальцы и вытащил три серебряных флорина. Енот возмущенно взвизгнул и потянулся лапой за утраченным сокровищем.

– Но-но, – погрозил ему Лучано. – Зачем тебе серебро, бандитто? Ты же его не ешь, и в лавки, хвала Всеблагой, бегать еще не научился. Вот, возьми лучше.