Покоритесь воле Ночи - Глен Кук

Под верхним слоем бумаги открылся еще один, порядком истрепанный лист. Мало того – отправитель послания, как видно человек весьма предусмотрительный, не пожалел еще нескольких слоев обертки, коими оказались черновики с мудреными расчетами некоего квартирмейстера. И, только развернув последний защитный листок, ученик наконец-то извлек драгоценное письмо.

– Итак, совершенный, здесь сказано: «Получателю сего – славнейшему из совершенных, Шарду анде Клэрсу, известному также как брат Свечка».

– Не очень-то обнадеживающее начало, – вздохнул монах.

Мало кто знал мирское имя, которое он носил, до того как вступил на путь ищущих свет.

– И подпись есть – Бернардин Амбершель. Я должен его знать, совершенный?

– Нет, Жан-Пьер. Бернардин Амбершель – кузен Реймона Гарита, графа Антье. Свиреп, как демон. Даже и не думал, что он писать умеет. Ему больше меч подходит, а не перо.

– Быть может, нанял писца.

– Вероятно. – (Дворяне иногда так поступали – те, кому хватало глупости доверять свои тайны писарю.) – Тогда все ясно. Читай дальше.

А дальше следовала бессвязная история о том, что приключилось с графом Реймоном и его женой Сочией Рольт, с тех пор как брат Свечка покинул их и вновь вернулся к поискам света, – во всех подробностях описывались разгром иноземцев и союз, заключенный с патриаршим главнокомандующим.

Странно. Ведь граф Реймон столько лет проливал кровь, воюя против Брота.

После долгих вступлений автор письма все же перешел к сути. Именно этого брат Свечка и боялся.

Бернардин Амбершель умолял его вернуться. Когда-то монах опекал Сочию во время жуткого коннекского священного похода, и теперь ее срочно требовалось наставить на путь истинный и смягчить.

За последний год погибли все братья Сочии. Ни один не успел оставить законного наследника. Но не это беспокоило Амбершеля.

Сочия превратилась в безжалостную мстительницу, ее кровожадность стала сказываться и на решениях, которые принимал граф. Единственная надежда – то уважение, что некогда Гарит и его супруга питали к совершенному.

– И больше ничего, совершенный, – сказал Жан-Пейр, поднимая голову от письма. – Только печать и подпись.

Брат Свечка застонал. Грехи прошлого настигли его. Если, конечно, можно назвать грехом учительство.

Насколько же плохо обстоят дела, если разволновался даже злобный мерзавец вроде Бернардина Амбершеля?

Жан-Пейр перепугался. Он понял, на что именно намекает автор письма. Но вот еще один повод похвастаться своим умением перед совершенным.

– Совершенный, хотите продиктовать ответ? У меня хороший почерк.

– Спасибо, Жан-Пьер. Возможно, позже. Сначала нужно хорошенько обдумать новости. Приходи ко мне завтра в это же время.

Жан-Пейр не удержался и чуть-чуть поклонился на прощание, хотя ищущие свет не одобряли подобного, ибо считали всех равными. Отдав брату Свечке письмо, юноша ушел.

Старик отнес послание в келью и там извел несколько драгоценных свечей из своих запасов, читая и перечитывая его.

Когда на следующий день Жан-Пейр явился в назначенное время, он не застал монаха за его обычными молитвами. Ученик бросился в келью, но брата Свечки не оказалось и там. Вскоре переполошился уже весь монастырь. Пропавшему мейсальскому светиле было немало лет, и монахи опасались за его жизнь.

Загадка разрешилась, когда заспанный старенький священник, кладбищенский смотритель, рассказал, что видел, как брат Свечка шел к деревне, носившей то же имя, что и монастырь. За спиной у совершенного болтался небольшой дорожный мешок с привязанными к нему одеялом и флягой. Старик шел, опираясь на палку, и был в поношенной дорожной одежде.

Ученики помоложе умоляли настоятеля послать их за совершенным, вернуть его. Слишком уж он слаб для нынешних тягот. Повсюду рыщут разбойники. Ночь свирепствует, как не свирепствовала со времен Древней Империи. А Коннек снова терзают враги.

Настоятель отправил учеников заниматься. Совершенный знает, что делает. Он ведь совершенный.

А в это время брат Свечка, уже успевший отойти от монастыря на добрых восемь миль, карабкался вверх по холмам, окружавшим долину еретиков, и думал, что он-то точно не имеет ни малейшего понятия, что делает.

Снова позволил старик мирскому отвлечь себя от совершенства.

Ходили слухи, что пять кланов Брота в ярости. Поговаривали, их сторонники в коллегии скрипят зубами от злости. Ведь Бонифаций упорно продолжает мешаться под ногами.

Еще больше их взбесило появление главнокомандующего – всем было прекрасно известно, что он разделяет взгляды Хьюго Монгоза. До появления патриаршего войска толпы громил расхаживали по улицам и задирали свиты небротских принципатов; часто дело доходило до драки.

Городской полк сидел при этом сложа руки. А это кое о чем говорило.

Кто-то держал Пинкуса Горта на коротком поводке. Пайпер Хект подозревал, что этот кто-то – принципат Бронт Донето. Донето из клана Бенедокто выгодны были беспорядки.

Но с прибытием патриаршего войска смута быстро прекратилась.

Главнокомандующий подчинялся лишь Бонифацию VII. А Бонифаций уже давно просил, чтобы в Броте воцарился мир.

И мир немедленно воцарился.

Пайпер Хект собирался при любой удобной возможности проводить больше времени с Анной Мозиллой и детьми. И в первый же вечер в доме Анны его ждал замечательный подарок. Едва Хект вошел, его сразу обступили дети. Пелла вел себя так, словно имел на Пайпера больше прав, ведь он вместе со своим приемным отцом побывал в походе. Лила немного стеснялась. После приезда в Брот Хекта она видела не так часто. Девочка то и дело оглядывалась на Анну – проверяла, все ли делает правильно.

Но Вэли… Вэли поразила Хекта в самое сердце. Во-первых, она успела сильно повзрослеть, и уже было видно, что вырастет в настоящую красавицу. Но главное – она обняла Пайпера и сказала:

– Добро пожаловать домой, отец.

Вот так просто – громко и отчетливо. Раньше в его присутствии она никогда не разговаривала.

Хект тоже обнял ее и оглянулся на Анну. Та улыбнулась и кивнула. Да, Вэли стала частью их своеобразного семейства и снова научилась доверять людям.

– Мы уж думали, ты никогда не придешь, – сказал Пелла.

– Я и сам так думал. Каждый раз, как собирался к вам, у них тут же находилось для меня неотложное дело, которое нужно непременно решить, а не то церкви, а с нею и всему епископальному миру тут же придет конец.

– И все-таки ты с нами, – вмешалась Анна. – Оставь дела за порогом. Мадук послал весточку о твоем приходе, и дети приготовили праздничный ужин.

– Чудесно. – (Из кухни доносился запах жареной баранины.) – Как хорошо знать, что тебя ждет надежная пристань, когда уходишь в поход.