Любить нельзя ненавидеть - Ольга Герр

— Что тебе известно об инициации? — спросила я девушку. — Как все происходит?

Я рассчитывала получить откровенный ответ, как и на все предыдущие вопросы, но в этот раз Лэя ушла от темы. Никто не хотел рассказывать, что меня ждет. Я начала подозревать, что инициации — неприятная штука.

Лэя проводила меня, чтобы я снова не заплутала, но я знала: если останусь наедине с мыслями, только накручу себя. Мне необходимо услышать версию суженого. Как Корвин объяснит ужасы прошлого? И вместо своей комнаты я свернула к его кабинету.

Корвин слушал доклад разведчика об активности повстанцев на границе Мрачных земель, когда в дверь кабинета постучали.

— Узнай, кто там. И если у него ничего серьезного, пусть зайдет позже, — приказал он слуге. — Я занят.

Но вернуться к докладу ему не дали. Визитер отказывался уходить без аудиенции. Корвин слышал, как он пререкается со слугой. Из-за двери слов было не разобрать, доносился лишь шум голосов. Обычно его люди не проявляют подобную назойливость, предпочитая не злить главу клана.

Предчувствуя, что на сегодня с делами покончено, Корвин встал из-за стола, посмотреть, кто такой наглый. Естественно, это была Эйвери. Он практически не удивился, застав ее за дверью.

— Мне необходимо поговорить с тобой, — заявила она. — А этот человек меня не пускает.

Слуга виновато развел руками. Его вид говорил: я сделал все, что мог. Корвин отпустил его кивком. Перед тараном по имени Эйвери Ламей ни одна дверь не устоит.

— Прошу, — Корвин посторонился, приглашая девушку в кабинет.

Там он первым делом велел разведчику подождать в коридоре, пока он освободится.

— Чем вызвано столь острое желание видеть меня? — спросил Корвин, присаживаясь обратно за стол.

Корвин привык, что в этом кабинете хозяин положения он. Все здесь ведут себя соответствующе: говорят почтительно, называют его «сир» и открывают рот лишь тогда, когда им дают слово. Все, но не Эйвери. Игнорируя приличия, она устроилась на краю рабочего стола, болтая ногами, как ребенок. В воспитании девушки обнаружился пробел: ей не привили светские манеры. Похоже, его невеста росла, как полевой цветок. Прекрасный, но дикий.

— Я была в галерее, — произнесла она и замолчала, как будто этим сказала что-то важное, и об остальном Корвин должен догадаться сам.

А он был не в настроении гадать. После дня, забитого делами, ему хотелось развалиться в кресле и любоваться профилем Эйвери. Вот такое неуместное желание.

Он тряхнул головой, прогоняя наваждение, и произнес короткое:

— И?

— Узнала много нового, — вздохнула она. — Например, судьбы моих предшественниц. Последние, кажется, десять жен скоропостижно скончались чуть ли не на следующий день после инициации.

— Кто тебе это рассказал?

— А это важно?

— Просто любопытно, кто забил твою голову ерундой.

— Так это неправда? — она повернулась и вгляделась в его лицо в поисках ответа.

— Это досадное стечение обстоятельств.

— Досадное, говоришь, — она нахмурилась. — А где гарантия, что меня не постигнет та же участь?

— Твоя гарантия я. Тебе придется мне довериться, — видя, что девушка колеблется, он добавил: — Это прошлое. Мы не обязаны повторять его ошибки. То какой будет наша жизнь, зависит только от нас, — вроде бы солгал, но где-то на задворках сознания мелькнула мысль — а что мешает сделать это правдой? Наверное, поэтому прозвучало так убедительно.

Эйвери в раздумьях закусила нижнюю губу. Ей предстояло принять важное и, чего скрывать, непростое решение. Надо бы проявить настойчивость, успокоить ее, но Корвин мог думать только об одном: об этой ее прикушенной губе. О том, как она влажно блестит, как припухла в месте давления, как приоткрылась, обнажая край белых, ровных зубов. Повалить бы Эйвери на стол, задрать юбку и удовлетворить, наконец, желание, а заодно и любопытство.

Заметив, его внимание девушка покраснела. Корвину нравилось наблюдать, как жар приливает к ее щекам, расцветая на них маками. Ему в голову пришла дерзкая идея.

— Хочешь, поклянусь, что у нас все будет хорошо? — спросил он, поднимаясь.

— Это было бы весьма кстати. Клятва лучше, чем ничего.

— Отлично, — улыбнулся он. — Я клянусь, что не причиню тебе вреда ни до, ни после инициации. А теперь скрепим клятву.

Он обогнул стол, направляясь к Эйвери. Девушка заерзала, но он помешал ей соскочить на пол, приблизившись настолько, что уперся в ее острые коленки. Опустив на них ладони, развел их и шагнул вперед. Теперь Корвин стоял между ног Эйвери, а она, не мигая, смотрела на него широко распахнутыми глазами. До чего же ему нравилось такое положение.

— Это обязательно? — прошептала она.

— Естественно, — серьезно ответил он. — Если клятву не скрепить, она ничего не стоит.

— И как же скрепляется клятва? — она облизнула губы, словно нарочно дразня его.

— Поцелуем, разумеется.

Говоря это, Корвин наклонялся к девушке. Она в свою очередь пыталась отдалиться, из-за чего практически легла на стол. Вскоре Корвин уже нависал над ней, упираясь ладонями в столешницу. Эйвери живописно раскинулась под ним: серебристые локоны рассыпались по столу, накрыв бумаги и писчие принадлежности, грудь, затянутая в корсет, поднималась и опадала от частых вздохов, выдавая волнение. Глаза горели то ли от страха, то ли от предвкушения. Так сразу и не разберешь. То, что началось как шалость, грозило зайти намного дальше.

Когда их губы разделяло не больше сантиметра, и Корвин уже чувствовал сладкий вкус Эйвери, она выставила руки перед собой, мешая дальнейшему сближению.

— Поцелуй? — она часто заморгала. — Но как прикосновение твоих губ к моей щеке скрепит клятву?

Корвин замер от неожиданности. Он и забыл, насколько неискушенная в вопросах близости его невеста. Это отрезвило его. Не время, да и не место просвещать ее на этот счет.

— Ты права, никак. Я пошутил, — он подался назад.

— Клятва ни к чему. Я тебе верю. Пока ты не давал мне поводов усомниться в тебе, — словно изворотливый уж, она вывернулась из его объятий и спрыгнула со стола. — Не стоит отменять свадьбу.

Корвин разочарованно вздохнул. Что ж, видимо, не в этот раз.

— Отлично, — кивнул он, не уточняя, что свадьба состоялась бы вне зависимости от ее желания.

Девушка попятилась к выходу. Не он один чувствовал, что в кабинете стало слишком жарко. Как в прямом, так и в переносном смысле. Наспех попрощавшись, она выскользнула за дверь.

Корвин тоже не задержался, вышел за ней следом. В коридоре столкнулся с разведчиком. Тот, как ему было приказано, ждал.