Кровь хрустального цветка - Сара А. Паркер

они шипят, тем гуще становится пар, который завивает распущенную вуаль моих волос.

У нижней ступеньки лестничный колодец превращается в огромную пещеру…

Я могла бы помыться у себя в комнате, но предпочитаю здесь, в Лужах, – общих купальнях.

Факелы отбрасывают на мокрый камень золотистые отблески, освещая клыки из минералов, что тянутся с потолка к дюжине горячих источников, некоторые из которых разделены лишь тонкой жилкой породы.

Каждый заполнен водой, и в тусклом свете она кажется черными чернилами, ярко выделяясь на фоне молочной пелены, что окутывает их призрачными клубами.

Здесь достаточно пространства, чтобы вместить больше десяти человек, но в это время источники всегда пустуют – роскошь, которая позволяет мне раздеться.

Первыми я снимаю штаны и исподнее, потом грязную, заляпанную краской блузу и, наконец, берусь за стягивающую грудь повязку. Каждый виток позволяет вдохнуть глубже, но когда вся ткань остается на полу, мне начинает казаться, что кожа все равно обтягивает меня слишком плотно.

И так всегда.

Разминая руки, я на цыпочках подхожу к любимому источнику в дальнем конце купален, у самой стены. Аккуратно спускаюсь по щербатым ступенькам в воду, которая обжигает мне сразу покрывшуюся мурашками кожу. Через несколько мгновений жжение сменяется благословенным онемением, и я окунаюсь все ниже… и ниже… пока пол не уступает бесконечной глубине.

Даже не знаю, как глубок этот источник, есть ли у него вообще дно. Но чем ниже нырнуть, тем горячей становится вода, будто ее порождает само чрево земли.

Добираюсь к дальнему краю, волосы волочатся следом.

У этого источника не самые удобные места для сидения, но он…

Он – моя тайная страсть.

У стены я просовываю пальцы в трещины и хватаюсь, вглядываясь туда, где эрозия годами проделывала в скале дыру. Отверстие, которое пропускает струйки воды, и что бы там ни было на другой стороне, мне кажется, будто это другой источник, не пойманный в залу с Лужами, обменивается со здешним дыханием.

Как-то раз я занырнула поглубже, исследовала брешь – ощупала зазубренные края, будто кто-то ее вырубил. Попыталась рассмотреть, что же там, за ней, но внизу темно. Мрачно.

Держась за камень, утыкаюсь лбом в стену и закрываю глаза.

Воздух заполняет густой, кожистый мускус, и он заставляет меня стонать. Выдыхаю и вновь наполняю им легкие, задерживаю в них этот божественный аромат, словно одного вдоха мне хватит на целую вечность.

Словно он утолит голод моего сердца.

Причина, по которой я так люблю этот источник – причина, по которой я купаюсь именно здесь, а не пользуюсь удобной ванной в башне, заключается в том, что…

Иногда вода пахнет, как он.

Глава 9

Кай

Океан здесь ледяной и всегда неподвижный, словно ветер боится потревожить его поверхность.

Мертвый виток. Слышал, что так эту часть Мелеющих морей называют некоторые из тех, кто ходит поверху. Но для меня неподвижность не мертва.

Она выжидает.

Огибаю грани бирюзового айсберга, такого здоровенного, что сложно понять, где его начало. Где его конец.

Внутри пойманы тела, заперты в кататонической вечности – существа, которые так и не успели разложиться, прежде чем их сковал лед.

Эту часть океана усеивают сотни таких плавучих кладбищ, увековечивающих многое из того, что я предпочел бы забыть.

Плыву дальше, вытянув руки вдоль тела. Хвост мерно двигается, словно в медленном, ритмичном танце.

Я здесь не для того, чтоб предаваться мыслям о прошлом. Я здесь потому, что мой драко-собиральщик решил, что в нашей сокровищнице есть уголок, которому не помешало бы добавить еще немного блеска.

«Почти на месте. Выпусти Зиканта на волю».

Он давит на кожу изнутри, заставляет ее зудеть, угрожает разорвать ее на части. Челюсть ноет так, будто вот-вот сорвется с…

– Прекрати. Ты слишком большой. Она увидит.

«Большой… но быстрый. Хвост побольше твоего».

Закатываю глаза и поддаю ходу, стиснув зубы. Когда мы так близки ко всему, чем оба дорожим, с ним невозможно спорить.

Дно океана внезапно обрывается, что всегда напоминает мне о собственной незначительности. Здесь вода совсем черная, как беззвездная ночь, и такая же пустая.

Рыба не бороздит здешние просторы, акулы слишком хитры. Дельфины и киты изо всех сил стараются огибать впадину.

Пересекать эту часть океана отваживаются лишь по-настоящему отчаянные.

Отчаянные и глупые.

Каждый осторожный взмах моего хвоста заставляет грудь сжиматься, когда я прокладываю путь меж айсбергами, вздрагивая всякий раз, когда два таких сталкиваются и трещат, будто молнии в небе. Время от времени я останавливаюсь и проверяю, не следит ли за мной кто.

Не тянется ли что-нибудь снизу, чтоб меня схватить.

Устремляюсь вверх, сбавляю скорость у стеклянной поверхности и медленно сквозь нее прорываюсь. Выдыхаю сквозь жабры, спрятанные за ушами, ровно и мерно.

Сдержанно.

Чего уж точно нельзя сказать о нем.

«Достань камень. Достань камень!»

– Тихо ты.

Наслаждаюсь шедевром перед глазами – маленьким островом в осколке утреннего солнца, что прорезал облака. От великолепных шпилей хрусталя, пронзающих небеса, отражаются все цвета радуги, окутывая остров мерцающим ореолом света.

Как природа породила такое чудо, всегда было выше моего понимания.

Торчащий посередине гейзер сочится рекой цвета крови, что высекает кривую тропу в море, окрашивает часть воды розовым, наполняет воздух запахом серы.

Вспоминаю, как раньше купался в этой теплой, богатой питательными веществами воде, и накатывает прилив безмятежности. От нее всегда так блестела чешуя…

«Достань камень!»

Вздыхаю.

– Какая ж ты иногда заноза в заднице.

Взгляд устремляется на пляж без прибоя, зазубренную полосу берега, что усеяна более мелкими осколками кристаллов… и костями существ, которых она предпочла исторгнуть поближе к поверхности после того, как обглодала.

Рассматриваю кристаллы издалека, их формы, как они переливаются на солнце, пытаюсь понять, какой сияет ярче всех. Зрение у меня хорошее, но ему не сравниться со способностью прикоснуться к чудесному, хрупкому, уникальному…

Драгоценному.

Оно не позволяет мне поднести их к солнцу, крутить так и эдак, наблюдать, как оживают их грани…

«Ближе».

– Ладно. Только… херни не вытвори.

Скольжу по воде медленней заходящей луны, затем застываю – взгляд мечется, чувства обострены.

«Не останавливайся».

– Подавись ты моллюском, – рычу я, и Зикант мгновенно затыкается.

Продолжаю двигаться уже мирно, хотя он все скачет туда-сюда, ударяясь о стенки моих внутренностей.

Чем ближе я к сверкающей береговой линии, тем сильнее меня заражает его возбуждение.

Орлейт любит круглые камни, но океан в этой части света недостаточно буйный, он неспособен отполировать что-либо до гладкости. Однако… думаю, она оценит кристалл, который ловит солнце и переливается всеми цветами радуги.

Орлейт нарисовала для меня действительно