Танкист - Алексей Евтушенко

Многие считали, что с помощью «силовиков» и «гравигов» вскоре изменят до неузнаваемости и сами боевые машины. Действительно, установи на «Дик» или «Мамонт» оба генератора – и получишь поистине фантастический танк. Вес в пять раз меньше при той же массе корпуса и мощности двигателя – летать можно. Плюс чуть ли не идеальная защита.

Но!

Генератор силового поля Гершковича был размером с омнибус для дальних междугородних перевозок. А гравигенератор Нефедова еще больше. Раза в полтора. И все усилия инженеров по уменьшению размеров «силовика» и «гравига» за последние два десятилетия не принесли серьезного результата. Нет, примерно семнадцать процентов выиграть удалось. Но дальше – непроходимая стена. Существовали там ограничения, которые современная наука преодолеть пока не могла. В частности, искусственный сигма-кристалл в генераторе Гершковича, ответственный за преобразование электромагнитного излучения, работал как надо лишь при точно определенных линейных размерах. Ни больше, ни меньше. Такая вот физика. Похожие заморочки были и в устройстве гравигенератора Нефедова. К тому же и энергии оба генератора жрали порядочно и, будь они даже компактными, у обычного танкового импульсного движка едва хватило бы силенок, чтобы должную энергию им предоставить. Почти ничего на само движение уже не оставалось. А увеличение мощности двигателя неизбежно влекло за собой опять же увеличение его размеров, и этот вечно возникающий порочный инженерный круг разорвать пока не представлялось возможным.

Когда ровно в двадцать двадцать Олег подкатил на своем «Хантере» к Песочнице, где через полчаса должна была начаться его дуэль с Годлой, силовой купол над картой еще не включили, чтобы не тратить зря энергию, однако «гравиг» уже работал, и на воздушных трибунах появились первые зрители. Из тех, кто любит прийти заранее, чтобы не только боем насладиться, но и спокойно пивка попить и пообщаться с друзьями-товарищами.

Милое дело!

Зрительские кресла не сказать что мягкие, но удобные. Пиво робот-разносчик доставляет в мгновение ока, только свистни. Солнце уже почти село, яркий свет прожекторов заливает пока еще пустую карту, на которой скоро взвоют моторы, ударят пушки и развернется танковый бой. Рядом старый товарищ, с которым можно поболтать на любую тему. И все это – майский вечер, свет прожекторов, постепенно заполняющиеся трибуны, не слишком громкий стайл-рок или энтри-музыка, пустая (пока еще!) карта, создают в груди прекрасный холодок, имя которому – предвкушение.

Олег оставил танк на предстартовой охраняемой стоянке, отметив про себя, что «Хантер» Годлы уже здесь, и прошел в служебное помещение, чтобы закончить последние формальности перед дуэлью, а затем получить заряды к пушке.

После хаоса Серых Десятилетий, когда жизнь человека зачастую зависела от того, есть у него ствол или нет, отнять оружие у населения Совету Директоров ТНЭК, устанавливавшему новый порядок в мире, не удалось. Он и не особо старался. Особенно когда стало ясно, что население оружие отдавать не желает категорически. Мало ли что. Вдруг опять война и грабеж? И все как-то со временем утряслось, оружие осталось в свободной продаже и свободном же пользовании. Конечно, не обходилось без эксцессов с кровью и смертями. Но таковые эксцессы случались всегда, а два поколения граждан, выросших среди сплошных войн, катастроф и вооруженных конфликтов, прекрасно знали и чувствовали разницу между бандитом с ручным плазмотроном наперевес и честным обывателем с двадцатизарядным пулевым «глоком» в кобуре на поясе. Ну, или наоборот, потому что плазмотронами честный обыватель тоже не брезговал, равно как и бандиты – «глоками». Единственное исключение касалось тяжелого оружия и в первую очередь танкового. Плазменные заряды и боевые снаряды к танковым пушкам хранились исключительно на специальных охраняемых складах и выдавались под расписку перед каждым игровым сражением. Особенно это касалось игры «ВТО». В «КТО» контроль был не такой жесткий, но тоже действенный. Если ты на танке с полным боезапасом рассекаешь по городу и тебя остановила ГП – городская полиция, то на первый раз получишь серьезное предупреждение и заплатишь солидный штраф. А вот если поймают второй раз – прощайся с лицензией. Хоть лицензия эта и полуофициальная в силу полуофициальности самих «Красных Танков Онлайн», но без нее участвовать в боях ты не сможешь. Никак.

Если же, не приведи господь, ты на этом же танке ограбишь банк или совершишь иное серьезное противоправное действие, при котором погибнут люди, то прощайся уже не с лицензией, а с жизнью. В этом случае дело мгновенно уходило к спецполам, а те, как правило, не церемонились и уничтожали вооруженных преступников на месте без суда и следствия. В первую очередь тяжеловооруженных. Разумеется, все эти меры вооруженную преступность не искоренили. Но заметно поубавили, если сравнивать с тем беспределом, который творился в самом конце Серых Десятилетий.

Смотрящий игры был уже на месте. Звали его Моня Толстый, и Олег его знал. Как и все, кто имел хоть какое-то отношение к «КТО».

Это был неопрятного вида расплывшийся, сильно облысевший мужчина лет пятидесяти с маленькими голубыми глазками, прячущимися под припухлыми веками, и мясистым отвислым носом. Он сидел за видавшим виды обшарпанным конторским столом, тыкал толстым указательным пальцем с явно обгрызенным ногтем в клавиши комма и что-то высматривал на экране.

Здесь же, привалившись спиной к стене, засунув руки в карманы потрепанного комби, с дымящимся окурком сигареты в углу рта стоял Годла.

Олег не раз слышал и от отца, и от других танкистов не самые лестные отзывы о смотрящем Моне Толстом, которые сводились к одному: если Моне приходится выбирать между справедливостью и деньгами, он выберет справедливость. Но только за очень хорошие деньги. Правда, слышал Олег от отца и другие рассуждения – мол, хорошо, что Моня смотрит лишь за боями низкого класса, поскольку зеленым новичкам полезно иметь дело с такими, как он, – больше отсеется в самом начале. Зато те, кто получит уроки игры, а заодно и жизни от Мони, и не бросит «КТО», нарастят достаточно толстую шкуру, чтобы идти дальше.

– Привет, – поздоровался Олег, огляделся в поисках стула, не нашел, подошел к окну, отодвинул в сторону горшок, в котором почти уже совсем засохло какое-то пыльное растение, и уселся на широкий подоконник.

– С подоконника слезь, нуб, – пробурчал Моня Толстый, не отрывая взгляда от экрана. – Ага, вот оно.

– Вы бы цветок полили, – сказал Олег, не меняя позы. – Водой. А то ведь помрет, бедолага. Жалко.

– Борзый, – констатировал Моня, откидываясь на спинку стула. – Это хорошо, люблю борзых нубов. – Он посмотрел на Годлу. – А ты, мастер-капрал?

– А то! – подтвердил Годла. – Чем борзее нуб, тем больше фана[11], когда его нагибаешь. А этот еще и в скафе. «Латник-4» никак? Обоссаться – не высохнуть. Мамка небось купила на последние, чтобы сыночек дорогой не ушибся? Подгузник-то не забыл, сыночек? Он тебе точно сегодня пригодится, а то потом скаф долго отмывать придется.

Олег помалкивал. Он хорошо помнил, что говорил по поводу подобных ситуаций отец.