Природа охотника. Тургенев и органический мир - Томас П. Ходж

Тургенев значительно превзошел всех этих писателей в глубине отдачи охоте в целом и ружейной охоте – в частности. Его дед по материнской линии, П. // Лутовинов, и двоюродный дед, И. И. Лутовинов, любили охоту с борзыми и гончими и часто устраивали пышные охоты в семейных имениях, включая Спасское-Лутовиново, где вырос Тургенев [Филюшкина 2002:133–134]. Регулярно охотились его родители, Варвара Петровна и Сергей Николаевич, а сам будущий писатель в детстве проводил много времени на природе: в поместье был обширный сад, некоторые части которого в те годы больше походили на лес. По рассказам, его завораживали обитатели специально устроенного для него матерью птичника, а к семи годам он уже занимался ловлей певчих птиц [Рында 1903: 36][69]. Часто ходил он вместе с егерями смотреть, как они охотятся, а к десяти годам и сам начал стрелять сначала в сидящих на деревьях птиц, постепенно научившись убивать и летящих[70]. Представляется, что всерьез заниматься охотой он начал в конце лета 1835 года, когда ему было шестнадцать. Помимо крепостных егерей, главными его охотничьими наставниками в то время были дядя Н. Н. Тургенев, А. Е. Берс (брат будущего тестя Л. Н. Толстого) и А. И. Купфершмит, музыкант, живший в юности в Спасском, впоследствии возглавивший Московское общество охоты [Чернов 1999: 52][71].

Однако из всех его охотничьих учителей самым важным для Тургенева был Афанасий Тимофеевич Алифанов (1802–1872). Тургенев, которому тогда не было еще и девятнадцати лет, познакомился с Афанасием, крепостным его соседа П. И. Черемисинова, совершенно случайно в 1837 году [Чернов 1999:55; Рында 1903:40]. Тем летом они часто охотились вместе в Мценском уезде, и молодой дворянин сильно привязался к крестьянину-охотнику Алифанову, славившемуся на всю округу своим мастерством в разных видах охоты и рыбалки, но выше всего ценившему именно ружейную охоту[72]. Тургенев дал Афанасию деньги, чтобы тот выкупил из крепостной зависимости себя и свою семью – жену, пять дочерей и сына, – после чего все они поселились примерно в трех верстах от Спасского, где Афанасий прожил до конца своей жизни [Рында 1903: 40][73]. Е. Я. Колбасин, близкий друг Тургенева, лично знакомый с Алифановым, описывает его так:

Как теперь помню этого высокого, стройного мужика в каком-то коротеньком зипунишке до колен, подпоясанного веревочкой и монотонно докладывающего Тургеневу о выводках коростелей, дупелей и т. п. Тургенев слушал его внимательно, не перебивая его плавной речи, вынимал деньги из кошелька и говорил: «Теперь распоряжайся мною, Афанасий, как знаешь» [Тургенев 1884: 92, примеч. 1].

И далее характеризует его как «великого специалиста во всех родах охоты, начиная с медведя и кончая гольцом» [Тургенев 1884: 92, примеч. 1]. Будучи горьким пьяницей, который периодически выпивал без спросу весь портвейн, взятый барином на охоту, или мог пропить доверенные ему вещи, Афанасий тем не менее был неутомимым проводником и главным егерем в Спасском, он разводил и дрессировал любимых Тургеневым легавых собак и следил за ними во время частых и продолжительных поездок писателя за границу. До самой смерти Алифанова в 1872 году они с Тургеневым были неразлучными товарищами по охоте. Современники утверждали, что, когда видели их вдвоем при всем охотничьем снаряжении (а Тургенев стремился, чтобы у Афанасия оно было таким же, как у него самого), невозможно было сказать, кто из них крестьянин, а кто помещик [Рында 1903: 42]. Другие охотники, гостившие у Тургенева и ходившие с ним на охоту в Спасском или его окрестностях (среди них были, например, Фет и Некрасов), также были хорошо знакомы с Афанасием. Тургенев обессмертил Алифанова, выведя его в «Записках охотника» под именем Ермолая, опытного охотника и героя-повествователя. Он появляется в шести рассказах и играет наиболее заметную роль во втором рассказе цикла «Ермолай и мельничиха» (1847). Статья же Тургенева «О соловьях» (1853) представляет собой дословную запись рассказа Афанасия, сохранившую яркое своеобразие его крестьянской речи [Тургенев 1978а, 11: 405].

По всей видимости, с конца 1830-х годов Тургенев ограничивался почти исключительно ружейной охотой. Рассказывают, что, когда в молодости друзья убеждали его в достоинствах охоты с гончими, Тургенев ответил, недвусмысленно намекая на неутихающий собачий лай: «Музыка есть, но поэзии мало» [Рында 1903: 40]. Один раз Варвара Петровна решила сделать своему сыну сюрприз и, когда тот вернулся из-за границы в 1841 году, подарила ему несколько гончих и борзых; также есть одна не очень достоверная история о том, как Тургенев горевал над умершей борзой собакой, но во всей его обширной переписке нет ни единого свидетельства о том, что он участвовал в псовой охоте или гоньбе, а лишь упоминания – многочисленные упоминания – ружейной охоты[74].

Охота стала одной из самых важных составляющих жизни Тургенева, в каком-то смысле даже одержимостью. «Настоящий охотник – охотник душою и телом», – писал он о себе [Тургенев 1978а, 4: 509]. В кратком автобиографическом «Мемориале» (1852–1853), где тридцатипятилетний писатель конспективно обозначил важнейшие вехи своей жизни – первую любовь, потерю девственности, первые публикации, серьезные болезни, встречу с Полиной Виардо, появление на свет незаконнорожденной дочери, революцию 1848 года и т. д., – он поразительно много внимания уделяет своим охотам (пять раз), а также упоминает имена своих товарищей по охоте (шесть раз) и клички охотничьих собак (четыре раза). В опубликованном в 1860 году опроснике французского журнала на вопрос о любимом занятии он ответил: «Охота»[75]. Его письма – к супругам Виардо, Аксаковым, Некрасову, Фету и многим другим – полны восторженных и подробных рассказов об охоте. Взять один лишь пример: поздней осенью 1852 года Тургенев пишет С. Т. Аксакову, что за тот год убил 304 животных, «а именно – 69 вальдшнепов, 66 бекасов, 39 дупелей, 33 тетерева, 31 куропатку, 25 перепелов, 16 зайцев, 11 коростелей, 8 курочек, 4 утки, 1 гаршнепа, 1 кулика» [Тургенев 19786, 2: 152]. Охота с Луи Виардо стала отправной точкой и фундаментом их многолетней дружбы. Более того, самое раннее из дошедших до нас писем Тургенева обоим супругам Виардо – это записка, адресованная Луи и отправленная в конце 1843 или начале 1844 года, в которой Тургенев предлагает помочь французу, собиравшемуся посетить Россию, организовать охоту на косуль и лосей неподалеку от Санкт-Петербурга [Тургенев 19786, 1: 353–354][76]. Рассказывают, что Полина Виардо так говорила о своей первой встрече с Тургеневым: «Мне его представили со словами: это – молодой