Место льва - Чарльз Уильямс

В тот же миг они бросились на него. Быстрее, чем он смог собраться, стремительнее, чем он смог сообразить, призвав известные им Силы, они набросились на него, пока он все еще испускал первый вздох облегчения. Дора одним движением соскользнула с кресла, где она сидела полусвернувшись, и, лежа на полу, выбросила вверх руки, оплетая его ноги, обвиваясь вокруг его тела. Одновременно Фостер прыгнул вперед и вверх, схватил Энтони за плечи и наклонил вперед голову, нацеливаясь на горло. И все-таки Энтони успел среагировать. Его поднятая рука двинула Фостера в челюсть с достаточной силой, чтобы защитить горло, но крепкая хватка Доры мешала стряхнуть с себя пальцы, впившиеся ему в плечи, словно когти. Он попытался рвануться вперед и опять ударить снизу вверх, но в столь ближнем бою удару не хватило силы. Он попытался лягнуть Дору, споткнулся, и пока восстанавливал равновесие, наступил на что-то круглое и упругое. Комнату наполнили шипение и рычание, в лицо ему пахнуло жарким дыханием одного из противников. Энтони тут же стало казаться, будто он борется на дне какой-то вонючей ямы, где дикие животные сражаются за добычу. А добычей-то был он! Если только… Он почувствовал, что падает, и закричал; змеиные кольца, стиснувшие грудь, придушили крик на полуслове, и что-то скользнуло еще выше по его груди. Он рухнул на пол боком, повернулся лицом вниз и таким образом обезопасил горло. Он чувствовал, как с него сорвали воротничок, как когти терзают его шею. Секунду он лежал совершенно беспомощный, затем все его существо отчаянно заорало «нет» и в этом единственном слоге выплеснуло массу энергии. При падении его руки наконец освободились, он уперся ими в пол и сумел приподняться. Фостер опять бросился на него сбоку. Энтони отшатнулся и вложил всю оставшуюся у него силу в один мощный взмах рукой, похожий на взмах огромного крыла. Видимо, он попал. Что-то тяжелое обрушилось на пол. Рука Энтони на обратном пути коснулась волос на голове Доры, ухватилась за них и стала яростно тянуть, пока руки-змеи на ослабили хватку. Легко, словно вспорхнувшая птица, Энтони вскочил на ноги и приготовился к новому нападению. Но его враги лежали, уставившись на него горящими глазами и скребя руками по полу. Шипение и рычание, стоявшие в его ушах все это время, постепенно стихли. Он осторожно попятился и вдруг обнаружил себя в той же мирной комнате, в которой только что произошла жестокая схватка. Он сделал еще один осторожный шаг назад и наткнулся на кресло, в котором недавно сидел. Этот толчок словно выдернул его в обычное состояние. Повернув голову, Энтони увидел мисс Уилмот, сидящую полусвернувшись на коврике, и мистера Фостера, опустившегося перед ней на колено, как будто он собирался поднять книгу, лежавшую на полу. Настороженно глядя на них, Энтони резко нагнулся и сам поднял ее.

— Я ошибался, — сказал он и улыбнулся, — книга, оказывается, очень современна. Извините за беспокойство, но я все-таки придерживаюсь своей гипотезы. Можете на досуге обдумать ее. Спокойной ночи, мисс Уилмот, не надо меня провожать. Спокойной ночи, мистер Фостер, передайте льву привет от меня.

Он осторожно отступил к двери, открыл ее, выскользнул из комнаты и обнаружил горничную, маявшуюся без дела посреди маленькой прихожей. Она взглянула на него, и на лице ее проступило изумление. Энтони вспомнил про оторванный воротничок.

— О, сэр! — воскликнула она.

— Вот именно, — назидательно произнес Энтони. — Вам тут не Ефес, знаете ли…

— Ефес, сэр? — удивленно переспросила она, когда он взялся за ручку двери.

— Дорогая моя, — сказал Энтони, — извините, не могу дать вам ссылки, но это сделает ваша хозяйка. У святого Павла там были проблемы с дикими зверями.[15]Идите и спросите ее. Доброй ночи.

На улице он более или менее пришел в себя, но понял, что продолжения не выдержит. Вдруг и Ричардсон тоже на него набросится? С другой стороны, Ричардсон ему понравился, а собрать какие-нибудь дополнительные сведения хотелось. Пока то, что у него имелось, было довольно эмоциональным, но маловразумительным. Он не совсем понимал причины своего приподнятого настроения, но чувствовал себя отлично. Он с удовольствием припомнил парочку, оставшуюся на полу в гостиной, кое-как приладил на место воротничок и привел в порядок одежду, слегка пострадавшую в недавней схватке. Тыльная сторона шеи горела, а бока болели так, будто на него напала не маленькая хрупкая женщина, а по крайней мере удав. Но это его не беспокоило. Он оглядел улицу и быстро принял решение.

— Давай, — сказал он сам себе, — проведаем мистера Ричардсона. Возможно, он превратится в сороконожку или божью коровку. Как принцесса в «Тысяче и одной ночи». Будем надеяться, что в таком случае я не забуду наступить на него, а вот если случится бабочка, я, пожалуй, испугаюсь. Хотелось бы понять, что происходит. Поэтому надо идти. Это тот поворот? Похоже. Интересно, чем это кончится?

Все еще размышляя над этим вопросом, он добрался до дома 17. Ричардсон сам открыл дверь и провел его в комнату, служившую, видимо, кабинетом. Энтони были предложены кресло, сигареты и небольшой выбор напитков. Затем хозяин отступил к окну и принялся рассматривать своего посетителя. Предваряя вопросы, Энтони заговорил сам.

— Я, — сказал он, — посетил мисс Уилмот. Там еще оказался мистер Фостер.

Ричардсон задумчиво посмотрел на него.

— Да? — скептически произнес он. — А воротничок — чьих рук дело?

— Фостера, — ответил Энтони. — Мисс Уилмот всего лишь попыталась задушить меня. Веселенькие были пять минут, если это происходило на самом деле. Тело вот утверждает, что так оно все и было, а разум сопротивляется, если там еще осталось, чему сопротивляться.

— Я часто думал, может ли случиться что-нибудь подобное, — сказал хозяин кабинета, — если мы попадем туда, куда направляемся. Однако… Что вы хотели у меня узнать?

Энтони не мог не улыбнуться, настолько дружелюбным был взгляд Ричардсона. Затем он снова изложил впечатления нескольких последних дней, но на этот раз уже более уверенно. Рассказ, собственно, получился коротким. Он был втянут в некие действия, и теперь ожидает продолжения с намерением подчинить их своей воле.

Ричардсон выслушал его, не прерывая. Затем он резко сказал:

— Я ждал чего-то подобного в среду вечером. Я ждал этого опять, когда встретил Фостера сегодня в городе. Но я не понимал, как это началось. Теперь все ясно. Конечно, вы совершенно правы.

— Но почему они напали на меня? — спросил Энтони. — Или правильнее сказать: почему то, что в них, напало на меня?

— Я довольно давно их знаю, — ответил Ричардсон, — и хотя не в моих правилах давать оценки людям, все же я замечаю кое-что. Они — противоположности: Фостер — сильный, а мисс Уилмот — слабая. Но каждый из них хотел еще и еще силы. Я видел, как Фостер хмурился, когда ему кто-то перечил, и я видел, как мисс Уилмот смотрела на свою подругу, когда та наседала на нее, и ни в ком из них не было смирения. Они хотели зайти как можно дальше, но вряд ли ради того, чтобы созерцать основы жизни. Скорее ради того, чтобы бессознательно использовать эти основы.