Зеленая гелевая ручка - Элой Морено

возможно, по случайному стечению обстоятельств, а может, и по привычке, совершенно забыл о том, что руки было бы неплохо вымыть.

В тот момент мне не хотелось бы стать одним из тех, кого он поприветствует при встрече своим крепким рукопожатием.

Я открыл дверь и сделал вдох, стараясь заглотнуть остатки неотравленного воздуха. Рубашка моя почти высохла. Я достал из кармана пиджака дезодорант и распылил по телу.

Вышел.

Я шел по коридору в свой отдел так быстро, как только мог, наблюдая за тем, как дон Рафаэль продолжает говорить по телефону. Он даже не заметил, что чуть не убил меня, выпуская в туалете пар.

Снова прошел мимо Марты, которая сидела и пилила свои ногти. Я даже не соизволил посмотреть на нее, думаю, что и она тоже. Когда я вошел в свой отдел, все выглядело по-прежнему: каждый сидел за своим столом, занимаясь своими делами. На этот раз я даже рад был видеть их, мышек, крутящих свое колесико в клетке. Часы на стене показывали без пятнадцати девять. Хави еще не пришел. Десять минут? Я пробыл там всего десять минут? А мне показалось, что целую вечность.

Я сел в надежде, что меня никто не побеспокоит. Уставившись в монитор, я начал думать сразу о многих вещах. Я абстрагировался от работы, абстрагировался от всего вокруг. Я просто хотел отстраниться от жизни, которую больше не чувствовал своей. Я позволил времени течь мимо меня.

– Что с тобой случилось этим утром? – удивленно спросила Сара.

– Ничего. Просто как только я проснулся, все пошло не так.

И, поставив руки на клавиатуру и уткнувшись в монитор, я дал ей понять, что мне не хочется говорить на эту тему и чтобы ее нос слишком приближался к моей рубашке.

Без пяти девять, а Хави до сих пор нет. Внутри меня боролись два чувства: с одной стороны, беспокойство, с другой – удовольствие от предстоящего наказания. Хави всегда опаздывал. Его предупреждали уже несколько раз, однако с каждым разом компания добивалась лишь одного: несколько дней после выговора он приходил раньше обычного, но уже через неделю все возвращалось на круги своя.

Хави работал, много работал, и возможно, поэтому он был до сих пор среди нас. В тот вторник он опоздал больше чем на двадцать пять минут. Зато Эстрелла уже сидела, счастливая и расслабленная, за своим столом, пунктуальная, как золотые часы, которые она всегда носила – на этот раз с темно-синей сумкой, ярко-красными лакированными губами и полным нежеланием что-либо делать.

8:59. Вошел Хави. Абсолютно спокойно, как ни в чем не бывало. Я подумал о разительном контрасте между его приходом и моим сегодняшним триумфальным появлением. Меня поразила плавность его движений, когда он вешал куртку на спинку стула. Он сел рядом, справа от меня, и принялся за работу, как будто этих двадцати пяти минут опоздания просто не было.

Первые два часа того нового дня я потратил на то, чтобы исправить катастрофу случившегося. Но никто ничего не заметил, поэтому я больше не придавал этому значение.

Половина одиннадцатого: час – какая ирония в этом слове, ведь никогда он не длился шестьдесят минут – ланча.

Обычно мы спускались все вместе, оставляя кого-то одного на месте в качестве дежурного. В тот вторник, сославшись на то, что мне нужно кое-что купить, я спустился раньше остальных.

На улице, как всегда, было полно народу. Люди сновали туда-сюда, разговаривая по телефону, ожидая зеленый сигнал светофора, врезаясь друг в дружку, соблюдая бесконечные дистанции. Одна огромная, с подозрением смотрящая на всех и вся толпа. Сигнал автомобиля, «придурок, смотри, куда прешь!», гул работ, мотороллеры, полицейские сирены… звук жизни. Я пробирался мимо людей, и никто не имел для меня никакого значения: я мог бы толкнуть, повалить на землю встречного, если понадобится, лишь бы двигаться вперед, к книжному магазину. Обогнав двух пожилых дам, которые едва держались на ногах, я вошел туда, где продавалась та заветная зеленая ручка, что должна была изменить мою жизнь. Тогда я даже не представлял, до какой степени.

Я направился прямиком в отдел канцелярских товаров, оставив за спиной заваленные книгами полки, и все же косясь на них исподлобья и с тоской вспоминая те года, когда покупал последние новинки, когда в моей жизни было время для чтения.

Я прошел мимо блокнотов и папок, перьевых ручек сомнительной пользы и стоимостью более ста евро, серебряных ножей для конвертов и фирменных карандашей, оберточной бумаги для подарков, папиросной бумаги, из которой можно делать шарики, – сколько воспоминаний – цветного картона и книжных обложек, давно уже ненужных. Прошел мимо чертежных принадлежностей фирмы «Ротринг», подслушав, как циркули и транспортиры ругают что есть сил компьютерные программы. Прошел мимо корректоров и ластиков, пеналов и компасов, которые можно было дарить во времена моего детства. У кого вообще теперь есть компас? И, наконец, добрался до зоны настоящих письменных принадлежностей, оставив остальные штучки-дрючки позади.

Вопреки своему беспокойству, я почти сразу нашел то, что искал. Внутри гигантских пластиковых контейнеров были десятки зеленых гелевых ручек. Я взял одну, только одну, самую первую, к которой потянулась рука. Я сжал ее между пальцами и ощутил, как у меня ускоряется пульс: как тогда, когда я впервые взял на руки Карлито.

Я подошел к кассе, сжимая ручку в порядком вспотевшей ладони. Стал нетерпеливо ждать, пока пожилая дама вытащит всю мелочь из кошелька, чтобы расплатиться за какой-то дежурный журнал. Я был готов отодвинуть ее в сторону.

Но взял себя в руки. Она рассчиталась, и я подошел к кассиру.

Один евро и пятьдесят центов. Ни больше ни меньше. Столько стоили перемены в моей жизни.

Один евро и пятьдесят центов – такова была цена.

Я удивленно посмотрел на часы: у меня оставалось всего шесть минут. Я с силой толкнул дверь канцелярского магазина и, оказавшись на улице, ускорил шаг. Почти бегом с ручкой в руках я добрался до компании. Поздоровался с охранником, вызвал лифт, вошел, спрятал ручку в задний карман и направился к своему этажу.

Снова всех поприветствовав, упал в кресло. Решил дождаться подходящего момента, чтобы вытащить зеленую гелевую ручку и поставить в стаканчик.

Прошло время.

Я терял терпение.

Все это время сидел, ничего не делая.

Время все шло.

И больше ничего.

Я решил воспользоваться исчезновением Сары и Хави: одна в туалете, второй ушел за кофе. Я понял, что настал подходящий момент. Я привстал, чтобы кончиками пальцев достать ручку