Часы командора - Татьяна Луковская

А кто такие Карлинские? Опять выручил поисковик, он выдал несколько десятков представителей этой фамилии, но при просмотре Алена убедилась, что эти люди не имели отношения к губернии: Тобольск, Мурманск, Санкт-Петербург, и только один Карлинский мог быть связан с усадьбой.

«Сергей Михайлович Карлинский, директор учительской семинарии, действительный статский советник, член статистического комитета, один из основателей и командор Петровского яхт-клуба». Слово «командор» звучало очень романтично, по-морскому. Сразу в воображении всплывали огромные парусные фрегаты, соленые брызги и расчерчивающие крыльями небо чайки. «Но у нас же нет моря?» Фото командора Аленку откровенно разочаровало, никакого тебе пирата с перевязанным глазом или офицера в белоснежном кителе с кортиком, на нее смотрел худенький старичок с аккуратной бородкой и круглыми очочками, лицо выражало спокойствие и мягкость. «И это командор? Добрый дедушка какой-то. Может ошибка?» Дальше Алена прочитала, что члены клуба организовывали всевозможные соревнования: регаты, велогонки, заплыв на байдарках.

«Байдарках! — Алена подскочила в кровати. — Миша тоже байдарочник, совпадение? Конечно совпадение, — она опять легла, — а если нет?! Все, решено, завтра еду в музей. Мне нельзя гулять, нельзя расследовать, но краеведческими изысканиями же можно заняться?» Слово «изыскание» особенно понравилось Алене, такое весомое, серьезное, она несколько раз произнесла его и удовлетворенно заснула.

Но приснился ей не командор, а старый сарай и объятья Антона, изыскания — изысканиями, но чувства просто так из сновидений не выгонишь. А еще удивительно, сегодня Алена узнала, что убийца — кто-то свой, знакомый, возможно он ходит мимо нее, здоровается, и даже затаил какие-то недобрые планы. Отчего же Алену это совсем не беспокоит? Беспечность, или «Ватсон» уверена, что зеленоглазый следователь сумеет ее защитить?

Районный краеведческий музей располагался в здании бывшего купеческого особняка. Нижний этаж кирпичный под толстым слоем штукатурки выглядел массивно и неприглядно, а вот верхний деревянный с большим количеством ажурной резьбы на фасаде радовал глаз и вызывал невольную улыбку. Выкрашен музей был в приятный глазу нежно-голубой цвет и напоминал сказочный теремок. «Кто-кто в теремочке живет, кто-кто в невысоком живет?»

Директором теремка, кассиром и экскурсоводом музея в одном лице оказалась энергичная седовласая дама, небольшого росточка, но крепкого телосложения, с приятным округлым лицом и бровями домиком.

— Ольга Петровна, — представилась она Алене, убирая очки на лоб. — Как хорошо, что к нам зачастила молодежь. Хотите посмотреть экспонаты?

— А я Алена. Да, очень хочу, мне Борис Яковлевич Ситников посоветовал, — улыбнулась посетительница, всем своим видом выражая заинтересованность.

— О, Борис Яковлевич у нас завсегдатай. Зимой у нас очень оживленно, школьники часто приходят, с библиотекой совместно мероприятия проводим, — с легкой грустью окинула директор свое пустующее детище, — летом тоже посетители бывают, но мало.

— А можно мне будет кое-что зарисовать? — Алена показала блокнот и коробку пастели.

— Конечно, конечно, — совсем уж расцвела Ольга Петровна, — давайте я вам все покажу сначала и расскажу.

Алена решила сразу не выспрашивать о цели своего визита, а подойти, как говорится, издалека. Они долго бродили мимо стендов с документами, макетов деревень, портретов земляков. Ольга Петровна вещала зычным поставленным голосом, словно перед ней не единственный посетитель, а целая делегация деятелей культуры. Алене было немного неловко и грустно, от осознания, как радуется старушка простому вниманию заезжей зеваки.

Среди экспонатов гостье особенно приглянулся «крестьянский угол» — реконструкция избы с лавкой, печью, прялкой и котом из папье-маше на половичке. От этой немного лубочной картинки веяло какой-то искренней теплотой. А выставка старинной вышивки вызвала у начинающей художницы неподдельный восторг, Алена распахнула альбом и старательно принялась зарисовывать затейливые узоры.

Ольга Петровна крутилась рядом, с любопытством следя за движениями художницы.

— Как у вас, Алена, красиво получается. Может вам стульчик дать?

— Нет-нет, мне и так хорошо, я привычная. Скажите, а вот у нас в Алексеевке сохранился парк. Говорят, это усадьба Карлинских, вы ничего про них не знаете?

— Как же, как же, — пододвинулась поближе Ольга Петровна, — это усадьба Николая Михайловича Карлинского. Дом, к сожалению, сгорел, он деревянный был, а каменный фундамент мужички на свои нужды разобрали, старожилы утверждают, что некоторые дома до сих пор камни усадебные хранят.

— Николая? — разочарованно протянула Алена, пропустив историю гибели усадьбы мимо ушей. — А разве не Сергея? Сергей Михайлович Карлинский, яхтсмен, командор?

— О, какая у нас прекрасная молодежь! Вы историей интересуетесь? — всплеснула руками Ольга Петровна, у нее сегодня явно был праздник.

— Немного, — смутилась Алена.

— Сергей Михайлович Карлинский — родной брат нашего Николая. Усадьбу должен был наследовать он, как старший сын, но, когда их батюшка Михаил Алексеевич скончался, Сергей уже твердо стоял на ногах, должность имел, жалованье, дом в городе, и от наследства в пользу брата отказался.

— Благородно, — восхитилась Алена.

— А вы знаете, в марте сюда приезжал потомок Карлинских.

Алена чуть не выронила мелок. Вот это совпадение!

— Как интересно, ну надо же? — она обернула к Ольге Петровне полное любопытства лицо. — Настоящий потомок. А кто он, старичок какой-нибудь? — спросила и напряженно замерла, ожидая ответа, хотя где-то, в глубине души, она его уже знала. «Прости, Тишин, я не хотела ввязываться в расследование, но оно само лезет в мою жизнь».

— Ну, что вы, какой старичок. Очень симпатичный молодой человек, даже красавец. Плечищи такие широченные, греблей занимается.

— Миша, — вырвалось у Алены.

— Да, Миша, — удивленно вскинула старушка глаза, — вы знакомы?

— Слышала, — прикусила губу Алена. «Опять проговорилась. Прав Антон, я болтушка».

— Да, Миша Карлов, прямой потомок Сергея Михайловича Карлинского.

— Но фамилия не совпадает, — все же уточнила Алена, — по женской линии, наверное?

— Нет, по мужской. После революции опасно было иметь прежнюю фамилию, многие оставшиеся на родине дворяне меняли буквы в фамильном прозвище, укорачивали. Были Карлинские, стали Карловы. Юноша интересовался историей рода, показывал часы, доставшиеся от прапрадеда.

— Часы? — как эхо повторила Алена.

— Да, старинный часы, серебряные, с цепочкой. Такая качественная работа, умели тогда делать. Михаил обещал нам их на выставку предоставить, ближе к зиме. Такой вежливый, культурный молодой человек. Так приятно было общаться, а говорят, у нас молодежь вся испорченная.