Охранитель. Хозяин Сибири - Константин Назимов

– Точнее, к твоему отцу, стоит попытаться ему помочь. Согласен? – усмехнулся я и тронул машину.

– Ну… это, да… как скажете, – растерянно проблеял парень.

Господин Портейг моему появлению не обрадовался, а когда узнал, из-за чего я приехал, – и вовсе рассердился:

– Иван Макарович, вы понимаете, что отрываете меня от исследований, кои могут в дальнейшим помочь десяткам, а то и тысячам больных?! Неужели вы не могли самостоятельно с проблемой разобраться? У нас уже достаточно всевозможных лекарств. Давайте-ка, голубчик, вы без меня лечением займитесь!

– Боюсь, не получится, – усмехнулся я, привычный к брюзжанию профессора и вечной нехватке времени у него. – Случай нетипичный, да и различными лекарствами мужика потчевали, но без толку.

– Антибиотик давали? – нахмурился Портейг.

– Если верить словам парня, а врать ему смысла нет, то давали, и безрезультатно.

– Не ту дозировку подобрали или болезнь сильнее оказалась? – сняв пенсне и протирая стекла, спросил профессор.

– Мы же обсуждали, что антибиотик – не панацея и при многих болезнях не действует.

Семен Иванович к плечу голову склонил, прищурился и попросил повторно назвать симптомы у заболевшего. Мой компаньон явно собирался отыскать решение здесь и никуда не ездить, однако предположить ничего не смог и, уже крайне заинтригованный, отправился со мной. Пока шли к машине, профессор все время выдвигал различные гипотезы, но сам же сразу их опровергал.

До дома Василия мы минут за десять доехали, не так он далеко от лаборатории оказался, но зато я выявил недобросовестную работу градоначальника. Господин Марков позабыл, что получил мое распоряжение привести городские дороги в надлежащее состояние. А сейчас «мерседесу» пришлось форсировать глубокие лужи, и он чудом не застрял.

– Денис Иванович, обязательно напомните, чтобы я не забыл сделать выволочку градоначальнику, – оглянулся я на адъютанта, когда остановились по указанию Василия возле калитки.

– Мне уточнить предварительно насчет расходования средств, выделенных на ремонт дорог? – спросил меня Гаврилов.

– Молодец, соображаешь, – довольно улыбнулся я и мысленно пожалел, что парня нельзя приставить к Симе на неделю-две. Поручик стал бы в финансах отлично разбираться, есть у него к этому предрасположенность. – Кстати, Денис Иванович, возьми контроль на себя. Можешь постращать господина Маркова, даже штраф наложить, но предварительно со мной согласуй. Сделаешь?

– Постараюсь, – сглотнув, ответил мне тот.

– Ладно, пошли к больному, – выбрался я из-за руля.

Одноэтажный дом, перед которым заросший участок, но угадывается, что совсем недавно тут за всем следили и делали все с душой. Резной сруб колодца, затейливые ставни на окнах, даже пара десятков роз цветет. Но в данный момент много сухостоя, владельцам не до красоты. Из-за угла вышла большая лохматая собака, склонила морду и усиленно хвостом завиляла.

– Это у вас охранник? – поинтересовался я у Василия.

– Черныш умный, понимает, что если со мной кто-то пришел, то это не вор, – ответил парень.

Эх, жаль с нами Анзора нет, вот бы он повеселился. Матушки моего главного конструктора дома не оказалось: как сообщил Андрей Дмитриевич, отец парня, та отправилась на рынок. А сам-то мужик плох, истощал весь, кожа кое-где висит, рубаха стала на пару размеров больше, а ходит медленно и все время останавливаясь. Про серый цвет лица и постоянную испарину можно и не говорить.

– Так, значит, вы доктора, – тяжело хмыкнул бывший поставщик рыбы. – Вася, ну для чего ты свою получку на меня тратишь? Матери лучше помогай, один ты у нее надежа остался.

– Не стоит себя раньше времени хоронить, – возразил я и сказал Василию: – Ты иди погуляй, мы с Семеном Ивановичем тут сами справимся.

– Да-да, Иван Макарович абсолютно прав, – закивал профессор и, открыв свой саквояж, стал выкладывать на стол медицинские приспособления: прибор для измерения давления, слуховую трубку и стетоскоп, железную коробку со шприцами и несколько пузырьков с лекарствами. Насчет слуховой трубки мы неоднократно спорили с Портейгом, тот не желает от нее отказываться, хотя и признает превосходство нашего нового прибора. Но любит повторять, что в каких-то случаях и дедовские приспособления могут помочь. Правда, ни одного случая из практики так и не привел.

– Так-с, молодой человек, давай-ка я вас послушаю, – предложил профессор.

Следующие полчаса Семен Иванович обследовал больного, крутил его и так и этак, но с каждой секундой все больше хмурился и лоб морщил. Ничего не прояснили и симптомы, о которых рассказал Андрей Дмитриевич. В процессе беседы выяснилось, что он возглавлял рыболовную артель, имел два магазина и большую лавку на базаре. Дела шли превосходно, сыну оплачивал гимназию и надеялся, что тот поступит в университет и добьется в жизни большего, чем отец. Когда захворал, вначале значения этому не придал: на здоровье за сорок лет жизни никогда не жаловался, так, иногда хворь какая привязывалась, но вскоре отступала.

– Да и хворь-то все больше была связана с каким-нибудь праздником, – печально вздохнул больной.

– Это как так? – простукивая грудную клетку пациента, поинтересовался у него Семен Иванович.

– Думаю, болел после праздников, от излишнего возлияния, – предположил я, а профессор мгновенно печенью больного заинтересовался, но, сделав пальпацию, разочарованно вздохнул.

– Да, вы правы, господин хороший, – кивнул мне Андрей Дмитриевич. – Но не подумайте чего, это только по праздникам, так-то я не любитель выпить…

– Смотря как считать эти дни – некоторые и на работу ходят как на праздник, – скрестил на груди руки Семен Иванович и на меня посмотрел: – Иван, думаю, необходим рентген; возможно, он что-нибудь покажет.

– Не спешите, Семен Иванович, давайте еще раз расспросим больного о симптомах, и, – поднял вверх палец, – Андрей Дмитриевич, прошу ничего не скрывать.

В своем предварительном диагнозе я уже почти полностью уверен, но пока не знаю главного. Есть надежда, что мы сможем больному помочь, но, честно говоря, шанс небольшой – возможно, опять придется дергать удачу за хвост. Отец Василия еще раз пересказывает, как он заболел и чем лечился, Семен Иванович трет пенсне, а я постукиваю пальцем по столешнице.

– Иван Макарович, давайте выйдем во двор и обсудим, – предложил профессор.

– Угу, – покивал я, а больному сказал: – Андрей, вы собирайтесь, скорее всего, в больницу с нами поедете.

– На этот, как там его, ренет? – спросил больной.

– Рентген, – поправил я.

Вышли мы из дома с Семеном Ивановичем и закурили.

– Ничего не понимаю, – покачал головой профессор.

– Рыба, – поморщился я.

– Э-э-э… не понял, – удивился мой компаньон.

– Скорее всего, он съел сырую, то есть не просоленную или недожаренную больную рыбу, у которой имелись паразиты или личинки. Какое-то время они его не беспокоили, но потом стали проявлять активность.