Уинстон Черчилль. Власть воображения - Франсуа Керсоди

Вернувшись к гражданской жизни, двадцатичетырехлетний молодой человек немедленно продолжил карьеру писателя, только теперь он располагал всем своим временем. Еще на корабле по пути в Европу он написал несколько глав новой книги о кампании в Судане. В Египте он специально задержался на две недели, чтобы собрать материалы, особенно воспоминания участников и свидетелей как самой кампании, так и предшествовавших событий. Одним из наиболее высокопоставленных и наиболее информированных собеседников, бесспорно, стал генеральный консул Ее Величества в Каире лорд Эвелин Бэринг Кромер, который был настолько любезен, что даже лично откорректировал первые главы книги.

По возвращении в Великобританию Уинстон заметил, что шумиха вокруг его суданских заметок привлекла внимание иерархов Консервативной партии. В связи с кончиной депутата их округа Олдхэма в Ланкашире ему предложили выставить свою кандидатуру на выборах преемника усопшего. Его ожидала отнюдь не увеселительная прогулка, а серьезная схватка, так как в этом шахтерском краю, где жизнь была трудна, а безработица вечна, Либеральная партия вполне могла воспользоваться недовольством граждан. Но Черчилль не отступил: разве он не мечтал о депутатстве в парламенте всю жизнь? И разве его первая политическая речь не была успешной? Он ринулся в бой и 7 июля 1899 г. был разгромлен кандидатом от Либеральной партии. Час политика Черчилля еще не пробил, и Черчилль-писатель вернулся к работе: «Речная война» должна была выйти в середине октября. Но к этому времени развернулись великие события, потребовавшие участия Черчилля-журналиста и… военного, который в нем всегда лишь дремал вполглаза.

За последние месяцы в Южной Африке стремительно ухудшались отношения между британскими поселенцами из Наталя и Капской колонии и властями Претории, столицы бурской республики Трансвааль. Усмотрев угрозу в поддержке Лондоном уитлендеров – английских иммигрантов в Трансваале и свободной Оранжевой республике, буры направили 8 октября ультиматум, потребовав вывести британские войска из всей приграничной зоны и остановить отправку пополнений в Капскую колонию. С этого момента война стала неизбежной, и она разразилась спустя три дня[40]. Впрочем, не секрет, что обе стороны давно к ней готовились, так что еще 18 сентября «Дейли мейл» предложила Уинстону Черчиллю отправиться в Капскую колонию военным корреспондентом. Наш герой, верный как в делах, так и в дружбе, предпочел предложить свои услуги все той же «Морнинг пост», выторговав выгодные условия: по тысяче фунтов в первые четыре месяца (сорок тысяч современных!) и по двести в каждый последующий плюс оплата всех расходов… Это был даже слишком большой гонорар, но суданские заметки Уинстона подняли газете тираж, и управляющие «Морнинг пост» безропотно приняли все условия. 14 октября, когда буры перешли в наступление и в Капской колонии, и в Натале, Уинстон Черчилль садился на корабль. Вместе с ним в Южную Африку отправлялись его лошади, камердинер Томас Уолден, маузер, новое седло, тридцать две бутылки сухого вина «Д’Э» 1877 г., восемнадцать – «Сент-Эмильона», десять – старого скотча, двенадцать – лаймовой настойки, шесть – белого порто, шесть – французского вермута и шесть бутылок водки 1886 г. Среди его попутчиков на борту «Даноттар-Кастл» были не только многочисленные журналисты, но и новый главнокомандующий сэр Редверс Буллер и офицеры его штаба, которые были уверены в победе – даже слишком уверены.

По прибытии в Кейптаун 31 октября им пришлось протрезветь во всех смыслах: два главных укрепленных пункта на границе с Трансваалем и Оранжевой республикой – Мейфекинг и Кимберли – были окружены бурами. В Натале войска Ее Величества также терпели неудачи; несколько дней назад их командующий, генерал Симондс, был убит в бою. Его преемник, генерал сэр Джордж Уайт (бывший командующий индийской армией, которого Черчилль должен был знать), сгруппировал войска вокруг укрепленного местечка Ледисмит, которому также грозило окружение. Поэтому Черчилль и два других корреспондента решили отправиться в Ледисмит, пока дорога туда еще была открыта. В Дурбане Уинстон встретил немало друзей, в частности Реджиналда Барнса, который был тяжело ранен под Эландслаагте к северо-востоку от Ледисмита; он узнал, что и другой его приятель, генерал Ян Гамильтон, также сумел пробраться в Ледисмит. Еще один повод отправиться туда как можно скорее. Вместе с товарищами Уинстон сел на поезд, следовавший на север. Но состав дошел только до Эсткорта – местечка, удерживаемого несколькими тысячами человек из Дублинского фузильерского полка и из Дурбанской легкой пехоты. Севернее, вдоль всего пути в Ледисмит, хозяйничали буры…

Застряв в Эсткорте на неделю, Черчилль и его собратья из «Таймс» и «Манчестер гардиан» собирали информацию из всех источников, опрашивая о боях и солдат, и местных жителей. Обильные запасы допинга, захваченные Уинстоном из дома, помогли развязать немало языков, начиная с его собственного; так, он как-то заявил сыну начальника вокзала, в доме которого остановился: «Запомните то, что я вам скажу: еще прежде, чем со всем этим будет покончено, я стану премьер-министром Англии». И вот как-то раз на углу улицы Уинстон повстречал капитана Холдейна, бывшего правой рукой сэра Уильяма Локхарта во время экспедиции в Тир. Решительно все офицеры индийской армии сговорились собраться в Натале! Но для корреспондента Черчилля эти встречи были нежданной удачей, по крайней мере ему так казалось. 14 ноября Холдейн сообщил ему, что имеет приказание провести завтра на рассвете рекогносцировку в северном направлении, к Коленсо, с двумя ротами пехоты на бронепоезде. Не желает ли Уинстон составить ему компанию? Журналист и бывший поручик, жаждавший славы и приключений, с готовностью принял это предложение.

На следующий день в пять часов утра бронепоезд выехал из Эсткорта в Чивли, куда прибыл два часа спустя. Уже при возвращении состав попал под огонь артиллерии буров, а затем на полном ходу врезался в валун, которым был перегорожен путь. Повалившись с ног от удара, пассажиры предпоследнего вагона почти не пострадали, но не знали, что делать дальше. Молодой гражданский корреспондент Черчилль, возбужденный опасностью, предложил Холдейну следующий план: он сам пойдет вперед, чтобы оценить ущерб и попробовать устранить неисправности, а капитан с солдатами прикроют его огнем. Холдейн согласился, и Черчилль среди разрывов снарядов прошел вдоль всего состава к локомотиву. Первые два вагона лежали на боку, третий частично сошел с рельсов, а под одним из перевернутых вагонов спасался перепуганный машинист, которому осколком оцарапало голову.

В этой отчаянной ситуации Уинстона снова охватило его удивительное свирепое стремление победить во чтобы то ни стало: он вернул запаниковавшего машиниста на паровоз, мобилизовал наименее перетрусивших солдат на расчистку путей от перевернутых вагонов, затем, не добившись от них результатов, потребовал проложить дорогу локомотивом, используя его как таран. В конце концов, не сумев прицепить уцелевшие вагоны, Уинстон распорядился разместить двадцать одного раненого на паровозе и тендере и приказал машинисту отправляться. Самое поразительное, что во время всей этой суеты Черчилль оставался ничем не защищенным под сильным ружейным и артиллерийским огнем: на паровозе, с которого он распоряжался, насчитали более пятидесяти вмятин от попаданий снарядов; все солдаты, находившиеся рядом, были ранены, многие не по одному разу. Если на Кубе повстанцы стреляли скверно, в Индии у момандов были несовершенные ружья, а под Омдурманом стремительно атакованные уланами дервиши, возможно, просто не успевали толком прицелиться, то уж здесь-то, в Натале, буры были превосходными снайперами, прекрасно вооруженными и стрелявшими из укрытий с близкого расстояния. Стрелков поддерживали три орудия и револьверная скорострельная пушка Гатлинга. В течение одного часа десяти минут главной целью им служили паровоз и молодой рыжеволосый человек, все это время находившийся совершенно открытым… Когда паровоз с тендером, заваленные ранеными, сумели вырваться из ловушки, на этом рыжем все еще не было ни царапины! Годы спустя, вспоминая бой, участники с обеих сторон не могли объяснить столь невероятное везение.