Метро 2033. Пифия - Дмитрий Глуховский

Страх у женщины-кошки Майка заметила впервые. Она дралась с убийцами Майкиной сестры и с толстяком в баре, и с плохим человеком, в теле которого оставила свой нож. Майка даже думала, что женщина-кошка вообще ничего не боится, но ее почему-то испугал обыкновенный рисунок.

Она исподтишка взглянула на женщину-кошку, но та все еще злилась и прогнала заглянувшую за занавеску Глори одним своим взглядом. К счастью, цирковое представление вскоре закончилось, и с арены вернулись дядя Баян и Маэстро. При их появлении женщина-кошка тут же как будто успокоилась, скрывая свои чувства. И хотя Майка видела, что ее злость и страх на самом деле никуда не делись, ей все равно стало немного полегче. А когда дядя Баян от души обнял женщину-кошку и прижал к груди, Майка даже улыбнулась.

– Молоток, Варька, молоток! – приговаривал он, хлопая женщину-кошку по спине. – Ты где так ножи-то кидать научилась?

Та что-то неразборчиво пробормотала в ответ, и Майка поняла, что, когда женщина-кошка сильно рассержена или испугана, ей становится сложно солгать. Но Баян не обратил внимания на ее ответ. Он повернулся к Глори и спросил:

– Видала? А ты: «прирежет, помру я».

– А я, что? Я ничего, – ответила та и поспешно отошла в сторону.

– Хорошо отработала, на кураже. И публика довольна, – вмешался в разговор Маэстро. – Значит, хочешь доехать с нами до Октябрьской?

Женщина-кошка отстранилась от Баяна и выстрелила в Маэстро своим холодным острым взглядом.

– Мы, кажется, договорились?

Тетю Глори недавно от такого взгляда словно ветром сдуло, а Маэстро только усмехнулся в свои фальшивые усы.

– Я от своего слова не отказываюсь. Ты мне вот что скажи: паспорта у вас есть?

Женщина-кошка отрицательно покачала головой.

– Как же тогда, Варь? – растерялся Баян. – На Ганзу и без документов?

Майка поспешно перевела взгляд на Маэстро. Судя по невозмутимому лицу фокусника, ответ женщины-кошки не стал для него неожиданностью. Маэстро покрутил пальцами кончик уса и сказал:

– Ну, положим, тебя мы сможем через кордон провести. У меня групповой пропуск на троих: двое мужчин и женщина.

– А как же я? – испуганно вскрикнула Глори.

– А ты по своему паспорту пройдешь! – оборвал ее Маэстро. – У тебя-то паспорт в порядке… А вот что с твоей дочкой делать, это вопрос.

Майка испуганно переводила взгляд с женщины-кошки на фокусника и обратно. Неужели та бросит ее здесь, на станции?! До последнего разговора Майка была уверена, что этого никогда не случится. Но тогда женщина-кошка еще не пыталась ее ударить.

«Не оставляй меня, пожалуйста! – захотела крикнуть она. – Я больше не буду тебя рисовать! Если хочешь, я порву этот рисунок! Все порву!» Но не крикнула – слова застряли в горле. А женщина-кошка даже не взглянула на нее, она шагнула к ящику, в котором сидела шавка, и постучала согнутыми пальцами по крышке.

– Красавица и чудовище.

– О чем ты, Варька? – недоуменно пробормотал Баян.

Зато Майка поняла, что женщина-кошка имела в виду. Маэстро тоже понял, снова усмехнулся в усы и одобрительно покачал головой.

– Отчаянная. А дочка-то не испугается? – он повернулся к Майке и спросил: – Посидишь с шавкой в одном ящике, пока мы через кордон на Ганзу пойдем, не испугаешься?

Майка удивилась такому вопросу. Шавка была совсем не страшная, по-своему даже милая. Чего ее бояться? Маэстро, видимо, заметил ее удивление и сказал:

– Вижу, что не испугаешься, – потом повернулся к женщине-кошке и добавил: – И дочка такая же отчаянная. Вся в тебя.

Майка тоже обернулась к женщине-кошке: что она на это скажет? Но та ничего не ответила.

В ожидании пассажирской дрезины на станционном перроне собралось около десяти человек.

«Девять, – уточнила Гончая, пробежав взглядом по лицам и фигурам отъезжающих пассажиров. – Семеро мужчин и две женщины».

Среди мужчин оказались два брамина из Полиса, которые встретились ей в баре. Остальных пассажиров она видела впервые. На первый взгляд никто не представлял опасности, и Гончая позволила себе еще немного отпустить сжатую внутри пружину.

Слегка расслабилась она, когда цирковая труппа пересекла границу, отделяющую Белорусскую-кольцевую от радиальной. На самом деле граница не просто разделяла две соседние станции – она отделяла сытую Ганзу от всего остального мира Московского метро. Попасть на Ганзу оказалось на удивление легко, хотя Гончая подготовилась к любым неожиданностям и внутренне настроилась на отчаянную схватку. Но единственной неожиданностью для нее стала формальность проверки, устроенной пограничниками.

Один из них, и то лишь для порядка, мельком взглянул в поданный Маэстро пропуск, другой сразу принялся отодвигать загораживающий проход барьер. К стоящему на телеге ящику с собакой – «чудовищем» и «красавицей» – Майкой никто из них даже не подошел. Маэстро, похоже, не сомневался в таком исходе или умел владеть собой не хуже Гончей, а вот Баян заметно нервничал, хотя ганзейские пограничники не обратили внимания на его тревогу.

На кольцевой станции, где труппа Маэстро дала представление, прежде чем перебралась на радиальную, возвращение цирковых артистов никого не заинтересовало. Возможно, после представления жители Кольца утратили к циркачам интерес, а скорее всего, считали всех пришлых и транзитников чужаками, недостойными их внимания. Никто и не заметил, где и когда к трем цирковым артистам присоединилась маленькая девочка, которую Гончая и Маэстро незаметно достали из ящика.

Запертая там двухвостая собака обиженно тявкнула, тоже просясь наружу, но Маэстро быстро захлопнул крышку, и она замолкла. Майка тоже молчала – выдерживала характер и только стреляла любопытными глазенками по сторонам.

Она впервые попала на Кольцо, и для нее все здесь было в диковинку. Но задерживаться на Белорусской, пусть и кольцевой, Гончая не собиралась. Маэстро в этом был с нею солидарен и сразу покатил телегу с реквизитом к той части платформы, которая на Ганзе, и только на Ганзе, гордо именовалась Перрон.

Из всех линий Московского метрополитена только на Кольце было организовано регулярное движение пассажирских и грузовых дрезин, и Ганза этим очень гордилась. Каждый местный житель считал своим долгом непременно сообщить всем прибывающим о существовании железнодорожного сообщения между станциями Кольцевой линии, поэтому когда чужак забредал на Ганзу, об этом ему рассказывали буквально все. Проезд стоил относительно недорого: пять патронов с человека и от трех до десяти за каждое место багажа в зависимости от его размера.

Акробатка Глори прошла пограничный контроль до цирковой труппы по своему паспорту и, следуя указанию Маэстро, ожидала остальных артистов на перроне. Рядом прогуливались, стояли или сидели на своих узлах и чемоданах остальные пассажиры. Маэстро вкатил на перрон телегу с цирковым инвентарем и, оставив ее на попечении Глори и Баяна, отправился на поиски работника станции, ответственного за пассажирские перевозки. Пока он отсутствовал, Баян попытался выяснить у дородной женщины, облапившей здоровенный тюк, скоро ли отправится следующая дрезина, но ничего от нее не добился и обратился с тем же вопросом к другим пассажирам. Однако никто ничего толком не знал.