Кот играет с огнем - Ширли Руссо Мерфи

Джо ткнул её носом.

— Он уходит. Дневника у него нет. Из карманов ничего не выпирает.

Действительно, форменная рубашка и брюки обтягивали тело Мэррита как вторая кожа.

Бум, бум, бум. Бетонная плита под кошачьими лапами задрожала – Мэррит приколачивал на место фанеру. Как только полицейский ушёл, кошки спорхнули вниз и снова принялись за начатый Дульси подкоп, выковыривая обугленные кусочки двери. Наконец Дульси скользнула в получившуюся дыру, поспешно втянув за собой хвост, хотя поблизости не было никого, кто мог бы в него вцепиться. Однако она всегда чувствовала себя невыносимо беспомощной, когда её хвост оставался незащищенным. У Джо с его коротким огрызком такой проблемы не было.

Несмотря на яркое солнце снаружи, большая часть комнаты была погружена во мрак. Лишь сквозь опущенные жалюзи пробивались полоски ослепительных лучей, подсвечивая «изморозь» из пепла и пыли, которая покрывала выложенный мексиканской плиткой пол. Большая гостиная, должно быть, раньше выглядела чрезвычайно элегантно, но дым и стекавшая сверху вода оставили грязные разводы на белом диване, белых кожаных стульях, белых стенах и белом ковре. Пол был очень холодным, но когда Джо ступил на толстый ковер, чтобы погреть лапы, он тут же отскочил: ковер был насквозь пропитан затхлой стоялой водой.

В пыли остались отпечатки ботинок Мэррита, они вели в кухню и обратно, к дивану и стульям – видимо, полицейский искал дневник под подушками и сиденьями. На стене, где до пожара висели картины Джанет, остались шесть белых прямоугольников; торчащие из стены крюки напоминали гигантских черных кузнечиков.

В газете писали, что картины были сняты и отправлены на хранение к агенту Джанет. Джо не слишком разбирался в искусстве, однако понимал рыночную стоимость этих полотен. По словам местной газеты, каждая из сорока шести картин, уничтоженных огнём, стоила от двадцати до тридцати тысяч долларов. Так что в целом выходила кругленькая сумма в миллион баксов.

Джо наблюдал, как Дульси обнюхала отсыревшие стулья и диван, потом запрыгнула на столешницу кухонной панели, чтобы заглянуть в шкафчики. На полу кухни стояли плошки с сухим кошачьим кормом и водой; и то, и другое покрылось грязной пеной пепла и пыли. Неудивительно, ведь после пожара к плошкам никто не прикасался. Да никто бы и не смог, поскольку у Джанет не было кошачьей дверки.

Дверь на лестницу, расположенная за кухней, тоже была забита, хотя, казалось, не пострадала от огня. Из-под двери просачивался запах отсыревших головешек и тянуло холодом. Дверь в дальней стене, за лестницей, была закрыта, но не заколочена. Глубоко вдавленные следы вели к этой двери, от них исходил отчетливый запах Мэррита – смесь гуталина и табачного дыма. Из щели под дверью сиял солнечный свет. Оттуда пахло уже не пеплом, а изысканными духами. Дульси принюхалась к сияющей солнцем полоске, затем подпрыгнула и уцепилась за круглую дверную ручку. Она извивалась и толкалась задними лапами; упершись в косяк, Дульси всё же сумела повернуть ручку. Дверь распахнулась, и поток слепящего солнечного света хлынул на кошек.

От неожиданной вспышки яркого света кошки зажмурились. Солнечные лучи простреливали верхушки деревьев и отражались от пылающих облаков. Джо и Дульси очутились на краю просторной, выложенной плиткой террасы, которая возвышалась над крутым склоном. Мебель здесь тоже была белой – плетёные стулья и столик. Обстановку дополняли книжные полки и кровать.

Вскоре кошачьи глаза привыкли к яркому свету. Выяснилось, что они оказались всё-таки не на террасе, а на пороге спальни Джанет: две стеклянные стены заполняли деревья и небо. Слева от широченного окна, среди целой стены книжных полок уютно приткнулась кровать Джанет. Смятые белые простыни, стеганое одеяло в ярких цветах наполовину сползло на пол, будто бы Джанет только что вылезла из постели и пошла на кухню варить кофе, — настолько сильно здесь ощущалось её присутствие. Голубой джемпер был наброшен на плетёный стул, здесь же висели джинсы и красная ветровка. Под стулом стояли легкие кроссовки – одна из них немного наступала на другую – в них были аккуратно вложены белые носочки. Дульси обнюхала одежду и вздрогнула. Должно быть, в этой самой одежде Джанет и приехала после открытия выставки в Музее де Янга. На следующее утро Джанет наверняка надела рабочую одежду: старые прожжённые джинсы, тяжёлые кожаные башмаки – наряд, которому нипочем случайная искра от сварки.

Три больших белых ковра, лежавших поверх плитки, — толстые, манящие и совершенно сухие – делали комнату ещё более уютной. Выпачканные в саже кошачьи лапы погрузились в густой ворс, оставляя грязные следы. Дульси присела, чтобы привести в порядок розовые подушечки, а Джо стоя впитывал проникавшее сквозь стекла солнечное тепло, остро ощущая присутствие погибшей хозяйки дома. Ощущение было настолько сильным, что у Джо защипало шкуру.

Под белым плетёным столиком лежал теннисный мячик, а к ножкам столика и стульев прилипли белые кошачьи волоски. Едва Джо учуял запах кота, непроизвольное ворчание заклокотало в его горле. Но запах был старый, слабый и выдохшийся.

Оставляя чёрные следы, Джо вскочил на кровать, а оттуда – на полки. Спохватившись, он тоже начисто вылизал подушечки лап. Согретая солнцем постель пахла женщиной, а ещё – легкими духами Джанет. Джо плюхнулся на кровать и, довольно урча, несколько раз перекатился с боку на бок.

Полки над кроватью располагались в небольшой нише. Нижняя полка, находившаяся на одном уровне с кроватью, была пуста. Джо привстал на задние лапы, чтобы рассмотреть книги, и прочитал на корешках имена писателей, которым отдавал предпочтение и Клайд: Касслер, Кунц, Стейнбек, Толкиен, Пастернак – интересный набор. Между ними втиснулись несколько альбомов с вырезками и фотографиями. Однако ничего похожего на дневник кот не заметил. Возможно, Джанет вела записи в одном из этих больших альбомов. Джо попытался подцепить когтями один из них, и в этот момент к нему присоединилась Дульси.

— Странно, что у неё нет туалетного столика. Где она держала ночной крем, салфетки для лица и будильник? У Вильмы, например, на столике возле кровати стоит коробочка с мятными конфетками. Очень хороши на ночь.

Вытащив альбом, они обнаружили газетные вырезки, аккуратно прикрепленные к страницам: статьи, посвященные работам Джанет и полученным ею наградам. В некоторых вырезках были фотографии самой Джанет, нечеткие и зернистые: она была снята рядом с картиной или скульптурой. Статья из «Лос-Анджелес Тайме» в четверть полосы, посвященная вручению ежегодной высшей награды Музея Лос-Анджелеса: и ещё одна статья из «Таймс» – целая полоса о персональной выставке в «Билтморе». Газеты Северной Калифорнии сообщали о награде на ежегодной выставке в Ричмонде, а пресса Сан-Франциско перечисляла премии, полученные в Рено, Сан-Диего и Сакраменто. Похоже, здесь были собраны публикации обо всех важнейших экспозициях, а также о персональных выставках Джанет, главным образом в самых знаменитых музеях.

— Ей удалось многого добиться, — сказал Джо. — А ведь это было нелегко. Она закончила учебу, работая сварщицей в Сан-Франциско, жила в дешёвой комнатушке в торговом районе. Поганое место. Я сам родился в переулке возле Миссии. Там я сломал хвост, там меня и подобрал Клайд. У Джанет поначалу даже мебели никакой не было, один мольберт; спала она на матрасе на полу, а вещи держала в картонных коробках.