Motorhead. На автопилоте - Лемми Килмистер

– Ничего не делал, – упорствую я, а изо рта у меня течет синяя слюна.

Но они каким-то образом не обратили на это внимания и отпустили нас. Джон довез меня до дома в Финчли, где я жил с остальными нашими. По-видимому, я заснул, и мой метаболизм рекордно замедлился. Можно было подумать, что я перестал дышать, хотя это было не так. Но я лежал с открытыми глазами, и Стейша чуть не обосралась от страха. Она кричала: «Он умер! Он умер!» Потом она привела Дейва, который встал надо мной и тоже завопил: «Он мертв!»

А я в это время лежал и думал – они что, рехнулись? Разве не видно, что я тут пытаюсь поспать? Я хотел сказать им, чтобы они заткнулись, но у меня никак не получалось произнести ни слова. В конце концов они поняли, что я жив, а вскоре я снова пришел в норму.

Если не считать пару таких опасных случаев, я, надо признать, замечательно проводил время. И все остальные тоже. Надо понимать, что в то время все это было абсолютно в порядке вещей. Теперь все иначе – все следят за здоровьем, соблюдают политкорректность, осуждают наркотики и так далее. Но во времена Hawkwind наркотики были нашим общим знаменателем. Это был единственный способ отличить своих. Мы всегда играли упоротые в хлам. И, как я уже говорил, так мы сыграли некоторые из своих лучших концертов. Были еще легендарные концерты, когда мы добавляли кислоту в закуски и напитки для публики. На самом деле такое было, наверное, всего раза два – один раз, как помню, в Roundhouse. Все равно почти все наши фэны приходили уже под кайфом, так что какая разница. Это было невинное время, мы еще не знали, что некоторые от кислоты тронутся умом, а другие станут колоться и умрут от эмболии. Немногих психов быстро забирали. В общем, мы ничего об этом не знали. Мы всего лишь хотели хлеба и зрелищ.

Из-за нашего повального увлечения наркотиками мы постоянно рисковали нарваться на копов. Но, как показывает моя история с Джоном-Сортиром, они были туповаты. Вот вам еще пример глупости полицейских. Копы часто отирались вокруг клубов. Однажды я выходил из Speakeasy вместе с чуваком по имени Грэм, он работал у Джимми Пейджа, а позже стал тур-менеджером Motörhead. У меня с собой было полграмма спидов, и мы направлялись к его тачке, когда два копа, стоявшие в дверях дома напротив клуба, пошли за нами.

– Давай-ка быстро, – говорю я и спешно разворачиваю пакетик. Только я успел его открыть, как коп протягивает руку мне через плечо и закрывает мою ладонь – и то, что в ней лежит!

– Что это у тебя, сынок? – спрашивает он.

– Это… просто бумажка.

– Так, посмотрим.

Я разжимаю кулак, и он берет бумажку. Его черную форму засыпает белый порошок – как будто ребенка напудрили тальком! А он переворачивает бумажку и говорит:

– На ней ничего не написано.

– Вот сука! – говорю я. – Она так и не записала мне свой номер!

– Ага, – кивает он. – Покажи-ка мне, что у тебя в карманах.

А он весь обсыпан порошком – и его напарник тоже ничего не заметил! Он обыскал нас обоих, но у нас ничего не было, и они ушли. Как дети малые, право слово.

Но нас все время пытались замести. Копы околачивались у дома, буквально ждали тебя за порогом. В результате мы прекрасно научились ныкать свою контрабанду; Ник прятал ее прямо в саксофоне. А полицейские, работавшие под прикрытием, никогда толком не могли одеться как хиппи. Стоит такой чувак в пиджаке Неру и с большим зеленым медальоном и думает, что он в теме. А потом смотришь на его ноги, а он в пластиковых сандалиях. Иногда бывало очень стремно, но нас это никогда не останавливало.

Первым альбомом, который я сделал с Hawkwind, был их третий диск – Doremi Fasol Latido. И потом еще три других полных альбома: двойной концертник Space Ritual, Hall of the Mountain Grill и Warrior on the Edge of Time. Многие из лучших работ группы были сделаны как раз в то время, когда я играл с ними. В студии было неважно, кто продюсер, – записью все равно рулил Дейв. Но никто мне не помогал, когда я записывал The Watcher, потому что эту песню сочинил я, а не Дейв. Такой у него был характер. Где-то между Space Ritual и Hall… мы сделали двойной альбом Greasy Truckers Party – запись сборного концерта. Его устроили в Лондоне, в Roundhouse, 13 февраля 1972 года. Одна из сторон называется Power Cut («Отключение электричества»), и она совершенно пустая, потому что тем вечером шахтеры на три часа отключили электричество во всей Англии – так они боролись с правительством. Все сидели в темноте, курили траву, а потом электричество включили снова, и концерт продолжился[31].

Примерно тогда же группу покинул Дикмик. Его достала борьба за лидерство, которой в группе не было конца. Он ушел и стал жить с одной моей хорошей подругой, которая теперь живет с Саймоном Кингом – в Лондоне, кажется, все всех перетрахали, это прямо инцест какой-то. Но пока Дикмик жил с ней, он стал приторговывать марихуаной и делал это довольно долго, а потом его загребли. Он отсидел полгода или год, а потом стал прилипалой и ночевал у друзей, которые пускали его поспать на диване. Два года он кантовался у меня, пока я его наконец не выгнал. Очень жаль – Мик был человеком острого ума, но из тюрьмы он вышел совершенно раздавленным и так потом и не оправился. Думаю, тюремная жизнь просто подкосила его под корень. На свободу он вышел совсем другим – в тюрьме из хищника превращаются в жертву, и смотреть на это ужасно.

Лучше всего в Hawkwind было для меня то, что мы часто играли за границей, а я давно никуда не ездил. Первый такой концерт был в парижском зале Olympia. С нами играла немецкая группа Amon Düül II. Уже в то время у них было индустриальное звучание, и они были очень знамениты на континенте. На этом концерте произошли беспорядки – на самом деле это просто детишки бузили, но полицейский спецназ CRS повел себя как гребаное гестапо. Еще я помню, что мы играли в Италии, – клуб назывался The Lem Club, будто в мою честь, и Дейв был ужасно недоволен!

В Америку я впервые попал в 1973 году, после выхода Space Ritual. Мне там сразу понравилось – полный восторг от начала и до конца! Для англичанина это было настоящее Эльдорадо. Надо понимать, каким унылым и ужасным местом была тогда Англия для молодого человека – хуже, чем даже сейчас! А потом ты попадаешь в Техас – в него вся Англия поместится три с половиной раза! По Техасу можно ехать два дня – и ты все еще в Техасе. И какой невероятно чистый воздух где-нибудь в Аризоне или в Колорадо. Впервые приехав в Боулдер, я выглянул в окно и увидел горную гряду. Казалось, она нависает прямо над отелем, но на самом деле она была в пятидесяти милях оттуда! Мы никогда ничего подобного не видели, и так было в Америке с каждой европейской группой.

Наш первый тур начался с концерта в Tower Theater в Филадельфии, а потом мы поехали на север, в Нью-Йорк, где сыграли в Планетарии Хейдена – как раз в то время мимо Земли пролетала комета Когоутека, а у всех нас на уме был один космос. Комета пролетела мимо, как и полагается, но невооруженным глазом ее было не видно – пшик и все. Но мы устроили в планетарии вечеринку, посмотрели передачу про Когоутека и все такое. Это была гигантская вечеринка, там я познакомился с Элисом Купером, Стиви Уандер тоже пришел. Посреди вестибюля лежал огромный кусок лунной породы, и телохранитель подвел Стиви к нему, положил его руку на камень – «Это лунная порода, Стиви» – и отвел его в сторону. Во время шоу я огляделся по сторонам и снова увидел Стиви Уандера, а его телохранитель в это время говорил: «Она сейчас пролетает перед нами, Стиви, слева направо». И у кого тут не все дома, у меня или у них?