Полюс капитана Скотта - Богдан Сушинский

В такой борьбе прошло около двух часов, прежде чем с борта корабля раздались возгласы радости и стало заметно, что, медленно пятясь, «Терра Нова» уходит на глубину. Этот момент наступил тогда, когда Скотт практически потерял надежду на счастливый исход и опасался, что все еще достаточно загруженный барк начнет разрушаться под собственной тяжестью.

Затем до самого утра командир судна искал место, где бы можно было вновь пристать к ледовому причалу. При той интенсивности ледовой ломки, которая наблюдалась полярниками, вполне можно было ожидать, что со временем «Терра Нова» могла бы подступиться чуть ли не к самому Старому Дому, как начали называть в экспедиции аварийную хижину «Дискавери». Но кто мог бы сказать Скотту, сколько дней для этого понадобится? И вообще станет ли подобный заход в Бухту Старого Дома возможным?

Осмотрев окрестности, Скотт передал через старшего на баркасе, чтобы лейтенант Пеннел увел судно к Ледовому Языку. А как только барк вновь оказался на ледовом якоре, бросил туда все нарты, все собачьи и лошадиные упряжки, чтобы как можно скорее весь экспедиционный груз оказался на материке. Он не мог дальше рисковать успехом экспедиции, полагаясь на мощь «ледовых якорей». Тем более что антарктическое лето быстротечно и вскоре барку предстояло уходить к берегам Новой Зеландии.

Разгрузка судна еще продолжалась, а Скотт уже формировал две группы полярников. Одну из них, ту, которую капитан называл «осенней вспомогательной партией», возглавил он сам. Взяв под свое командование ротмистра Отса, лейтенантов: Эванса, Бауэрса, Черри-Гаррарда, Крина, Мирза, Аткинсона, младшего лейтенанта Грана, доктора Уилсона, а также матросов Форда и Кеохэйна, он принялся перебрасывать провиант в направлении полюса, создавая экспедиционные склады, а также отмечая путь на юг гуриями — невысокими сигнальными вышками, сложенными изо льда и спрессованного снега. Ориентируясь по ним, а также пополняя свои запасы на складах, основная партия должна будет следующим летом идти на штурм полюса.

При этом «склад номер один» полярники заложили неподалеку от Старого Дома, перевозя туда провизию и все прочее, необходимое для похода «полюсников» прямо с судна. И уже оттуда полярники перебрасывали провизию для последующих складов. Причем для закладки их капитан приказал использовать восемь лошадей и двадцать шесть собак, отобрав при этом более слабых животных, поскольку более сильных полярники оставляли для весенних походов.

«Первый транспорт с провизией и топливом на четырнадцать недель, приблизительно 5885 фунтов, — отмечал в своем дневнике Скотт, — перевезено на склад номер один. Судно подвезло до Ледового Языка сто тридцать тюков сена, двадцать четыре ящика собачьих сухарей и десять мешков овса; собаки с санками вернулись к судну, взяли этот груз и отвезли на склад номер один, захватив при этом из Старого Дома еще пятьсот фунтов сухарей.

Сани, запряженные лошадьми, везут: две палатки, две лопаты, два лома, разные инструменты; а также овес, сухари, провизию, масло, спирт, походные печи, запасную одежду и многое другое. Собаки везут то же самое, но в меньшем количестве».

А накануне выхода этой партии на барк переправилась «западная партия», командовать которой было поручено лейтенанту Кемпбеллу, первому помощнику командира «Терра Новы». Задача у этой группы, состоявшей из геолога Пристли, врача лейтенанта Левика, а также моряков Эббота, Дикасона и Браунинга, представлялась особой. Судно должно было доставить их в Китовую бухту, откуда, после закладки основной базы, полярники обязаны были пройти вдоль Великого Ледяного барьера до земли Эдуарда VII.

Причем Кемпбелл даже предположить не мог, что очень скоро ему придется менять свои планы.

Но это будет потом, а пока что остававшиеся обитатели базы провожали эту партию с такой трогательной торжественностью, словно она уже выступала в сторону полюса.

— Прошу прощения, доктор Уилсон, за любопытство, — молвил Мирз, когда с обедом на стоянке второго склада было покончено и капитан объявил, что через пятнадцать минут группа уходит дальше на юг, — но мне очень хотелось бы задать вам один вопрос, связанный с экспедицией на «Дискавери». Сразу же признаюсь, что натолкнул меня на это любопытство какой-то странный намек капитана Скотта.

— Никогда не поверю, что капитан способен говорить намеками. Полковник флота всегда открыт и прямолинеен, — настаивал на своем Уилсон. — Порой излишне.

— И все же, когда мы с капитаном оказались у памятного креста моряку Винсу, тому, что погиб во время прошлой экспедиции Скотта, он почему-то так и не объяснил мне, какая история скрывается за этой «меткой бытия». Точнее, мне непонятно, на какие воспоминания она наталкивает начальника нашей экспедиции.

— Мне известна судьба бедняги Винса, лейтенант, — проворчал Уилсон, очевидно, недовольный тем, что Мирз не позволяет ему побыть наедине. — Что вас заинтересовало в этой трагической истории?

— Памятный «крест Винсу» всего лишь послужил для Скотта толчком для воспоминаний.

— В присутствии полярников капитан обычно не любит предаваться воспоминаниям о путешествии на барке «Дискавери», считая, что все, что он способен был поведать о нем, он уже поведал в своей книге. Поэтому считайте, что вам неслыханно повезло.

— Так вот, во время этих скупых воспоминаний Скотт намекнул, что в своей первой антарктической экспедиции столкнулся с чем-то таинственным, которое не поддается простому и внятному объяснению. При этом капитан пообещал, что вернется к этому разговору в вашем присутствии, сэр.

— В моем присутствии? Почему… именно в моем? Странно, — пожал плечами доктор. — И что же он имел в виду?

— Этого я не знаю. Никакого ясного намека. После прибытия на базу я дважды пытался вернуться к этой теме, однако полковник флота всячески уходил от нее. Причем не уверен, что делал это из-за нехватки времени.

Уилсон потерял интерес к склону утеса и заинтригованно взглянул на Мирза. Интуитивно старый разведчик уловил, что доктор уже понял, что именно имел в виду Скотт, но почему-то не решается говорить откровенно.

— Полковник флота, как вы его называете, находится рядом. Почему бы вам не подойти и не спросить еще раз?

— Даже если мы сделаем это вместе с вами, все равно это будет выглядеть бестактно.

— Это правда, господин Мирз, что вы связаны с разведкой?

— Да, с британской разведкой, сэр. И ни с какой другой. И хотя я предостерегаю вас от разговоров на эту тему, тем не менее напомню, что мы с вами оба — офицеры армии Его Величества.

— То есть сведениями, которыми вы сейчас интересуетесь, на самом деле интересуется наша разведка?

— Можно выразиться и по-другому. Нашу разведку будет интересовать все, что способно заинтересовать во время экспедиции меня. В этом смысле командование вполне доверяет мне, полагаясь на мой профессиональный опыт. Я основательно ответил на все интересующие вас вопросы, доктор Уилсон?

— Настолько основательно, что других вопросов, связанных с вашей прямой профессиональной деятельностью, не последует, — предельно точно уловил доктор подтекст его вопроса.