Точка кипения - Али Найт

— Я никогда не встречала его, если вы это имеете в виду.

Свет погас. Уайт не может скрыть разочарования.

О’Шиа возвращается к своим вопросам.

— Ночь понедельника…

— В понедельник ночью Пол был здесь, со мной. Я уверена в этом.

— В котором часу он вернулся домой?

Я пожимаю плечами.

— По-моему, как обычно. В половине восьмого, может быть, позже, поскольку понедельник обычно загруженный день. А может, в девять или в половине десятого.

— Вы не можете быть более точной? — настаивает О’Шиа.

Я не готова к тому, что они будут вдаваться в детали. Неуверенность внутри меня растет, когда я вижу, что она записывает мои слова в блокнот. Открывается дверь, и показывается Джош с конфетой за щекой.

— Простите, я не хочу называть какое-то определенное время, потому что могу ошибаться.

Думаю, я прикрыла его после их расставания с Лексом и теперь стараюсь выглядеть равнодушной, чтобы показать свою незаинтересованность.

— Можно мне взять вашу рацию? — просит Джош.

— Джош! Они на работе.

Уайт протягивает ему свою рацию, там слышится треск.

— Вот это круто! — говорит он, переворачивая ее и дотрагиваясь до антенны.

О’Шиа поднимается и протягивает мне свою визитку.

— Нам нужно взять показания у вашего мужа.

— Конечно, он будет рад помочь.

Я встаю и направляюсь в коридор, глядя на ее имя в карточке.

— На какой машине ездит ваш муж? — спрашивает О’Шиа.

Мне приходится назвать ей марку и номер синего «престижа».

— Он брал машину в понедельник?

Я настороженно молчу. Наверняка это важная информация, а я не продумала ее.

— Обычно он не ездит на машине на работу, поэтому думаю, что нет. Большую часть времени она стоит в гараже.

Она тянется, чтобы открыть дверь.

— Вы думаете, это преступник-имитатор? — тихо спрашиваю я.

О’Шиа меряет меня холодным взглядом. Я очень сомневаюсь, что на ее главной странице в социальной сети указано «милая, забавная… с прекрасным чувством юмора».

— Я ничего не думаю. Пусть факты говорят сами за себя.

Мне не по себе. Из кухни доносится еле слышный гул работающей стиральной машины.

Я проснулась на диване с пустой бутылкой из-под ликера «Бейлис». Половина двенадцатого ночи. Не помню, сколько раз, с тех пор как ушла полиция, я звонила и писала Полу сообщения. Я уже даже забыла, что́ почувствовала, когда услышала звук их отъезжающей машины. Я бреду в туалет, покачиваясь и ударяясь бедром о дверную ручку, и меня рвет прямо в раковину. Мое тело дрожит, по коже пробегает мороз. Мне ведь даже не нравится «Бейлис». Чтобы хоть как-то собраться, я брызгаю холодной водой себе в лицо. Пола нет, я это чувствую; без него комнаты кажутся холодными и унылыми. Такое ощущение, что сегодняшний день — это сон. Еще совсем недавно я соврала полиции в присутствии своих детей. Просто не верится, что я сделала это. Я шагнула далеко за пределы своих принципов. Струйка холодной воды стекает по груди, вызывая дрожь. И это было несложно. Не сомневаюсь, что Пол способен даже на больший обман. А что ему еще остается делать? И это ранит в самое сердце.

По щекам начинают течь слезы. Я пытаюсь найти аспирин и взять себя в руки, потом хватаю мобильный телефон. Пол не звонил и не ответил на мои сообщения. Хмель делает меня занудой и плаксой, но, несмотря на злоключения этого дня, даже вопреки им, я не хочу его видеть, не хочу ощущать его мускусные объятия, не хочу, чтобы он благодарил меня за эту ложь и успокаивал, как ребенка. Мобильник вздрагивает в моей руке. Мой взгляд затуманен, но я отвечаю, готовая разреветься и с новыми силами обрушиться на Пола. Но это Джесси, она звонит из бара.

— Ты еще не спишь?! Твою мать! Я звоню весь вечер! Мне предложили собственную выставку в Шоредите! Круто, да?

Я киваю, не в состоянии произнести ни слова.

— Кейт? Ты меня слышишь?

Из трубки доносится гул пьяных голосов.

— Да…

— Помнишь агента, о котором я рассказывала, что он приходил на последнюю выставку? Так вот, теперь он хочет «поднять меня на новый уровень». — Последнюю фразу она произносит с легким американским акцентом.

— Ничего себе!

— Но важнее другое: эта галерея сотрудничает с некоторыми известными покупателями, и какой-то парень, которому принадлежит половина сети Сейнсберис, хочет для начала купить две картины. Для начала! Это нормально?! Ах, я так счастлива! Алло? Все в порядке?

Я плачу прямо в трубку и не могу остановиться.

— Кейт, что случилось?

— Ничего. Ничего, правда. Я так рада за тебя.

Мне трудно в полной мере порадоваться вместе с ней из-за этого дерьма, в котором я погрязла.

— Точно? — Из трубки доносятся звуки музыки. — Ты плачешь?

— Нет, нет, я просто простыла. — Слова неправды спешат вырваться у меня изо рта.

— Подожди секунду. — Музыка затихает, это она вышла на улицу. — Что произошло?

— Не глупи, все нормально. Это просто отличные новости!

— Знаю. Это самые большие галереи в восточной части города. Они заплатили мне аванс, ты можешь представить себе такое? Не нужно больше клянчить деньги на никуда не годные холсты.

Мне следует смеяться вместе с ней, вместе с ней переживать такой волнительный момент, ведь это то, о чем она мечтала, над чем неустанно работала на протяжении более двадцати лет, подавала миллионы стаканов водки с клюквой и вытирала пролитое пиво на столах. Она стоит на пороге реализующейся мечты, и я ждала этого момента больше пятнадцати лет. Но я задыхаюсь от отчаяния.

— Я так рада за тебя, Джесси, правда.

Я снова начинаю рыдать.

— Ты все-таки плачешь!

— Ага, это просто невероятно. Все эти годы упорных усилий наконец окупились!

Джесси смеется.

— Это самый счастливый день в моей жизни.

Она пропадает, и ее голос начинает прерываться. Думаю, она тоже плачет.

— Знаешь, это ведь ты всегда верила в меня, Кейт, не давала опустить руки. Я хочу поблагодарить тебя за это.

— Тебе не за что благодарить меня. Я всегда знала, что ты можешь это сделать. Ты так тяжело работала! Никто не заслуживает этого больше, чем ты.

После этих слов мы обе рыдаем в трубку.

— Угадай, что еще сегодня было. Мистер Женатик сказал, что любит меня! Он праздновал здесь вместе с нами, вообще-то он только что ушел…