Легенды скалистых гор - Кейт Лондон

Наверное, старина Томас носил пижаму. Рейф разделся до шортов.

— Тебе тепло? Ночи в горах бывают очень холодными.

Он залез в мешок.

— Рейф, у тебя, видимо, уже были такие приключения с женщинами? Ты все так хорошо организовал. — Деми повернулась к нему, и ее рука легла на его грудь. Он взял ее ладонь и поднес к своим губам.

— Я никогда не брал женщин в поход, — сказал он с волнением. — Завтра поедем к одной пещере. Она меньше, чем хрустальная пещера Лайэма, и до нее легче добраться. Я подумал, что тебе понравится. К настоящей большой пещере ведет слишком опасная дорога. А вообще-то я думал, что нам обоим нужен отдых. Как продвигаются твои занятия? — перешел он к безопасной для обсуждения теме. Но была ли она таковой?

— Замечательно. Я полностью готова к предстоящему уикенду. Желающих очень много. К тому времени, как вернется отец, ему совсем не придется волноваться по поводу денег. О-о! — Деми попыталась через Рейфа дотянуться до своей сумки. — Я забыла прочитать твою записку.

Она осторожно развернула бумагу, и в руку ей упал прекрасный кристалл, который он хранил все эти годы.

Рейф ждал. Его романтическая выходка казалась сейчас глупой, смешной, и любая женщина в здравом уме…

— Какой ты милый!

Слезы навернулись Деми на глаза, когда она взяла кристалл и посмотрела на то, что было нарисовано на бумаге.

— Ну, Рейф. Ты настоящий художник. Мне нравится. Очень красиво. Вместо орнамента, изображенного на верху герба Монклэров, мы используем твой рисунок-знамя, а за ним меч и пересекающая его стрела. Ты гений, Рейф. Мне действительно жаль, что тебе не удалось приобрести замок. Я надеюсь, твоя бабушка не будет слишком разочарована.

— Я решил, что есть кое-что поважнее. Она поймет. Гибкость всегда была правилом в моем бизнесе.

Деми осторожно уложила записку и кристалл в свою сумку — они же были драгоценны. Рейф вздохнул, купаясь в волнах блаженства, ему удалось сделать Деми Толчиф счастливой. В свете костра он любовался мягкой линией ее щеки, ее сияющими глазами.

Рейф резко остановился, ошеломленный тем, что увидел: Деми, обнаженная, загорала на огромном плоском камне. Растянувшись на красной скале под ясным голубым небом, она выглядела, как… как богиня, ждущая его, чтобы… У него пересохло во рту при виде плавных линий ее тела, упругих розовых бутонов ее грудей, темных завитков между ее бедер. Он с трудом сглотнул, поставил ведро воды на ближайший камень и осторожно спросил:

— Деми, что ты делаешь?

Не открывая глаз, она прижала одну руку к груди, а другую положила на низ живота. Ее волосы вокруг головы были, как иссиня-черная шелковая река, текущая по камням. Нежный горный ветерок играл концами волос, приподнимая их, и казалось, что Деми лежала на холме из мягкого пуха… Вдруг по ее телу пробежала дрожь.

— Здесь прохладно, но приятно загорать обнаженной. Я читала о чем-то подобном, и мне понравилась эта мысль. Ты знаешь, я никогда не чувствовала себя так спокойно.

Рейф в волнении заставил себя вдохнуть горный воздух, когда она медленно вытянула руки вдоль тела.

— Мы сейчас, лицом к лицу с природой, бросающей нам вызов, и мы должны выжить. Я чувствую себя первопоселенцем. Мне так хорошо, и я понимаю… да, я знаю, что непривлекательна, но когда солнце освещает мое тело, я ощущаю себя настоящей женщиной. Я все думаю о бедной Элизабет. Лайэм должен был быть благодарен ей. Она спасла и его жизнь.

— Я не хочу больше ничего слышать об Элизабет. Ты простудишься, — резко сказал Рейф. Он с трудом отвел взгляд от ее напряженных сосков и заставил себя смотреть на ястреба, парящего в небе, на ветви сосен, колеблемые ветром, на белок, бегающих по стволам деревьев, куда угодно, только не на кремово-белое тело Деми. Его собственное тело было таким же твердым, как и скала, на которой он стоял.

Деми подвинулась к нему, прикрыв глаза от солнца.

— Рейф? Ты смущен? Ты покраснел и смотришь в сторону. Ты не думаешь, что Элизабет причинила боль Лайэму, когда она… ах, ну ты знаешь… Рейф? Почему ты сердишься? Не надо быть таким ханжой. Чувственность происходит от знания чьего-либо тела, от наслаждения им — о, правильно, повернись и беги, спасайся бегством. Убирайся с моей скалы.

— Твои глаза такие зеленые, почти изумрудные. Когда ты негодуешь, они сверкают огнем, а когда ты добрый — они становятся светлее. Они были как беснующийся огонь, когда ты шел ко мне по скале, чтобы запихнуть меня в спальный мешок и в одежду. Но тогда ты все-таки немного волновался, я даже заметила это. Извини меня, но я смотрела внимательно. — Деми откусила кусочек крольчатины, приготовленной Рейфом на костре и поданной с печеной картошкой. Ночь была не по сезону теплой. На Деми была надета его рубашка. Она скрестила ноги перед собой, нахмурила брови, глядя на него, и потянулась, чтобы вытереть его подбородок краем полотенца.

Затем она погладила его по голове. Этот жест заставил его почувствовать себя любимым щенком иди юношей, потерявшим голову из-за женщины. Рейф схватил ее за запястье и прижал к себе. От удивления она выгнулась назад, и они упали на спальный мешок.

— Я хочу тебя, — услышал он свой охрипший голос.

Он представил себе хохочущих братьев. Он, Рейф Палладии, мистер Холод, совершенно лишенный чувств, безнадежно желал женщину, которая сводила его с ума одним прикосновением.

И поскольку он боялся, что она задаст невинный вопрос, который еще более смутит его, он запечатал ее губы поцелуем — очень нежно, чтобы она поняла, каким сокровищем она была для него.

Деми вздрогнула. Ее серые глаза широко распахнулись.

— Пусти, — дрожащим голосом приказала она. Ее щеки порозовели в свете костра.

Рейф поборол свою боль и отпрянул назад. Он сам себе был противен; он, наверное, был так же груб, как и Ллойд. Его гены…

Сбросив рубашку, Деми прижалась обнаженной грудью к его руке. Он медленно повернулся.

— Ты изумителен, — прошептала она, придвинувшись к нему. — Пожалуйста, возьми меня.

Луна поднималась над горами. В теплом спальном мешке Рейф прикасался к Деми робко и благоговейно, будто она состояла из цветочных лепестков с капельками утренней росы.

Поцелуи Рейфа словно дразнили ее. Его сильные руки скользили по ней, по ложбинкам ее тела, пальцы двигались по животу, ласкали спину. Вся нежность, какую она могла себе представить, казалось, воплотилась в этом мускулистом, прекрасном теле.

Тяжелые удары сердца Рейфа говорили ей, что он хотел ее. А она боялась, что разочарует его так же, как Томаса.

Она хотела, чтобы Рейф всегда был с ней. Он стал для нее дорогим и близким человеком. И смотрел такими жадными глазами.

Впервые в жизни Деми без всякого смущения положила ладонь на обнаженные ягодицы мужчины. Ее желание нарастало, подогреваемое каждой новой лаской, каждым прикосновением.