Осколки тебя P.S.Навсегда - Янина Логвин

О боже, я настоящий идиот!

Мне нельзя ее хотеть, ей всего пятнадцать! Но меня ломает от мысли, что надо ждать…»

Из дневника Алекса Райта

«…Сегодня я признался Лене в своих желаниях. Господи, это было страшно, но она поняла и разрешила мне прикоснуться к ее груди через платье.

Вышло ужасно. Мне до сих пор стыдно. Сначала я никак не мог это сделать, а потом, когда наконец дотронулся, то застыл с протянутой рукой, словно ее приклеили. В итоге Лена жутко смутилась и сказала, что пока не готова и лучше нам еще ненадолго остаться друзьями.

В общем, когда неловкость прошла, мы договорились подождать сколько сможем. А если не сможем… если оба захотим одного и того же, тогда и перешагнем эту грань. Потому что по-другому не получится.

Мы все равно будем вместе, надо только научиться сдерживать желания.

Проклятье!

Пришел Картер. Пока я пишу, он сел на подоконник и смотрит на улицу. Курит – снова брату плевать на всех. Спросил, почему Трескунок не спит, а торчит в окне? Как же мне хочется ему рассказать…»

Картер

Я возвращаюсь в отцовский дом к обеду и сразу замечаю припаркованный у дороги стальной минивен парня моей сестры. Последний раз, когда он здесь стоял, все началось побегом Вик из кампуса, а закончилось ее дорогим лечением у психотерапевта. Поэтому, когда я вхожу в коттедж и вижу в гостиной худощавого гостя, то сразу спрашиваю:

- Привет, Кросби! Что случилось на этот раз?

   Оливер сидит на угловом диване, опустив голову, и нервно играет на скулах желваками. Но как только меня замечает, то тут же встает и шагает навстречу. Мы обмениваемся рукопожатием и, судя по его бледным щекам, я догадываюсь, что он нервничает. Но в целом держится спокойно, и мне это всегда в нем нравилось – умение себя контролировать.

- Привет, Райт! Да как сказать…

- А как есть, так и говори.

- Ну, в общем, я сделал твоей сестре предложение. Надоела неопределенность, да и чего тянуть, когда и так все ясно? Мы все-таки с Вики три года вместе.

- Что слышно насчет армии?

- Заявление на контрактную службу одобрено – вчера пришло письмо из военного департамента. Осталось утрясти вопросы с учебой, уволиться с прошлого места работы и открыть счет в банке. С понедельника начинаю подготовку, а через десять дней переезжаю в казарму, вот и подумал, что будет правильно, если мы сейчас распишемся. Я не всегда смогу быть рядом с Вик, а так у нее будет уверенность в завтрашнем дне. Сам знаешь, бизнес это не мое.

- Понятно, - я опускаю сумку на диван и снимаю с себя куртку, оставшись в футболке. – А Виктория что? – спрашиваю, возвращая взгляд к парню. - Дала дёру?

Кросби запускает пальцы в пока еще длинные волосы, пожимает плечами и тяжело вздыхает:

- Как всегда. Собрала вещи и потребовала отвезти ее домой. Сейчас вот закрылась с вашим отцом в спальне, - он кивает головой в сторону родительской комнаты, - и, надо думать, пьет там его кровь литрами. Прости, Картер, - он разводит руками, вновь опускаясь на диван, - я стараюсь, но иногда даже мне с ней не справиться.

- Ну вот, видишь! - показывает взглядом перед собой, невесело поджимая губы, когда дверь спальни распахивается и из нее стремительно выходит заплаканная Вик, - можно подумать, я твою сестру не замуж беру, а бросаю одну с тремя детьми. Ни черта не понять этих девчонок!

Виктория захлопывает дверь и направляется мимо нас к лестнице. Она идет, задрав нос и, конечно же, замечает меня, но не собирается поприветствовать или уж тем более удавить в сестринских объятиях. Приходится самому поймать ее за локоть, остановить и повернуть к себе лицом.

- Привет, сестричка! Вижу, ты тоже по мне скучала и рада видеть. Куда направилась? Ничего важного не хочешь рассказать?

- Привет, Картер, - бросает она, раздув ноздри, и поправляет челку, не глядя на Оливера. – Нет, я устала и хочу лечь. У меня болит голова!

Однако я вновь мешаю ей уйти.

- Не так быстро, успеешь еще сбежать, - замечаю. – Будь добра, налей нам пару стаканов колы, я только что приехал. Можешь и сендвичи подогреть – лучше с ветчиной и сыром. Ты как, не откажешься перекусить? – повернув голову, обращаюсь к Кросби. – Давно мы не говорили по душам.

- Можно, - соглашается тот. - Думаю, сендвичи к обеду – хорошая идея! Мы с утра не завтракали. Ты как на это смотришь, Вики?

Она смотрит отрицательно и, понятное дело, тут же оскорбляется:

- Что? Обойдетесь! Если всем на меня плевать, так и скажите! Сегодня день дурацких новостей! Ну почему, почему ничто не может оставаться прежним? Обязательно нужно все испортить! Пусти, Картер, я уйду, и можете заниматься, чем угодно! Да мне все равно!

А вот тут она врет. Все, чего Вик сейчас хочет – это прицельного внимания со стороны всех окружающих ее людей. Больше преданных зрителей ее личному маленькому театру драмы, на сцене которого она занимается прилюдным самобичеванием. Сраного понимая и успокоительного в задницу!

Хорошо, что для Кросби это не секрет. Но плохо, что отец принимает эти спектакли близко к сердцу.

- Все равно говоришь? – прохладно повторяю я, отпуская руку сестры и отходя в сторону. - Что ж, согласен. Иди! Давно уже пора отпустить Оливера. Уверен, твой бывший парень найдет чем себя занять без тебя, и с кем провести время.

Но Вики не уходит, хотя я больше ее не держу. Напротив, насторожившись, она подходит ближе. Ей хорошо известно, что я не люблю болтать впустую, поэтому и время для визитов к отцу выбирает такое, когда меня нет дома. Правда, сегодня ей не повезло.

- Что… что значит «давно пора отпустить», Картер? – затаив дыхание, задает вопрос. - Ты это о чем?

Ну вот, теперь можно быть уверенным, что она услышит. Сунув руки в карманы брюк, я вновь поворачиваюсь к сестре. Из спальни выходит отец, но увидев своих детей, стоящих лицом друг к другу, не спешит подходить ближе.

- Об этом. Хочешь закончить, как мать – не втягивай в это дерьмо Кросби, хватит и нас с тобой. Я уже знаю о его предложении, и вот что скажу. Ты ему не безразлична и, если честно, мне непонятно, чем заслужила такую привязанность. Ты молодая, здоровая девушка, которой жизнь дала гораздо больше, чем другим…

- Постой, - останавливает меня сестра. - Ты сейчас серьезно говоришь?

- Вполне.

- И что же она мне по-твоему дала?

- Дом и семью. Парня, который тебя любит. Очнись наконец и начни жить. Тебе никто и ничего не должен.

- Семью? – недоверчиво хмыкает Вики, нахмурив брови. - Шутишь? И где же она? – разводит руками в стороны. – Почему мне тогда так одиноко, братик? Не потому ли, что мы давно перестали эту семью чувствовать?!

- Виктория! – потрясенно выдыхает отец с болью в голосе, но я замечаю, как поднимается Оливер, и останавливаю его знаком, оставляя за собой право первому закончить начатый разговор.