Будь собой! - Вера и Марина Воробей

Родители молча переглянулись.

– Умер? – Ира пытливо смотрела на отца. – Да?

Григорий Ильич виновато кивнул.

И тут девушка почувствовала, как внутри нее зазвучало: «Артем», а потом слово лопнуло, как натянутая струна, больно хлестнуло, и навалилась тоска. Тяжелая, беспросветная. Сегодня, сейчас что-то кончилось, безвозвратно и навсегда.

– Я была там. – Она смотрела в одну точку, и крупные слезы текли по щекам. – Мы его видели. Тема сказал, что это пьяница. И мы не стали его поднимать. – Она жалобно всхлипнула. – Мы… Я убила его.

Поначалу родители решили, что дочь еще не оправилась от обморока и попросту бредит. Однако после пары таблеток успокоительного Ира сумела связно рассказать, как все было.

– Вот что, дочь. – Папа был мрачнее тучи. – Ложись-ка спать, а завтра на свежую голову подумай, что и как.

Ира покорно поднялась и отправилась к себе.

– Надо ее успокоить. – Галина Сергеевна отключила все еще включенный утюг. – Объяснить, что он умер раньше, чем они там оказались. Ты посмотри, что с ребенком!

– Прошу тебя не делать этого. – Григорий Ильич потер лоб. – Такое нельзя забывать. Жизнь впереди большая, Ирке необходимо знать, как страшно может повернуться самое простое равнодушие.

– Ладно, пойду гляну, как она.

– Только ничего не говори. Она сейчас должна сама все понять.

Ира легла прямо в одежде. Спать ей вовсе не хотелось. Та самая тоска, что по рукам и ногам скрутила после обморока, сейчас давила все сильнее. «Как же так вышло? Ну ладно я. Но Артем?»

И тут она еще раз вспомнила разговор в саду: «Принял, бедняга, на грудь и теперь отдыхает… Идем, кажется, я чувствую запах дыма…» – «Может поднять его?..» – «В тебе говорит элементарное незнание жизни…» – «Ты точно уверен, что он пьяный?» – «Совершенно». – «По-моему, он не похож ни на алкаша, ни на бомжа…» – «Ну, человек странное существо… Какое право мы имеем навязывать ему свои представления о добре и зле?» – «Никакого…»

Так просто и так страшно.

В комнату тихо вошла мама.

– Разденься. Не спать же одетой.

Ира равнодушно разделась и снова легла. Долго она думала о себе, об Артеме, его дедушке и умершем ученом. Девушка была абсолютно уверена, что этой ночью ей уснуть не удастся, однако очнулась она поздним утром. Родителей уже не было, и Ира вяло порадовалась. Сейчас ей ни с кем не хотелось говорить.

Девушка поднялась совершенно разбитая, с сильнейшей головной болью. Следовало выпить таблетку и привести себя в порядок. Именно этим Ира и занималась чуть ли не два часа. Голову отпустило, но унылое отупение так и осталось. Все вокруг: и небо, и деревья, и дома за окном – казалось ей теперь серым, блеклым, скучным.

– От такой жизни в петлю полезешь! – Ира произнесла эти слова вслух, и звуки гулко отдались в пустой квартире.

«Но должно же быть хоть что-то радостное и светлое, – думала она. – Артем! Надо ему позвонить, он ведь ничего еще не знает, иначе обязательно появился бы сам. – Девушка набрала номер. – Только бы не дед, – повторяла она после каждой цифры, – только бы не дед».

К телефону подошел Тема.

– А, это ты, день добрый. – Голос такой же, как всегда. Ира удостоверилась, что он не в курсе.

– Знаешь, я вчера по телевизору видела того… ну того человека. Помнишь? Он еще в саду лежал.

– Да, не повезло бедняге. Я, знаешь ли, тоже репортажик поглядел. Журналистик, я тебе скажу, ужасно убогий. – Артем усмехнулся. – По-русски толком высказаться не может, но сколько пафоса.

– Переживаешь? – Девушка все еще не понимала.

– Ах, вот ты о чем! Да нет, к счастью, дед жив-здоров. Шутка ли, в его годы инфекционные болезни. И ведь я сколько говорил: незачем этих бомжей прикармливать. Никому не нужно – ни им, ни ему.

– Я про того человека в Ботаническом саду…

– А… – Тема сразу поскучнел. – Все люди смертны. Хотя, возможно, отправься с ним гулять кто-то из родных или коллег, и обошлось бы.

– Но ведь мы же…

– Хочешь сказать, должны были что-то предпринять. Так ведь на лбу у него не написано, что он ученый. Мы не могли копаться в чужих вещах, искать документы и прочее.

– Мы могли спасти его! – Ира почти кричала, от ее вялости и апатии не осталось и следа. – Мы его убили! Убили!

– Глупости, наверное, ты плохо выспалась. – В Темином голосе слышалось отчуждение.

– Нет, ты настоял на том, чтобы мы ушли, а я, дура, послушалась.

– Не люблю истерик. – Темин тон стал ледяным. – Вот что, я сегодня перебираюсь от деда в местечко потише. Вы с ним будто сговорились… Следовало бы конечно обидеться, но так уж и быть. Дам тебе шанс, дед передаст мои координаты. Думаю, через пару дней ты войдешь в разум, тогда милости прошу. Всего хорошего. – И он повесил трубку.

Ира ничего не понимала. Совершенно подавленная и оглушенная стояла она с трубкой в руках. Неужели это был он? Тонкий, благородный, прекрасный…

На негнущихся ногах девушка подошла к письменному столу и выудила оттуда папку, с которой ходила на занятия. Там лежал Темин портрет. С тетрадного листочка на нее смотрел совершенно чужой человек. Она попыталась вспомнить тот самый его взгляд и не сумела. «Неужели конец? Ведь столько всего было! Наверняка он решил, что я все на него валю, и обиделся. Нужно успокоиться, извиниться, и все пойдет по-прежнему».

Ира снова схватила трубку, но как назло телефон молчал. Она вытащила мобильник и набрала нужный номер, но в ответ раздались лишь длинные гудки – никто не отвечал.

Ира села за стол чуть ли не в обнимку с трубой. Долго и внимательно смотрела она на Темин портрет, потом зачем-то достала портрет Константина Юрьевича, сделанный давно, еще после презентации, и положила листки рядом. Даже странно, какие похожие и какие разные лица.

Несколько дней назад по требованию преподавательницы Ира притащила ей все, что рисовала в последнее время: натюрморты, пейзажи, этюды и эти два портрета. Художница внимательно разглядывала все работы, время от времени кивала, качала головой. А вот на портретах этих задержалась, долго их рассматривала, крутила так и эдак, а потом вынесла вердикт:

– Отвратительная техника, но есть глубина и чутье настоящего художника. За месяц-два тебе надо написать этих людей маслом. Их и понесем на творческий конкурс. Тут что-то есть, определенно есть. Вот так.

Ира тогда очень удивилась. Константин Юрьевич действительно неплохо вышел, а вот Тема получился хоть и похоже, но ужасно. Ира опять вглядывалась в его черты. Наверное, именно так он смотрел, когда они только что говорили по телефону.

– Другой человек, – вслух сказала она. – Это ведь другой человек.