Вельяминовы. Время бури. Книга вторая - Нелли Шульман

– В Цюрихе теплее, – Марта поправила кашемировый шарф, – может быть, мама с папой мне разрешат не только дома мороженое есть.

Она носила хорошо сшитое, твидовое пальто, беретку, и аккуратные сапожки. Ранец пришлось взять с собой. Все считали, что Марта отправилась в училище, на Поварскую улицу. Девочка остановилась напротив Моссовета, у щита с наклеенной «Правдой». Республиканцы, в Мадриде, и по всему фронту, продолжали удерживать позиции. Марта, тоскливо, подумала:

– Хоть бы папа чаще радиограммы присылал, мы волнуемся. Он летает, у него нет времени…

Рузвельт выиграл президентские выборы. В Америке, Марта не обсуждала с одноклассницами политику, девочки ей не интересовались. Фредди Коркоран, старший брат Хелен, поддерживал Рузвельта:

– Он спас нашу страну во время кризиса, мисс Рихтер, – серьезно заметил юноша, – мы нуждаемся в таких людях, как он.

Марта вспомнила белые бумажки в стенгазете. Мать объяснила, что Зиновьев и Каменев были агентами Троцкого, организовали убийство Кирова, и покушались на жизнь Сталина:

– Даже если все правда, – внезапно, сказала себе Марта, – зачем убирать их имена из истории? В американских учебниках написано, кто убил президента Линкольна… – она пробежала глазами статью о будущей сталинской Конституции.

– Конституцию двадцать четвертого года принимал съезд советов, – Марта пошла дальше, – он собрался через пять дней после смерти Ленина, но в учебнике не написано, что конституция была ленинской. А эта сталинская, хотя Иосиф Виссарионович жив… – из входа в метро пахнуло теплом, Марта потянула тяжелую дверь. Подняв голову, она полюбовалась бронзовыми светильниками.

Лиза, по секрету, призналась, что подарила майору Воронову фотографию. Марта рассмеялась:

– Если он попросил снимок, значит, ты ему нравишься… – старшая девочка густо зарделась. Марта подтолкнула ее:

– Дай ему адрес, в Чите. Он летчик, ты хочешь стать пилотом. Ничего неудобного нет.

Лиза отвернула красивую голову: «Он офицер, сын героя гражданской войны и орденоносец. А я в детском доме выросла и мать у меня прачка».

– Какая чушь! – возмущенно, сказала Марта:

– Мы в Советском Союзе, здесь все равны… – вспомнив золотые часы одноклассниц, личные машины, ждавшие детей во дворе школы, квартиру с видом на Кремль, Марта замолчала. Лиза, в Тушино, жила с семью другими девочками, и говорила, что в комнате их очень мало. В Чите, в спальне, размещалось двадцать учениц:

– Майор Воронов в детском доме воспитывался, – упрямо, подытожила Марта, – мои родители его давно знают. Дай ему адрес… – она взяла маленькую, крепкую руку Лизы и ласково ее пожала.

Лиза стояла рядом с телефоном-автоматом, в старом, драповом пальто и вязаной шапке.

– Какая она красивая все-таки… – зачарованно подумала девочка, увидев Марту, – и товарищ Горская тоже… – Лиза не размышляла о своем лице. В детском доме у них было одно зеркало на двадцать девочек. Раз в неделю их водили в баню, а в остальное время они мылись в большой, холодной комнате, под кранами с водой. Она только иногда, замечала, как смотрят на нее юноши на улице. Лиза краснела:

– Я первый раз в Москве. Я смотрю по сторонам, открыв рот, и выгляжу глупо. Вот они и смеются… – доехав на автобусе до Белорусского вокзала, Лиза пошла к Красной площади. Она не боялась, у нее в кармане лежала маленькая карта. Марта, в Тушино, начертила ей схему. Лиза съела мороженое. Зубы заломило от холода, однако оно было вкусное, такое вкусное, что девочка пожалела:

– Если бы можно было его до Читы довезти, со всеми поделиться. У нас мороженого не продают, – обертку от пломбира Лиза свернула и аккуратно положила в карман. Девочки, в Чите, просили ее ничего московского не выбрасывать.

Марта велела ей дать майору Воронову читинский адрес. Лиза, сердито, сказала себе: «Он обо мне забыл. Он после парада в Тушино не появлялся. Наверное, в Щелково уехал, в институт».

Заметив Лизу, Марта подбежала к ней: «Пошли, купим билетики». Девочка полезла в карман пальто, Марта отмахнулась:

– Оставь. Мама мне на буфет деньги дает. В училище я кофе покупаю, и пирожные, – Лиза, никогда в жизни, не пила кофе.

Проезд стоил пятнадцать копеек. Бросив в автомат монеты, Марта потянула ручку справа. В окошечке слева показались бумажные талоны. Можно было бы их купить в кассе, но Марта тряхнула головой:

– Скоро все автоматизируют. Везде появятся эскалаторы, вместо лестниц… – Марта ездила на метро, в Буэнос-Айресе, и в Нью-Йорке, видела эскалаторы в универсальных магазинах. Она похлопала Лизу по рукаву пальто:

– Не бойся. Ты парашютистка… – Лиза, все равно, держалась за ее руку. Девочки шагнули на ступеньку, Лиза ахнула. Они поехали вниз, не обратив внимания на двух мужчин, в серых пальто, следовавших за ними.

На станции «Чистые пруды» Марта с Лизой перешли на другую сторону платформы. Лиза озиралась, блаженно улыбаясь:

– Словно в сказке… – Марте метро тоже понравилось, особенно вагоны. Здесь были мягкие сиденья, матовые, стеклянные плафоны. Никто не оставлял на полу скомканных газет или картонных стаканчиков с кофе, как в Нью-Йорке:

– Потому, что метро новое, – весело сказала себе Марта, – когда москвичи привыкнут, все станет, как в Америке. Появится кофе навынос, и гамбургеры. Фонтаны для содовой воды здесь есть… – Марта жалела, что в Москве не делают айс-крим-соду. Дома у них стоял сифон, но Марта вспоминая юношей, в американских аптеках, которые всегда с ней заигрывали, морщила нос: «Дома, это совсем не то».

Вагон был полупустым. Утром Волк хорошо поживился в метро, и не хотел больше рисковать. Выйдя на «Дзержинской», Максим усмехнулся, посмотрев на здание комиссариата внутренних дел. Он освободился от кошельков, сложив деньги в портмоне, и перекусил в скромной столовой, на Сретенке. Волк называл улицы их исконными именами. К тому же, ему неприятно было даже произносить имя Дзержинского.

Он дошел до ЦУМа. Во время обеденного перерыва магазин всегда наполнялся. Волк потолкался у витрин. Некоторые гражданки, очень неосторожно, держали сумки открытыми. Вернувшись к метро, он решил поехать в парк, выпить законную кружку пива, перед вечерней давкой. День выдался отменным, солнечным. Волк, с наслаждением думал, как сядет на скамейку, с папиросой и будет смотреть на реку.

Взглянув в конец вагона, Максим узнал бронзовые волосы. Девочка с аэродрома сидела рядом с парашютисткой, Лизой Князевой, они о чем-то болтали.

Волк заметил двух мужчин, в серых пальто, у дверей:

– Вряд ли меня пасут. Для чекистов я птица невысокого полета. У них на лицах написано, что они с Лубянки. Девчонок сопровождают… – девочка с бронзовыми волосами улыбалась тонкими, цвета спелой черешни губами. Вокруг изящного носа рассыпались веснушки.

Поезд замедлил ход. Девчонки поднялись, чекисты последовали за ними. Волк тоже встал, сам не зная зачем. У эскалатора, ведущего вверх, сгрудилась толпа колхозников, в бараньих шубах и сапогах. Волк шумно вздохнул. Колхозники, наконец, решились сделать шаг, кто-то толкнул девочку. Протянув руку, Максим поддержал ее за локоть.