Жертвы моды. Опасная одежда прошлого и наших дней - Элисон Мэтьюс Дейвид

По иронии судьбы летом, накануне этого массового отравления, парижские шляпные мастерские посетил художник Жан Шарль Девелли. Ему предстояло выполнить эскиз рисунка для нанесения на тарелку севрской фарфоровой мануфактуры[157]. Уникальный, вручную расписанный сервиз из 180 предметов Les arts industriels, или «Ремесла», включал тарелки, по центру которых располагались жанровые миниатюры, изображающие мастерские по изготовлению 156 видов продукции: от бытовых предметов, например картонных коробок, до предметов роскоши – гобеленов и золотых украшений. Полагают, что сервиз был выполнен по заказу Александра Броньяра, химика, занимавшего должность директора Севрской мануфактуры и члена жюри Выставки продукции французской промышленности (Exposition des Produits de l’Industrie Française) – серии выставок, на которых демонстрировались новейшие технологические и эстетические достижения Франции первой половины XIX века. На рисунке, изображающем шляпную мануфактуру, зритель не увидит самых грязных и отталкивающих этапов производства; показаны лишь заключительные операции, которые превращали головные уборы в объекты вожделения для покупателей. В их число входят окрашивание и шлифовка фетровой шляпы. Один из работников за столом справа утюжит поля перевернутой шляпы специальным утюгом, чтобы она «приняла изящный и привлекательный вид под рукой мастера, вооруженной щетками, суконкой и горячими утюгами»[158]. Оконченная расписанная и позолоченная фарфоровая тарелка с миниатюрой Chapellerie («Шляпная фабрика») до нас не дошла, но известно, что в 1836 году король Луи-Филипп пожаловал весь сервиз целиком в дар австрийскому канцлеру, князю Меттерниху[159]. Возможно, кто-то из его окружения откушал превосходный ужин с изображения одного из самых ядовитых производств Франции того времени.

Подобно тому как позолота, роспись и роскошный орнамент скрывали проблемы в отрасли, новое поколение специалистов по охране здоровья – по-французски они звались hygiènistes – начали использовать научные факты, чтобы подвергнуть сомнению существование профессиональных заболеваний. Это случилось в 1829 году, всего лишь через год после того, как тарелку с рисунком Девелли вытащили из печи для обжига. Эти господа зачастую были химиками, связанными с производством, или даже состояли в союзе с влиятельными промышленниками. Они ставили коммерческие интересы предпринимателей выше охраны здоровья рабочих, которых должны были бы защищать[160]. В результате больное, отравленное тело рабочего перестало привлекать чье бы то ни было внимание, а пристальное изучение историй болезней отдельных шляпников, подобное исследованиям Тенона, уступило место новой абстрактной «науке» статистике. Сами рабочие не получали должных сведений о рисках своей профессии. В британском пособии для начинающих шляпников, опубликованном в 1829 году и предназначенном помочь им овладеть основами мастерства, ртуть, входящая в состав раствора для обработки меха, даже не упоминается[161]. Однако существуют материальные свидетельства того, что шляпники стремились найти альтернативу пуховому фетру. Во многих музейных коллекциях хранятся схожие модели цилиндров, выполненные как из фетра, так и из шелка. Благодаря лондонской фирме Джорджа Даннеджа цилиндр из шелкового плюша появился на рынке еще в 1790-е годы как «имитация касторовой шляпы»[162] и заменил более токсичную шляпу из пухового фетра. К середине XIX века шелк как сырье для шляпного производства постепенно вытеснил подпушь, и настоящие фетровые шляпы из бобрового меха вышли из употребления. В 1885 году журнал Cornhill Magazine писал: «В наши дни найти бобровую шляпу непросто, если только вы не в музее»[163]. Тем не менее ядовитый пуховый фетр продолжали использовать для изготовления повседневных округлых фасонов шляп: котелков, хомбургов и федор – так что проблема отравлений не исчезла.

Самый известный образ шляпника в художественной литературе появился в Викторианскую эпоху. Безумный Шляпник из сказки Льюиса Кэрролла «Приключения Алисы в Стране чудес» (1865) с его абсурдными высказываниями и чаепитием без чая – излюбленный персонаж популярной культуры и модной индустрии. В тематической серии фотографий Энни Лейбовиц, опубликованных в декабрьском выпуске журнала Vogue в 2003 году, роль Безумного Шляпника исполняет британский шляпных дел мастер Стивен Джонс, создававший головные уборы для коллекций Вивьен Вествуд, Джона Гальяно и японского бренда Comme des Garçons. В экранизации сказки Кэрролла Тимом Бёртоном (2010) Джонни Депп в роли Шляпника появляется с копной волос ярко-оранжевого цвета, напоминающего об оттенке, который придавала меху обработка ртутью. Этот персонаж возник точно в середине двухвековой истории применения ртути в шляпном производстве. Его обаятельные чудачества представляют довольно безобидную интерпретацию воздействия ртути на организм настоящих шляпных дел мастеров, если, конечно, герой Кэрролла вообще имел какой-либо реальный прототип. Споры о том, вдохновился ли автор картиной реальных последствий отравления ртутью, продолжаются до сих пор[164]. Кажется, что Джон Тенниел в иллюстрациях к «Алисе» изобразил не изготовителя, а продавца шляп – на шляпной ленте его недорогого цилиндра закреплен ценник «Этот фасон за 10/6», то есть десять шиллингов и шесть пенсов. Однако некоторые действия этого персонажа напоминают симптомы отравления ртутью: во время суда над Червонным Валетом он выглядит «смущенным» и «нервничает», переминается с ноги на ногу, откусывает кусочек от своей чайной чашки и «так задрожал, что с обеих ног у него слетели башмаки» (ил. 3)[165].