Приманка для мужчин - Тэми Хоуг

Дэн Янсен. Местный герой. Капитан кугарской футбольной команды. Первый нападающий кугарской баскетбольной команды. Единственный уроженец Стилл-Крик, которого показывали по национальному телевидению. Трисси говорила, что он хочет вернуться потому, что в Стилл-Крик всегда будет героем, не прикладывая никаких усилий: памяти о былой спортивной славе, сильных руках и быстрых ногах хватит ему до конца жизни.

Не правда. Он вернулся, потому что здесь его дом, потому что ему нужно было спокойное, знакомое место после того, как его карьера пошла прахом. В Лос-Анджелесе он был Дэном Янсеном, первым нападающим рейдеров. А потом случилась беда с коленом, и в мгновение ока он стал никем. Прожектора ослепили его и погасли, и он остался бродить в темноте и ощупью искать что-нибудь, кого-нибудь, кто сказал бы ему, кто он есть теперь, когда футболку с номером восемьдесят восемь носит другой игрок — с сильными руками, убежденный в собственном бессмертии.

Трисси гораздо больше обескуражила утрата статуса жены известного игрока, чем то, что Дэн не мог ходить из-за травмы колена. Она утешалась мыслями о том, что он пойдет в спортивные комментаторы, и на телевидении станет звездой еще ярче, чем в футболе. Когда он сказал ей, что хочет вернуться в Миннесоту, она буквально рассмеялась ему в лицо. Дэн был ее шансом вырваться из Стилл-Крик; возвращаться туда она не собиралась и ясно дала ему понять, что вышла замуж за номер на футболке, а не за человека, который ее носил.

Итак, он вернулся один, поверженным героем; постепенно сделал новую карьеру, выстроил жизнь заново, аккуратно расставив все ее составляющие порознь, чтобы, потеряв что-то одно, не потерять все, и запретив себе увлекаться жизнью, чтобы не потеряться в ней. Результатом он остался доволен.

Он был хорошим шерифом. Каковы бы ни были причины, по которым люди проголосовали за него, сейчас они точно знали, за что платят налоги. Он твердой рукой управлял округом, свел преступность до минимума. Так было до сегодняшней ночи, а теперь начиналась проверка. Теперь придется доказывать, что он занял эту должность не только потому, что когда-то умел быстро бегать и не сводить глаз с меча.

Он докажет, и нечего сомневаться. Он поймает убийцу. Он победит, потому что побеждать умел всегда. Он не вынесет поражения. Как, впрочем, и добрые граждане Стилл-Крик.

Он правильно вызвал специалистов из криминального бюро. Парни из лаборатории исползали стройку вдоль и поперек, как муравьи; нашли все мыслимые отпечатки пальцев, сняли все на фото-и видеопленку, сделали гипсовые слепки следов шин, измерили пятна крови и с каждого наскребли образец в отдельный пакетик. Они пропылесосили «Линкольн» Джарвиса и просеяли весь мусор в поисках мелких улик. Их работоспособностью можно было только восхищаться, подумал Дэн, делая большой глоток пива. Правда, он предпочел бы восхищаться ими не у себя в округе.

Завтра тело перевезут в центральный судебный морг в Миннеаполисе, где патологоанатомы установят причину смерти. Не то чтобы это нельзя было определить на месте, но Док Трумэн, судмедэксперт округа Тайлер, был раньше обычным практикующим врачом. Он и теперь выезжал по вызовам на дом в своем старом «Бьюике» пятьдесят седьмого года выпуска. Ни инструментария, ни желания проводить вскрытие для расследования убийства у него не было. Разумеется, по долгу службы и просто для приличия он будет сопровождать тело из погребальной конторы Дэвидсона в Миннеаполис, будет присутствовать при вскрытии, но, как он сказал Дэну перед отъездом, хочет ограничиться ролью свидетеля.

Свидетель… Дэн как наяву увидел Элизабет Стюарт, бледную, дрожащую, с блестящими от слез глазами, когда она заново переживала тот ужас, что испытала, найдя труп Джарвиса. Проклятье! Ведь тогда, в кабинете, ему захотелось обнять ее, утешить. Он выплеснул в траву остатки пива, поставил пустую бутылку на перила, всмотрелся в ночь. От фермы Дрю его дом отделяло только пастбище и редкая рощица. Безусловно, слабая и беззащитная Элизабет для него куда опасней, чем вызывающе красивая. С физическими желаниями он как-нибудь справится, секс можно отложить на потом, а беззащитность — совсем другое дело. Ранимость и нежность, хуже не придумаешь. Но о таких вещах ему вообще не хотелось думать, потому что он предпочитал верить своему первому впечатлению от Элизабет. Кошка, которая гуляет сама по себе. Такую утешать и в голову не придет.

— Папочка?

Дэн машинально обернулся, будто его называли папочкой каждый день. На самом деле это выпадало ему всего несколько раз в год, когда Эми приезжала в гости, а в остальное время — только по телефону. Дочка стояла у двери в огромной, до колен футболке «Лос-Анджелес Рейдерз». Длинные каштановые волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Она сонно моргнула, вышла на крыльцо и прильнула к нему так привычно, как если бы делала это каждый вечер. Дэн обнял ее, прижался щекой к теплой макушке, вдыхая запах земляничного шампуня и туалетной воды «Кукай».

— Ты что это бродишь? — тихо спросил он. — Тебе давно пора спать, котенок.

Эми улыбнулась ему так, как будто он был старым маразматиком.

— Папочка, мне уже пятнадцать лет.

— Ничего подобного, — проворчал Дэн. — Не больше десяти. Недели не прошло с тех пор, как ты срыгивала мне на рубашку молочную смесь.

— Фу! — Эми притворилась оскорбленной, но не выдержала и рассмеялась. — И потом, я еще живу по калифорнийскому времени, — примирительно напомнила она.

Дэн промычал что-то в ответ. Ему не хотелось думать о том, что его дочка живет на другом конце страны с матерью и ее мужем, занявшим его место.

Через шесть месяцев после развода Трисси подписала брачный контракт с первым полузащитником. У него было твердое намерение стать вторым Джоном Мэдденом и целы оба колена. Дэн твердил себе, что с уходом Трисси потерял немного, просто он не любит проигрывать. Пожалуй, его не сильно задело и то, что при разводе она обобрала его до нитки. Одного он не мог простить бывшей жене: она отняла у него дочь.

Он еще раз взглянул на Эми, и ему стало страшно. Теперь он сам видел, что она уже не та маленькая девочка, которую он помнил. С последней встречи она вытянулась

Сантиметров на пятнадцать, и милая пухлость исчезла, уступив место грациозной угловатости будущей топ-модели. Она находилась где-то на полпути от девчушки к женщине: ее щеки, раньше круглые, стали чуть впалыми, и овал лица удлинился, но детские веснушки на курносом носике еще не исчезли.

Так много времени потеряно. Годы пролетели мимо, оставив ему лишь горстку воспоминаний о малышке с косичками, которая повсюду таскала с собой ободранного тряпичного кролика. Он так мало пробыл отцом маленькой девочки, что теперь понятия не имел, как обращаться с дочерью-подростком.

Он сделал строгое лицо, разыгрывая праведное негодование.

— Дома ты тоже не спишь до трех часов ночи? И мама позволяет?

— А еще я брею ноги, — кокетливо ответила она, вдруг став очень похожей на Трисси. — И хожу на свидания с мальчиками.

Дэн содрогнулся от неподдельного ужаса и покачал головой: