Тайны острова Пасхи - Андрэ Арманди

Четыре наших лица, вероятно, отражали свет, рождавшийся в нашем сознании, потому что лицо доктора Кодра расцвело радостью. Он продолжал, отчеканивая слова, размахивая руками, топая короткими ногами ― точно лектор, чувствующий, что его аудитория уже наполовину завоевана, и потому обрушивающий на головы слушателей последние тяжелые аргументы.

― В течение неведомых веков было еще одно сжатие земли, которым был образован огромный континент, который с востока примыкал к Америке, а с запада ― по всей вероятности, к Новой Зеландии.

Но вследствие продолжающегося охлаждения центрального ядра образовались пустоты, которые всосали ту часть земной коры, которая представляла наименьшее сопротивление. И континент, который возвышался там, где ныне расстилается безмерный и пустынный Тихий океан, ― раскололся, обрушился. Моря хлынули в образовавшиеся провалы и заполнили их, оставив на поверхности только вершины исчезнувшего материка. Вот эти-то вершины и составляют теперь архипелаг бесчисленных островов Тихого океана.

Обрушившаяся таким образом земная кора, однако, не была уже пластичной, она была твердой. Поэтому она не могла уже сжаться, она должна была сломаться. Должны были раскрыться зияющие пропасти, в которые хлынули моря. Снова произошла титаническая борьба между огнем и водой. Огромные массы пара, обладавшие невероятной силой, были загнаны под земную кору и искали себе выхода. По мере того как их внутреннее давление пробивало дорогу путем нового вулкана на новой земной поверхности, вода снова возобновляла борьбу и всюду побеждала, до тех пор, пока эти гигантские клапаны не могли быть уже залиты водою, так как открывались уже на твердой земле; тогда они послужили как бы фонтанелью...

― Отдушинами, ― рискнул заметить я.

― Вот именно, отдушинами, ― одобрил Кодр, ― раз уж продолжать употребление терминов плавильного дела. Эти вулканы, выходившие на вольный воздух, послужили отдушинами для сдавленных под утонувшей корою паров и окружили Тихий океан той непрерывной линией кратеров, которые окаймляют его, как огненная бахрома.

И вот на этом теперь погибшем материке ― или по крайней мере на одном из этих материков, так как их могло быть несколько, ― зародилась, жила, достигла цивилизации, процветала, а потом умерла эта раса, от которой произошли инки, переселившиеся с запада на восток; последние из переживших инков нашли убежище, когда разразился ужасающий катаклизм, на единственной вершине, выступавшей из волн океана, единственной на тысячу триста километров по радиусу круга, в самой южной части бывшего материка. Это был ― остров Пасхи.

* * *

Мы были заброшены в целый мир идей, испытывая нечто вроде страха перед этой огромной проблемой, которую дерзнул исследовать этот пигмей. Смелость этого человека, который даже в творении искал доводов для отрицания творца, заставляла кружиться наши головы, и мы смотрели на него в молчании. Это молчание первым прервал Гартог:

― Ваши выводы представляют бесспорный интерес, господин Кодр. Но какой довод позволяет вам определить направление переселения? Ведь колыбель этой расы, наоборот, могла быть в Перу, а не на этом затопленном материке.

― Нет, ― возразил Кодр, ― так как доказательством моего утверждения может служить древность, число и законченность памятников на острове Пасхи, отсутствие подобных статуй в Южной Америке, известная нам дата времени, когда инки появились в Перу, и, наконец, цивилизация, которую они принесли с собою.

― Пусть так! ― уступил Гартог. ― Я начинаю понимать вашу цель, которую вы преследуете в своих научных интересах. Но... ― простите меня за этот вопрос, господин Кодр, ― но наша цель?..

И действительно! Этот человек заставил нас последовать за его развивающимися мыслями так далеко, что понадобилась вся положительность Гартога, чтобы заставить нас вспомнить, что его цель ― не наша...

Маленький человек как будто пробудился от сна, настолько его лицо выразило наивное изумление:

― О, да, ведь это правда, ― сказал он, ― и это я должен извиняться перед вами. Вот уже целые часы, как я рассказываю вам о своих интересах и совершенно забываю о ваших. Впрочем ― успокойтесь: они соприкасаются.

Он бережно вынул из своего портфеля новый документ:

― Не помнит ли хоть кто-нибудь из вас, ― продолжал он, ― как закончилось царство инки в Перу?

Я знал кое-что об этом и поделился своими знаниями:

― Кажется, в 1532 году Франциск Писарро высадился в Перу во главе горсти авантюристов и взял в плен Атагуальпу, царствовавшего тогда инка. Мармонтель написал кое-что на эту тему.

― О, пожалуйста, оставим в покое поэтическую прозу и декламацию Мармонтеля. Вот факты: Писарро, вырезав безобидное население столицы инков, Куско, взял Атагуальпу в плен. Он потребовал выкупа: чтобы слитками золота заполнили обширную комнату дворца, в которой был заперт Атагуальпа. В три дня верные подданные инки принесли требуемый выкуп, чтобы спасти сына солнца. Выкуп этот, рассказывает хроника, представлял ценность в четыре миллиона шестьсот тысяч золотых дукатов, это была огромная сумма по тому времени.

Писарро не удовлетворился этим. Он потребовал от Атагуальпы, чтобы тот указал ему место, где было спрятано это сокровище и откуда оно было взято, и так как инка ответил отказом, то он велел задушить его, не сумев, впрочем, вырвать у него его тайну. Люди Писарро обшарили всю страну, но ничего не нашли.

Альмагро, продолжавший дело Писарро, но убитый им в свой черед, продолжал эти поиски, подвергал пыткам жрецов, обыскивал храмы, но по-прежнему безуспешно.

В точение двухсот пятидесяти лет восстания вспыхивали в стране одно за другим и поддерживались этим спрятанным золотом, источника которого испанцы найти не могли. Все восстания были подавлены в потоках крови.

В 1780 году вождь инков, Тинак-Амару, поднял в последний раз свой народ и добился победы над проклинаемыми иностранцами; но в следующем году он был предан, взят в плен, подвергнут пыткам, но молчал и умер 16 мая 1781 года в Куско в страшных мучениях. Еще через два года был повешен его двоюродный браг Диего, но ни пытки, ни угрозы смертью не могли заставить его открыть происхождение тех денежных средств, которыми располагало восстание. Род инков был уничтожен или умирал в тюрьме, но все они замыкались в этом героическом молчании. Восемьдесят тысяч человек поплатились головами за это восстание, но сокровище инки никогда не попало в чужие руки.

* * *

...Загадочный старичок обводит наши взволнованные от ожидания лица торжествующим и улыбающимся взглядом. Он заложил руки за жилет, выпятил грудь, ходит гоголем. Можно подумать, что гном актерствует! И самое удивительное, что никому из нас не приходит в голову смеяться над этим. Решительным движением бросает он на стол перед Гартогом последний документ, вынутый им из портфеля.