Корпорация - Виктория Беляева

– Ну, а ты-то сам что думаешь? – спросила Тамара.

– Я-то? – он откинулся на спинку кресла, – Я-то думаю, что без советчиков не обошлось. При этом речь идет не о заказной акции, с этим прокурор связываться не будет.

– Шантаж? – блеснула глазами Тамара.

– Вряд ли. Нечем, вроде, шантажировать. Теперь, я думаю, нескоро по телевизору будут показывать «человека в сауне, похожего на генерального прокурора». Теперь все похожие на генеральных прокуроров люди дома моются, в ванне… – он усмехнулся, – Ну, а раз купить его не могут, шантажировать нечем, остается одно – убедить. В том, что на нашей «горке» он заработает себе лавры борца за соблюдение законности.

– Убедить его в этом на существующем материале… – Тамара постучала наманикюренным ногтем по блокнотику и покачала головой, – Невозможно!

– Конечно, невозможно, – кивнул головой шеф, – Следовательно, что-то кроме этого ему подсунули, – и, видя, как повела тонкой бровью Тамара, махнул рукой, – Знаю, что нечего. Знаю. Но это же не проблема. Если требуется что-то, чего в реальности не существует, надо это что-то выдумать.

– Что, Генпрокуратура будет строить обвинение на фальсифицированных документах? – нахмурилась Железнова.

– Нет. И с чего ты взяла, что фальшивка будет в бумажном виде? Это может быть что угодно. Слух, например. Неправильно представленная ситуация. Словом, любого рода обман. Думаю, – Старцев примолк, но все-таки высказал, – Его подставили.

– Да кто?!

– Хм… – улыбка у Старцева вышла кривоватой, – Желающие найдутся. Да ну его, прокурора, к лешему. Слушай, я тут вчера с Мариком беседовал, он из Мадрида прилетел. Знаешь, кого он там встретил?

И Старцев принялся рассказывать об их общих знакомых, когда-то работавших в «Росинтере», после отъединившихся, создавших собственный бизнес. Бизнес, однако, законным не получился. Полгода назад общими знакомыми заинтересовались органы, началось следствие, и, покинувшие Россию предприниматели коротали теперь время среди дворцов и замков Кастильи.

Тамара слушала, все так же подпершись рукой, мерцала темными глазами в каких-то бархатных ланьих тенях. Тени сгущались за окнами, почти скрытые тяжелыми занавесями, тихий-тихий вечер спускался на Москву. Тишина стояла в небе, в самом зените, и не имела никакого отношения к реву машин, летящих по улицам, где уже зажигались золотые и белые шары фонарей.

Тамара слушала эту тишину. И голос. Ах, какой голос у Олега! Низкий-низкий, мягкий, теплый, закроешь глаза – шоколад и каштаны, и медовые отсветы – слова плавятся, льются, и совершенно неважно, что он говорит, главное – как, и кажется, этот голос можно потрогать рукой, опустить ладонь в теплый поток…

– Тома! Але! – он помахал ладонью, – Я тебя теряю!

Она вздрогнула. Сморгнула.

– Я спрашиваю, говорила ли ты об этом с Малышевым?

– О… О чем?

– Ты что, ничего не слышала?

Старцев смотрел на Тамару. Тамара – на Старцева. Действительно, не слышала. Слушала – и не слышала. Ой, мама, неловко как…

– Странно, – сказал Старцев наконец, – Глаза были открыты, я видел. Или ты спишь с открытыми глазами?

Тамара молчала, с ужасом чувствуя, что краснеет – горячим заливало щеки, уши, даже шею. Вот уж не помнила за собой такого свойства.

– Устала, – констатировал Старцев, – Я тоже устал, – взглянул на часы, -Начало одиннадцатого. Ужас. Давай-ка по домам!

Они попрощались, и спустя несколько минут Старцев уже спускался вниз по мраморной лестнице.

26 мая 2000 года, пятница. Москва.

– Ну что, господа, – улыбнулся Малышев, – Будем считать, что на сегодня мы свою задачу выполнили. Встреча с немцами и американцами – за мной, все документы подписаны, значит, последние договоры о реструкутризации долгов мы на этой неделе подпишем тоже. Со следующей недели начинаем размещение облигаций Росинтербанка. Спасибо, можете быть свободны.

В двенадцать, строго по графику, закончилось заседание правления Росинтербанка. Строго говоря, это было правление двух банков сразу – и росинтровского, и ЮНИМЭКСа, поскольку оба правления состояли из одних и тех же людей.

Объяснялось все просто – Росинтербанк вырос из ЮНИМЭКСа как привой из пенька. Два года назад ЮНИМЭКС, входящий в пятерку наиболее солидных банков страны, как и прочие финансовые институты России попал в жернова финансового кризиса.

Имеющий немалые собственные средства, ЮНИМЭКС, разумеется, оперировал и заемными деньгами. Это были западные деньги, привлеченные под гарантии московского банка в качестве инвестиций в российские промышленные проекты.

Деньги, как любая материя, могут пребывать в трех состояниях – жидком, твердом и газообразном. Жидкие деньги – это деньги в родных рублях, обесценивающиеся с каждым днем и утекающие из рук веселыми ручейками. Деньги газообразные – это ценные бумаги: векселя, облигации государственных займов, акции. Летучие и взрывоопасные, особенно в отечественном исполнении. Самые же надежные деньги – деньги твердые, старая добрая твердая валюта, доллары.

Западные деньги, собиравшиеся к тому моменту на счетах ЮНИМЭКСа, были самыми что ни на есть твердыми. Однако же, незадолго до кризиса, вышло памятное многим постановление Центробанка – немедленно перевести большую часть валютных вкладов в рубли. Это постановление заставило напрячься не одного Малышева – многие банкиры почуяли грозящую опасность, но не многие еще осознали, чем обернется это распоряжение ЦБ всего через несколько месяцев.

Трудно сказать, что руководило Олегом Старцевым – информация ли какая-то, полученная из надежных рук, тщательный расчет или интуиция – когда он, незадолго до памятного постановления решил вдруг реорганизовать систему активов ЮНИМЭКС-группы. Принадлежащие банку промышленные активы вывели в специально созданную компанию «Росинтер». Собственные же резервные средства группы спешным порядком перевели с родных счетов за бугор, в западные банки. И когда грянуло Постановление, с легким почти сердцем Малышев обратил твердую валюту в жидкую.

А спустя несколько месяцев рухнула пирамида российских ГКО и разразился кризис. Деньги, превращенные в рубли, обесценились в считанные недели. Вклады западных партнеров скукожились, оказавшись вчетверо меньше против того, какими были до кризиса.

Финансовые исполины России валились, как кегли, подсеченные шаром. Не стал исключением и ЮНИМЭКС – его ждала верная гибель. Но предпринятые Старцевым и Малышевым меры привели к тому, что, уходя на дно, ЮНИМЭКС не потянул за собой всю группу разом. Активы промышленных предприятий, принадлежащих группе, были выведены в новенький, с иголочки, «Росинтер», и не могли быть распроданы за долги банка. Собственные средства ждали своего часа за рубежом.

И дождались. На развалинах ЮНИМЭКСа встал новый банк.

Создавали его спешно, и всего несколько дней было, чтобы придумать новому банку название. Предполагалось, что банк этот коммерческий и объединенный (в него должны были войти еще несколько чудом уцелевших финансовых структур группы), исходя из этого и ломали головы над названием.