История О - Полин Реаж

Ее била мелкая дрожь. Обезоружить англичанинасвоей хрупкостью О. уже не надеялась. Наоборот, можно было ожидать, что ееоткрытость и беззащитность вызовут в мужчине желание причинить ей боль, ивместо мягких нежных губ он пустит в дело зубы. Неожиданно средним пальцемправой руки, той, в которой он держал сигарету, сэр Стивен прикоснулся ккончикам ее груди, и они, словно отвечая на его ласку, напряглись еще сильнее.И хотя О. ни секунды не сомневалась в том, что для него это всего лишь играили, может быть, своего рода проверка приобретенного по случаю товара, у неевсе-таки появилась надежда.

Сэр Стивен велел ей встать и раздеться. РукиО. дрожали и плохо слушались, она долго не могла расстегнуть многочисленныемаленькие крючки на юбке. Когда на ней остались лишь высокие лакированныетуфли, да черные нейлоновые чулки, плоскими кольцами скатанные над коленями итем самым подчеркивающие белизну ее бедер, сэр Стивен поднялся со своего местаи, взяв ее за талию, подтолкнул к дивану. Он поставил ее на колени спиной кдивану — так, чтобы она опиралась на него не поясницей или спиной, а плечами,заставил ее немного прогнуться и раздвинуть бедра. О. обхватила руками своилодыжки, выгибаясь назад, и прекрасно были видны ее чуть приоткрытые потаенныегубы. Не решаясь взглянуть в лицо сэру Стивену, она смотрела на его руки,неторопливо развязывающие пояс халата. Перешагнув через стоящую на коленях О.,он взял ее рукой за затылок, поводил своим могучим фаллосом по ее лицу, апотом, чуть-чуть разжав О. зубы, затолкал его ей глубоко в рот.

Сэр Стивен долго не отпускал ее. О.чувствовала, как все больше набухает заткнувший ей рот кляп. Она сталазадыхаться. Слезы катились по ее щекам. Чтобы войти в нее еще глубже,англичанин оперся коленями о диван справа и слева от ее головы, и временами онпочти садился ей на грудь. Так и не кончив, он вытащил свой огромный пенис изорта О. и встал. Халат, однако, он запахивать не торопился.

— Вы очень падки на мужчин, О., — сказал он. —Да, вы любите Рене, но это еще ни о чем не говорит. Вы хотите всех мужчин,которые без ума от вас. Знает ли Рене об этом? Понимает ли он, что отправляявас в Руаси или отдавая вас другим, он, тем самым, предоставляет вам полнуюсвободу?

— Я люблю Рене, — ответила О.

— Вы любите Рене, я верю, — сказал сэр Стивен,— но сейчас вы хотите меня.

Да, это было правдой. Она жаждала его, но чтоскажет Рене, если узнает об этом? Единственное, что ей оставалось — этомолчать. Молчать, опустив глаза, ибо стоит только сэру Стивену заметить еевзгляд, как это выдаст ее с головой. Притянув О. за плечи, он уложил ее наковер.

О. лежала на спине, прижав к груди согнутые вколенях и широко разведенные ноги. Он сел на диван и, взяв ее за бедра,развернул к себе ягодицами. Она оказалась как раз напротив камина, и ееобнаженное тело в отблесках пламени отсвечивало красным.

— Ласкай себя, — неожиданно сказал сэр Стивен,по-прежнему поддерживая ее за ноги.

О. послушно протянула правую руку к своемулобку и нащупала пальцами в складке губ уже чуть набухший гребешок плоти,размером с большую горошину. Но дальше все ее существо воспротивилось и она,безвольно опустив руку еле слышно прошептала:

— Я не могу.

Она очень редко позволяла себе подобное,только когда находилась одна и в своей постели. Но во взгляде сэра Стивена онапрочитала настойчивый приказ. Тогда, не в силах выдержать этого, О. повторила:

— Я не могу, — и смежила тяжелые веки.

Тут же перед ее глазами появилась старая, доболи знакомая, картина, и она почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу.Так бывало всякий раз, стоило ей только вспомнить тот грязный гостиничныйномер, себя пятнадцатилетнюю и, развалившуюся в большом кожаном кресле,красавицу Марион, которая закинув правую ногу на один подлокотник кресла изапрокинув голову на другой, самозабвенно ласкала себя, издавая при этомкороткие негромкие стоны. Марион тогда рассказала ей, что однажды она вот также ласкала себя в своей конторе, когда неожиданно туда вошел ее шеф и,естественно, застал ее за этим. О. бывала у Марион на работе и хорошо помнилаее контору. Это была довольно большая пустая комната, с бледно-зелеными стенамии окнами, смотрящими на север. Мебели там было: стол, стул и кресло,предназначенное для посетителей. «И что ты сделала? — спросила О. — Убежала?».«Нет, — засмеявшись, ответила Марион. — Шеф запер дверь, подтащил кресло к окнуи, сняв с меня трусики, заставил начать все сначала.»

О. была в восторге от Марион, но все женаотрез отказалась ласкать себя в ее присутствии и поклялась в душе, чтоникогда и ни перед кем она не будет этого делать. «Посмотрим, что ты скажешь,когда тебя попросит твой возлюбленный», — сказала Марион.

Рене ее никогда об этом не просил. А если быпопросил — согласилась бы она? Конечно, хотя от одной только мысли, что этомогло бы вызвать у него отвращение, сродни тому, что испытывала она наблюдая заМарион, ей становилось не по себе. И вот теперь она должна это делать передсэром Стивеном. Казалось бы, ну что ей до него, до его возможного отвращения,но нет — не могла. И снова она прошептала:

— Я не могу.

Сказано было очень тихо, но сэр Стивенуслышал. Он отпустил ее, поднялся с дивана и, запахнув халат, резким голосомприказал ей встать.

— И это ваша покорность? — рассерженно спросилон.

Он сжал левой рукой оба ее запястья, а правойсо всего размаха влепил ей пощечину. Она покачнулась и, не придержи он ее,рухнула бы на пол.

— Встаньте на колени и внимательно слушайтеменя, — зловеще произнес сэр Стивен. — Боюсь, что ваш возлюбленный слишкомплохо воспитал вас.

— Для Рене я сделаю все, что угодно, — тихосказала она. — А вы путаете любовь и покорность. Вы можете подчинить меня себе,но ничто не заставит меня полюбить вас.

Произнеся это, О. почувствовала, какподнимается в ней, разгоняя кровь, волна неведомого ей доселе неуправляемогобунта. И она воспротивилась своим же словам, своим обещаниям, своим согласиям,своей покорности. Она презирала себя за свои наготу и пот, за свои дрожащиеноги и круги под глазами, и, сжав зубы, яростно отбивалась от навалившегося нанее англичанина.

Но он легко справился с ней и, поставив наколени, заставил ее упереться локтями в пол. Потом он немного приподнял ее,взявшись за бедра, и единым мощным толчком, разрывая плоть, вошел в отверстиемежду ее ягодицами. Поначалу она пыталась сдерживать рвущийся из нее крик, ноболь с каждым новым толчком становилась все сильнее и вскоре она не выдержала.В ее крике была и боль, и ненависть. Сэр Стивен это прекрасно понимал и,безжалостно насилуя ее, заставлял кричать еще сильнее. Бунт был подавлен.