Солнце в бокале - Клэр Бакстер

— Расскажи мне, — попросил он, присаживаясь, — почему родители Лауры Элизабет выбрали тебя крестной матерью.

— Мы друзья, — ответила она. — Наши семьи давно знакомы. Я в детстве играла с Карлом.

— Но почему тогда Таша сказала, что твой отец и ты для них словно ангелы-хранители?

— Если бы папа не основал завод в семидесятых, отец Карла потерял бы свой виноградник. Он тогда поставлял виноград для «Бокс три вайнс», но в то время предложение значительно превышало спрос. У него покупали не весь урожай, а мой отец, конечно, скупал все. Если бы не он, Химмелы пошли бы по миру.

Пьер отхлебнул кофе и посмотрел на нее.

— Но это ведь не все? Таша говорила и о тебе.

Бет заерзала на стуле. Узнав о том, что произошло год назад, Пьер посчитает ее чересчур мягкой. Даже слабой.

— Таша преувеличивает, — неуверенно ответила она.

— Почему ты не хочешь мне рассказать?

— Не то чтобы не хочу. Я… — Нельзя молчать, иначе он наверняка выдумает что-то еще хуже. — Ладно. Прошлый год выдался очень трудным для их семьи. Их сын Даниэль заболел.

Бет нахмурилась, вспомнив свой ужас в тот момент, когда ей сказали, насколько сильно он болен.

— Это было ужасно. Ему срочно требовалась операция. Очень дорогая. — Она отпила кофе. — У них было туго с деньгами, А Коринн пришлось уйти с работы, чтобы ухаживать за сыном. Они хотели взять кредит, но банк им отказал. Они были в безвыходном положении.

— И ты помогла им? Дала деньги?

— Не совсем. Я… заплатила им за урожай будущего года. — Она увидела удивление на его лице. — Я не тратила деньги от прибыли завода. Я оформила кредит на свое имя. Под свою ответственность.

Пьер понимающе кивнул.

— Это было очень щедро с твоей стороны.

— Нет. Любой бы сделал то же самое.

— Ты так думаешь? — Он приподнял брови. — Как сейчас себя чувствует мальчик?

— Хорошо. — Ее лицо озарилось улыбкой. — Он здоровый девятилетний ребенок. Операция прошла очень удачно. Так что оно того стоило.

— Отлично. А как Химмелы справились без годового дохода от урожая?

— Нормально. — Бет прикусила губу. Он уже и так много знает, не стоит рассказывать ему все. — Я умираю от голода. Где наш заказ?

— Уже скоро, — рассмеялся Пьер. — Ты необыкновенная, Бет.

Она нахмурилась.

— Ты хотел сказать «странная»?

— Нет. Удивительная, интригующая.

— О! — Хорошо, что принесли их заказ и ей не пришлось больше ничего говорить.

Когда они приступили к еде, Бет сказала:

— Даниэлю Химмелу столько же лет, сколько твоему сыну.

Пьер кивнул.

— Как его зовут? — мягко спросила Бет. Он поднял глаза, и она увидела в них грусть.

— Филиппе.

— Ты говорил, что вы не часто видитесь. Это из-за твоей работы?

— Да, я слишком много путешествую. И еще потому, что его мать является единственным опекуном.

— Но у тебя тоже есть права. Например, на посещения.

Он изменился в лице.

— Да, но Арлетт делает все, чтобы я виделся с сыном как можно реже. Она… — Он запнулся. — По-английски это звучит как «сука».

Бет подождала, когда официантка заберет пустую посуду, а потом спросила:

— Где они живут?

— В Париже. Филиппе там не нравится.

— Почему?

— Потому что он очень непоседливый и любит спорт.

— Это нормально для мальчика.

— Да, но они живут в роскошных апартаментах. Ему нельзя гулять одному, а его мать никогда не ходит с ним в парк, например. А потом удивляется, почему он постоянно носится по дому и все ломает.

— Бедняжка, — нахмурилась Бет. — Это не самая лучшая жизнь для мальчика.

— Я тоже так считаю, поэтому подал иск на право опекунства. Если я стану единственным опекуном, это будет замечательно. Но даже если наполовину — все лучше, чем сейчас. Я уже обговорил детали с адвокатом. Я бы начал процесс раньше, но, не имея постоянного места жительства, проиграл бы. Ни один суд не предоставит право опекунства отцу, который мотается по свету. И я сам не хочу для сына такой жизни.

— Скоро что-то изменится?

Он кивнул.

— Как только я закончу эту работу, то осяду во Франции. Жду не дождусь этого. Я должен жить во Франции, чтобы у меня были шансы выиграть процесс. И я должен это сделать. Ради Филиппе и себя самого.

У Бет сжалось сердце от его интонаций. Как бы она хотела помочь ему!

— Ты по нему очень скучаешь, правда?

— Очень. Он напоминает мне о тебе, Бет. — (Она задохнулась от неожиданности.) — Не в смысле внешности. На самом деле он похож на меня в детстве. Но Филиппе с таким же энтузиазмом, как и ты, относится ко всему, что делает.

— Хочешь сказать, что я немного ребячлива? — спросила она, не зная, обижаться ей или нет.

— Ну… да, но не в плохом смысле. Я имел в виду твою любовь к жизни. Это часть твоего обаяния. — (Его слова заставили ее желудок сжаться.) — Хотя сегодня утром перед директорами ты показала себя взрослой женщиной.

Бет улыбнулась.

— Я рада, что ты так думаешь.

Занявшись едой, Бет смогла проанализировать новую информацию. Если сын напоминал Пьеру ее, означает ли это, что он не забывал о ней все эти годы? И, особенно из-за неудавшегося брака, жалел ли он о том, как поступил с Бет? Она надеялась, что да. Хорошо бы Пьер осознал, что потерял, и страдал бы от этого. Хотя его страдания не шли ни в какое сравнение с ее переживаниями после их расставания.

Обратно оба возвращались совершенно в другом настроении. Если утром они ехали молча, лишь изредка заговаривая, если необходимо, то сейчас все изменилось.

Бет видела, что ее удачное выступление перед советом директоров внушило Пьеру уважение к ней и ее идеям. Неужели она всех поразила? Если так, то почему тогда она не попыталась раньше?

Фрэнк Аспер и Пьер считали ее непрофессиональным бизнесменом, у которого нет никакого опыта ведения дел, хотя Бет была уверена, что она смогла бы противостоять любому кандидату, предложенному на ее место. Тогда почему она в душе считала, что не имеет права занимать этот пост? Она — не отец. Ведь он был легендой. Его уважали все. А кто она? Неблагодарная дочь, бросившая его в трудную минуту.

Хватит! Давно пора перестать терзать себя. Отца нет рядом, но он доверил ей ответственное дело. Он хотел, чтобы дочь сохранила завод для следующих поколений, хотя Бет не знала, будут ли они. Если только потомки Саймона? Или Оуэна? Шансы, что она станет матерью, равны нулю.